17-летний волонтер штаба Навального в Омске Денис Давыдов был избит, потому что расклеивал листовки, агитирующие за забастовку избирателей.
Это произошло в начале марта. Больше месяца Денис безрезультатно пытается добиться возбуждения уголовного дела на напавшего. Вместо этого полиция обвинила волонтера в создании помех участию избирателей в выборах. 26 апреля комиссия по делам несовершеннолетних примет окончательное решение.
– В начале марта я расклеивал недалеко от моего дома листовки. Я надел наушники, по сторонам особо не глядел. Около торгового центра я увидел информационный стенд и стал приклеивать туда листовку. Я задержался, потому что скотч плохо клеился из-за холода, – рассказывает Денис Давыдов в интервью Радио Свобода. – Вдруг я почувствовал удары кулаками в шею и голову, обернулся. Увидел пожилого, но крепкого человека. Он смотрел на меня с ненавистью, ругался и требовал отдать ему листовки. Потом выяснилось, что пенсионер Александр Михайлович Сериков шел в банк оплачивать квитанции. По дороге дедушка заметил меня, возмутился, пошел следом, срывал листовки. А, когда я отвернулся и замешкался, налетел на меня с кулаками.
– Вы пытались как-то себя защитить?
– Между нами не было драки. Он меня бил, а я пытался только словами защититься. Я спрашивал дедушку, какое он имеет право так себя вести? Пенсионер негодовал, требовал, чтобы я уходил с улицы, иначе он "со мной расправится". Сериков кричал, что нельзя плохо говорить о выборах и действующей власти, требовал, чтобы я держал свое мнение при себе. Я достал телефон, чтобы сфотографировать Серикова. Он побежал за мной. Я бежал от него, выронил диспенсер для скотча. Пенсионер поднял его и пошел в магазин. Я кричал, чтобы он отдал мою вещь. Сериков кричал, чтобы я уходил. Я пытался его снимать на телефон, но у меня не очень получалось. В магазине пенсионер продолжал махать руками в мою сторону и угрожать мне. А когда я к нему близко подошел, Сериков снова меня ударил в затылок.
– Люди в магазине пытались вас защитить, вмешаться в ситуацию?
– Они от нас пытались отстраниться. Затем дедушка вышел из магазина, я за ним. И тут мы увидели рядом с трамвайной остановкой полицейских. Дедушка пошел к ним с криком: "Сейчас я тебя сдам!" Я тоже подошел к полицейским.
– Сериков был в состоянии алкогольного опьянения?
– Я запаха алкоголя не почувствовал. Дедушка не казался безумным или пьяным. Он выглядел обыкновенно. Пенсионер как пенсионер, в неплохой физической форме. В толпе я бы не обратил на него внимания. Я знаю, что Сериков работает сторожем то ли в школе, то ли в библиотеке. Вел дедушка себя очень уверенно. Он не сомневался, что имеет право на такие действия. Пенсионеру даже весело было, он улыбался время от времени. Полицейским Сериков заявил, что забрал у меня листовку, и потребовал, чтобы они меня обыскали.
– Вы им рассказали об избиении?
– Сразу, как только подошел. Но они не обратили на это внимания. Полицейские куда-то спешили, было видно, что им не до нас. Когда дедушка рассказал, что я клеил листовки Навального, полицейские оживились, как по щелчку. Полиция меня пробила по базе. До этого меня уже задерживали из-за волонтерства в штабе, поэтому полицейские вызвали инспектора по делам несовершеннолетних и участкового. Их тоже не интересовало, что меня били по голове. Они хотели обыскать мой рюкзак.
Полицейских не интересовало, что меня били по голове. Они хотели обыскать мой рюкзак с листовками
Я позвонил отцу и юристу штаба Навального. Мне было плохо, болела голова и шея. Тогда инспектор все-таки вызвала машину скорой помощи. Туда, пока меня осматривали, влез участковый и стал требовать, чтобы я показал рюкзак. Инспектор держала дверь и не пускала в машину юриста штаба Навального. Участковый в это время пытался открыть мой рюкзак. Я ему говорил, что это противоправное поведение. Но участковый предложил врачам скорой помощи стать понятыми. В конце концов я вырвался из машины. В этот момент приехал папа. В полицейской машине я написал объяснительные и заявление на пенсионера. Участковый опять требовал, чтобы вскрыли мой рюкзак. Я и юрист были против. В итоге моего юриста вытолкали из машины, под предлогом того, что женщина не может присутствовать во время личного осмотра. Участковому удалось осмотреть мой рюкзак. Изъяли листовки, наклейки и плакат.
– Что в это время делал Сериков?
– Он рядом с машиной полицейских находился в качестве свидетеля. Пенсионер остался с полицейскими и после того, как мы с отцом уехали домой. Юрист штаба Навального спрашивала его, зачем он так агрессивно себя ведет. Сериков говорил, что не нападал на меня, а только толкал рукой. Разговаривал дедушка как человек, который нисколько не сомневается, что поступил правильно.
– Вы прошли медицинскую экспертизу?
