Московский международный кинофестиваль открывается при почти полном отсутствии зарубежных гостей. Почему они неохотно едут в Россию? А также: фестивальная сцена как политическая трибуна. В гостях: режиссер Александр Гнездилов, кинокритик Юрий Богомолов, продюсер Евгений Гиндилис.
Елена Рыковцева: Международный фестиваль в отсутствие международных гостей – вот тема нашего сегодняшнего разговора. Также мы говорим о том, как можно использовать площадки фестивальные, конкурсные для того, чтобы донести, выразить свои политические взгляды. С нами Юрий Богомолов, Евгений Гиндилис и Александр Гнездилов. Это люди высокой культуры в лучшем смысле этого слова и высокой политической культуры, если говорить об Александре Гнездилове, который является зампредседателя партии "Яблоко". Насколько я помню, последние годы Московский кинофестиваль не отличался большим притоком иностранцев, актеров, режиссеров. Уже были проблемы и до этого страшного года.
Юрий Богомолов: Разумеется. По мере того как менялась ситуация общественно-политическая в стране, вообще интерес к кино угасал. В чем был интерес к кино советское время – это было окно во внешний мир, это было в некотором смысле окно в реальность. Для меня лично фестиваль перестал иметь какое-либо значение последние четыре-пять лет. Он тужится, он пыжится быть чем-то значимым. Можно будет еще поговорить о том, что в этом году из него получилось, особенно в обстоятельствах экспрессивного изменения сроков традиционных.
Видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Да, этот фестиваль сдвинулся резко, чтобы уступить свое место чемпионату мира.
Юрий Богомолов: По-моему, совершенно безосновательно, поскольку непонятно, чем мог помешать в июне фестиваль.
Елена Рыковцева: Полиции на всех не хватило.
Юрий Богомолов: Чего у нас всегда хватает, может не хватить хлеба, еще чего-то, но полиции всегда хватает, я вас уверяю. Сейчас это некая галочка, по-моему. Реально фестиваль проходит только в одном мультиплексе "Октябрь".
Елена Рыковцева: Никита Михалков уже в прошлом году начинал жаловаться, что "звезд в этом году приедет мало, сейчас большой урон нам наносят санкции. Даже мои знаменитые друзья отказываются приезжать из-за политики. Кто-то деликатно пишет дирекции фестиваля о невозможности приехать, кому-то я звоню лично и слышу: "Извини, старик, не могу". Но во всем это есть плюс, он говорит, – ушел "тусовочный привкус". Мы сейчас увидим кадры этой тусовки, на которую пошел наш корреспондент, на открытие фестиваля. Он ходил, пытался найти зарубежных гостей, нашел только одного, его зовут Кэрри Хираюки, это японский актер американского происхождения. Его установил, зафиксировал наш корреспондент. Вернувшись уже в бюро, открыв его биографию, он выяснил, что даже этот актер, оказывается, больше никакой не Кэрри, теперь его зовут Пантелеймон, потому что в 2015 году он принял православие, а в 2016 году российское гражданство. Конечно, помимо него, наверное, есть иностранцы, в жюри три человека, но в целом очень трудно зафиксировать их присутствие. Все-таки влияние санкций. Почему люди так боятся, это не только фестиваль, и на конференции не хотят ехать? Это паранойя или все-таки какое-то мотивированное решение – не ехать?
Евгений Гиндилис: Я думаю, что здесь много факторов работает вместе. Потому что с одной стороны то, что произошло с Московским фестивалем, – это произошло не сегодня, это происходило последние 10-15 лет, он утрачивал постепенно то значение, которое он имел раньше, он перестал быть давно индустриальным событием. В принципе на фестиваль едут тогда, когда фильмы, которые на этом фестивале показываются, дальше благодаря этому фестивалю получают дополнительный старт, когда за этим есть экономика. За сильным фестивалем всегда должен стоять сильный кинорынок, который притягивает фильмы, притягивает продюсеров, притягивает режиссеров. Московский кинофестиваль эту функцию утратил уже очень давно. Сейчас то, что все это легко перенеслось с июля на апрель, подчеркивает то, что на самом деле это никому не важно; никому не важно, когда этот фестиваль происходит. Он может происходить и в декабре. Даже если он отменится, мало кто это заметит
Даже если он отменится, мало кто это заметит
и в городе, и с точки зрения наших международных партнеров. Потому что сюда уже давно те люди, которые реально занимаются кинобизнесом, ездить перестали. То, что касается санкций, то, что касается общей неблагоприятной международной ситуации, это тоже сказывается. Но это начало сказываться еще в 2014 году после Крыма – это был первый год, когда мы это почувствовали. Сейчас с каждым годом нарастало, действительно мы имеем печальный итог всей политики. С одной стороны, несколько лет декларировалась открытость российского кино, заинтересованность российского кино в международных контактах. По факту мы видим и внешние все факторы, и внутренние все факторы ведут к тому, что мы превратились и с точки зрения кино в осажденную крепость.
Елена Рыковцева: Для меня Московский фестиваль – это когда я не могу попасть на работу. Я выхожу из метро "Чеховская", пустая, абсолютно зачищенная площадь Пушкинская, ограждения, автобус не ходит, перекрывают все маршруты за несколько часов до открытия. Вы пытаетесь договориться с полицией, чтобы она вас пропустила по этой улице, которая называется Малая Дмитровка, потому что вы там работаете. Александр, вы считаете, это важно – затаскивать иностранцев на эти фестивали, или вы считаете как Никита Михалков – у нас нет иностранцев, значит этот тусовочный налет с фестиваля сходит и наши люди просто смотрят кино зарубежное? Зачем нам эти гости, не будем мы за них цепляться.
Александр Гнездилов: Я не буду оригинален и соглашусь с предыдущими ораторами в том плане, что искусственно затаскивать на малоинтересное мероприятие вряд ли кого-то стоит. Нужно постараться сделать, во-первых, если говорить непосредственно об организаторах фестиваля, так, чтобы это мероприятие действительно имело какой-то смысл.
Елена Рыковцева: А это можно в условиях этой обстановки международной напряженной?
Александр Гнездилов: Я думаю, что, конечно, политическая обстановка очень сильно влияет на проведение фестиваля. Но тем не менее, мне не дадут соврать, что проблемы конкретно Московского фестиваля начались далеко не с Крыма.
Проблемы Московского фестиваля начались далеко не с Крыма
Сначала были внутренние проблемы фестиваля, связанные с его кризисом статуса фестиваля класса А, который должен представлять премьеры. Я поскольку последние лет для журнала называю лучшие фильмы, ежегодный рейтинг, то я смотрю программу Московского фестиваля, должен сказать, что для меня всегда основной интерес сосредоточен не в конкурсной программе. Потому что естественно, что все интересные фильмы перехватывают, я не буду говорить Канны, Венеция, Берлин, большая тройка, но Локарно, может быть Сан-Себастьян, Карловы Вары и так далее. В Москву очень трудно привезти интересные фильмы в конкурсную программу премьерные. Поэтому весь основной интерес Московского фестиваля в боковых программах, в тех или иных авторских программах киноведов, которые иногда привозят действительно интересные европейские и не только европейские, азиатские фильмы, там есть что посмотреть. Но этого, безусловно, достаточно для интереса киномана. Особенно там ажиотаж искусственно подогревается тем, что довольно неудобная система показов, залов, очень трудно это совместить, в результате на одних показах пусто, на других гигантские очереди, невозможно найти место в зале и так далее. Вокруг него самого как международного кинематографического события действительно интерес не так велик. А дальше уже дело техники политическими вещами это добить. Если тот или иной культурный институт, то или иное культурное мероприятие в художественном смысле более состоятельно, например, можно иметь разные точки зрения по поводу различных театральных фестивалей, кто-то предпочитает театральный Фестиваль имени Чехова, кто-то предпочитает Сезон Станиславского или Новый европейский театр, но тем не менее, каждый из них имеет более-менее свое лицо, свой круг постоянных участников, свой круг поклонников среди зрителей, поэтому их в этом смысле затрагивает меньше. Проблема Московского кинофестиваля в огромной степени не только в политике, что справедливо, но и то, что происходит внутри самого фестиваля под руководством Никиты Михалкова.
Елена Рыковцева: Трудно представить себе международный фестиваль каннский, берлинский, чтобы там были одни немцы или одни французы, которые смотрят международное кино. В Москве это возможно. Закончится фестиваль, может быть обсудим кино, которое там показывали, если невозможно туда завлечь иностранных гостей. Я предлагаю посмотреть опрос, который мы проводили сегодня на улице, мы спрашивали людей, влияет ли вся эта политика на намерение иностранцев посетить Россию.
Опрос прохожих в Москве
Елена Рыковцева: Не грешат желанием экстремального туризма гости Московского фестиваля.
Юрий Богомолов: Я очень хорошо помню советское время, как и многие из вас, в советское время именно авторитарный и тоталитарный характер привлекал многих иностранцев. Приезжали коллеги-кинематографисты, как сейчас стремятся в Северную Корею некоторые интеллектуалы для того, чтобы посмотреть на этот зоопарк. Что действительно создает дистанцию – это то, что сам фестиваль неинтересен по своему содержанию.