– Мне сделали рентген, УЗИ и диагностировали ушибы мягких тканей головы и шеи. У меня есть это доказательство, плюс видео c камер магазина. Но дело до сих пор находится на нулевой стадии. Полиция ничего не делает, чтобы привлечь к ответственности напавшего на меня человека. Полиция с нами по поводу нападения не связалась ни разу. Мы даже не знаем, кто занимается делом. Я думаю, что никто.
Полиция с нами по поводу нападения не связалась ни разу
Зато меня вызвали повесткой в полицию за листовку и обвинили по двум статьям 5.12 КоАП РФ (изготовление, распространение или размещение агитационных материалов с нарушением требований законодательства о выборах и референдумах). И в том, что мои листовки мешают работе избирательной комиссии статья 5.69 КоАП РФ (вмешательство в осуществление избирательной комиссией, комиссией референдума полномочий, установленных законодательством о выборах и референдумах, либо создание помех участию избирателей, участников референдума в голосовании). Последнее обвинение – полный абсурд! Какой еще комиссии я препятствовал за неделю до выборов своей листовкой?!
– Что думают ваши родители об этой ситуации?
– Инспектор ПДН пытался отговорить отца от помощи юриста штаба Навального. Полицейские убеждали отца написать заявление на штаб. Они говорили отцу, что в штабе меня зомбируют, промывают мозги и платят деньги. Отец сказал, что сотрудничать с полицией не будет. Он ничего не имеет против моего увлечения политикой. Отец полностью на моей стороне, поддерживает и защищает меня.
– В четверг прошло заседание комиссии по делам несовершеннолетних. Что там было?
– Огромный зал, шестнадцать членов комиссии. Они не представились и свои должности не назвали. Папу и меня посадили на стульчики в центре зала, как детей, которые плохо себя ведут. Нам задавали странные вопросы. Например, кем я хочу быть после окончания колледжа и как я понимаю слово “агитация”. Отца опять спрашивали, промывает ли мне кто-то мозги. На комиссии должны были решить, виновен я или нет. Но у меня создалось впечатление, что члены комиссии уже считают меня виновным. Разговаривали они со мной как с преступником, чья вина доказана. Доказательства в мою защиту не рассматривали. Члены комиссии говорили, что листовка с бойкотом выборов может вызвать у нормальных людей агрессию. Пенсионер, который на меня напал, тоже пришел на заседание комиссии. Его допрашивали как свидетеля. Дедушка факт побоев отрицал и сказал, что он все сделал правильно.
Доказательства в мою защиту не рассматривали
– Члены комиссии считали, вы сами виноваты в том, что вас избили?
– Прямым текстом они так не говорили, но подводили к этой мысли.
– Кто-то из администрации или преподавателей Омского авиационного колледжа, в котором вы учитесь на повара-кондитера, пришел на заседание?
– Нет, но они прислали характеристику, где написали обо мне “отказывался ставить подпись в проведении техники различных учебных инструктажей, которые проводятся в целях техники безопасности и антиобщественном поведении студентов, оспаривая свою правомерность”.
– Что именно вы отказывались подписывать?
– Во-первых, не инструктажи, а один конкретный инструктаж, который заставляли подписывать накануне пятого ноября прошлого года.
– Перед "революцией Мальцева"?
– Да, и это был не инструктаж, а откровенное запугивание. В общем, как только я ознакомился с этим инструктажем и отказался расписываться, на меня началось давление. Буквально заставляли поставить роспись. Говорили, что я нарушаю устав колледжа. Еще угрожали, мол, раз я отказываюсь расписаться, мне надо уйти из колледжа. Но нормально обосновать, почему я должен в этом расписаться, они не смогли.
– Что решила комиссия?
– Окончательное заседание будет через две недели. Но я уже сейчас уверен, что меня признают виновным.
Пенсионер Александр Михайлович Сериков в телефонном разговоре с Радио Свобода сказал, что "никто никого не бил, говорить больше не о чем".
Комментарий дала юрист штаба Навального в Омске Анастасия Васильева:
– Я не понимаю, почему Дениса Давыдова обвиняют по статье 5.69 КоАП РФ. Нельзя воспрепятствовать голосованию путем расклеивания листовок. Листовка не создает препятствия для принятия решений. Воспрепятствование – это конкретное действие против конкретного избирателя. Денис ничего подобного не совершал. Но комиссия не принимает во внимание юридические аргументы. В таких комиссиях чаще всего заседают люди без юридического образования: педагоги, социальные работники. Они недостаточно компетентны, чтобы делать выводы, основанные на нормах законодательства. Задача комиссий по делам несовершеннолетних – отчитать и наказать, а не устанавливать факт правонарушения. Я не думаю, что мы добьемся оправдательного решения на следующем заседании.
– Полиция проводит какие-либо следственные мероприятия по заявлению отца Дениса Давыдова о побоях?
– Вчера нам подтвердили, что дело об избиении Дениса находится в стадии проверки. "Проверяют" уже больше месяца. Я подала жалобу на бездействие в прокуратуру. Мы будем добиваться возбуждения уголовного дела по статье 116 УК (побои или иные насильственные действия, причинившие физическую боль, совершенные из хулиганских побуждений, а равно по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы). Я вижу в действиях Серикова все признаки преступления по этой статье. Напавший действовал по мотивам политической вражды, – уверена Анастасия Васильева.