Елена Рыковцева: Я спрошу вас, может быть, это анекдотическая ситуация и вопрос, но тем не менее. Сегодня на ленты ТАСС вышло признание Никиты Михалкова о том, что, оказывается, жюри фестиваля собиралось вручить специальный приз, престижный приз фестиваля, который называется "За вклад в мировое кино", американскому продюсеру Харви Вайнштейну. Как говорит Никита Михалков, я очень его поддерживаю, и произносит несколько корявую фразу: "Женщина должна быть женщиной, мужчина мужчиной, а если она это не делает, то становится дурным мужчиной". К сожалению, он говорит, наше жюри струсило, там есть иностранцы, и не вручило этот приз. Как вы считаете, как бы это повлияло на настроения других иностранных гостей?
Юрий Богомолов: Я думаю, это поставило бы крест на Московском кинофестивале вообще, если бы такое случилось.
Евгений Гиндилис: Я пытаюсь найти какие-то слова, как это можно прокомментировать. В принципе есть решение, которое можно было бы Никите Сергеевичу Михалкову предложить в ситуации, когда они не смогли вручить приз за честь и достоинство Вайнштейну. У нас есть внутри страны кандидат прекрасный – депутат Слуцкий.
У нас есть внутри страны кандидат прекрасный на этот приз – депутат Слуцкий
Елена Рыковцева: Это называется низкопоклонничество перед Западом, когда есть свой персонаж, а выбирают опять западного.
Александр Гнездилов: Я думаю, что это такой троллинг Никиты Сергеевича, направленный на привлечение лишнего внимания к фестивалю, причем внутри страны. Направленный на его желание понравиться, причем понравиться некоторым мракобесным кругам внутри страны. То есть это лишний раз подчеркивает, что руководство фестиваля уже, похоже, смирилось с тем, что он за рубежом неинтересен, поэтому может быть только поводом для различных маленьких внутренних радостей.
Елена Рыковцева: Мы сейчас вам покажем внутреннюю точку зрения очень уважаемого человека, документалиста Олега Дормана. Сегодня он написал в своем фейсбуке, почему он не посещает этот фестиваль.
Елена Рыковцева: Что вы думаете о такой позиции? Казалось бы, причем тут кино, ты ходи, смотри фильмы?
Юрий Богомолов: Я думаю, что Олег в данном случае прав. Я не могу сказать про себя, что я не ходил на фестивали с тех пор, но мое отношение к этому фестивалю действительно изменилось. Даже не только потому, что позиция Михалкова меня не устраивает. Главным образом потому, что из этого фестиваля все время пытаются сделать больше, чем он является на самом деле, не понимая, что советское время и постсоветское время – это две разных страны, с двумя разными условиями бытия. Если в советское время кино было тем, о чем я говорил, то теперь это один из видов досуга, один из видов художественного удовольствия и наслаждения. Это, естественно, определенная возможность выразить свое отношение к тому, что происходит в стране. Вот эти попытки сравняться по значимости.
Елена Рыковцева: Его позиция не состоит в том, что я оцениваю этот фестиваль не как событие мирового масштаба, его позиция – я не хочу ходить на фестиваль Михалкова.
Юрий Богомолов: В том и проблема, что наша страна, которую иногда называют Евразией, вообще наш край, все больше становится Азиопой. А быть победителем на азиопском кинофестивале как-то не очень престижно, я думаю, для многих.
Евгений Гиндилис: Я эту проблему вижу немножко иначе, чем Олег. Связано это со следующим обстоятельством. В принципе эта история с Московским фестивалем Михалкова иллюстрирует очень простой тезис, который заключается в том, что чтобы что-то происходило, происходило нормальное развитие, нужна сменяемость власти. То, что Михалков находится у руля Московского фестиваля практически с 1998 года, то есть 20 лет уже – это является колоссальным тормозом
То, что Михалков находится у руля Московского фестиваля уже 20 лет, является колоссальным тормозом
для того, чтобы этот фестиваль нормально развивался. Если бы 10 лет тому назад пришла бы новая команда на фестиваль, я уверен, что ситуация была бы совершенно другой.
Елена Рыковцева: По-моему, так даже вопрос не стоит, это такой частный фестиваль, именной фестиваль Никиты Сергеевича.
Евгений Гиндилис: Он не стоит так, потому что его не дают так поставить. Искусственно создается ситуация, когда никакого развития нет. Этому городу нужен нормальный большой фестиваль, нашей индустрии нужен нормальный большой фестиваль. Это важный инструмент индустриальный, который на самом деле должен соответствовать статусу кино. И то, что Михалков делает на протяжении долгих лет, – это на самом деле очень большой вред, который наносится и нашему кино, и нашей культуре. Потому что есть люди, которые могли бы это делать замечательно. Это не один раз уже было подтверждено. Был замечательный, например, фестиваль Tomorrow в Москве, который и был создан в каком-то смысле как альтернатива Московскому кинофестивалю, но его обстоятельствами задушили, он несколько лет как не происходит.
Елена Рыковцева: Я спрошу ваш прогноз по этому фестивалю. Вы знаете, что "Оскар" – это такая церемония, на которой кто-нибудь выйдет и что-нибудь скажет по поводу войны, по поводу внутренней политики. Ждать нам каких-то политических заявлений на этом фестивале от его российских гостей?
Александр Гнездилов: Это довольно маловероятно. По крайней мере, по нескольким предыдущим церемониям мы таких заявлений не помним, думаю, вряд ли мы их услышим в этот раз. В том числе поэтому я уважаю позицию Олега Дормана. Я ее не занимаю, потому что не могу сказать, что меня особо зовут на Московский фестиваль. Я использую его программы как своего рода киносправочник, как путеводитель по тому, что может быть интересно, что, может быть, стоит поискать, посмотреть. То, что в данном случае мы имеем дело еще с одним примером, когда человек на долгие годы занимает тот или иной пост и не хочет оставлять его, потому что для него это почести, влияние и так далее, он блокирует развитие какого-то института, в данном случае фестиваля – это еще один такой пример.
Юрий Богомолов: Он же не хочет еще покидать место председателя Союза кинематографистов.
Елена Рыковцева: Мне кажется, он этот фестиваль под себя сделал, с чего это он должен покидать фестиваль?
Юрий Богомолов: Он сделал под себя и Союз кинематографистов. На последнем съезде выступил один кинематографист Николай Досталь, который сказал прямо Никите Сергеевичу: сколько можно занимать это место? Еще Союз проголосовал за поправку в уставе, чтобы он бессрочно его занимал. На что Никита Сергеевич реагировал примерно как Ноздрев при встрече с Чичиковым: "Дай я тебе безешку влеплю".
Елена Рыковцева: Давайте мы увидим, что случилось ночью за сутки до этого на сцене "Золотой маски".
Елена Рыковцева: Я хотела бы спросить, что вы об этом думаете, почему люди решились это сказать? Ведь времени прошло много, возможности были, но такого мы еще не видели, и канал "Культура" решился показать.
Юрий Богомолов: Лично я испытываю определенное чувство гордости за театральное сообщество, особенно на фоне того, что кинематографическое сообщество на церемонии "Ники" просто не заметило этого обстоятельства, хотя была возможность. Обидно за кинематографистов, что они когда-то первые начинали демократические предприятия в этом отношении. А теперь просто не замечают или замечают так, что лучше бы не замечали, как это делает тот же Никита Сергеевич Михалков. Была возможность у "Ники" дать премию Серебренникову "За честь и достоинство". И многие кинематографисты, я знаю, предлагали. Но там такой совет этой премии, который решил остаться вне политики на том основании, что церемония – это праздник, премия – это политика была бы. Театральное сообщество решило иначе. "Честь и достоинство" – за что могла бы быть удостоена именно "Золотая маска".
"Честь и достоинство" – это то, за что могла быть удостоена именно "Золотая маска"
Так же, как могла бы быть удостоена и "Ника", но она лишилась такой возможности. Я слушаю эти выступления, я вижу, что все упирают на веру, то, что должно случиться. В той степени, в которой я наблюдаю, как происходит, только что было решение суда по этим всем нашим коллегам, я понимаю, что вера здесь не поможет, что здесь действует совершенно другая логика, даже цепочка каких-то логических вещей. Сначала, видимо, решили стреножить творческую интеллигенцию, заведя это дело. Что же это такое, везде коррупция, а у мастеров культуры, они что, святые что ли? Потом, когда президент что-то такое сказал, что дураки в Следственном кабинете, то дураки решили доказать, что они умные. И тут уже встал вопрос спасения лица. Спасением лица они занимаются все это время. К сожалению, я думаю, что они будут этим заниматься до тех пор, пока не закатают.
ПРОДОЛЖЕНИЕ РАЗГОВОРА – КАК МИНКУЛЬТУРЫ ДЕРЖИТ В СТРАХЕ ТВОРЦОВ – СМОТРИТЕ НА ВИДЕО И СЛУШАЙТЕ В ЗВУКЕ
