В Латвии за участие в январских массовых беспорядках 2009 года отбывает реальный тюремный срок музыкант, исследователь фольклора и общественный деятель Ансис Атаол Берзиньш. Он бросил два снежка, пустую пластиковую бутылку и булыжник, которым разбил окно Сейма. При этом статьи, по которой он был осужден, в уголовном кодексе страны уже фактически нет. Жесткое отношение властей к участнику беспорядков почти десятилетней давности вызвало в Латвии общественный резонанс.

В марте президент Раймонд Вейонис отказался помиловать Берзиньша. "У меня не возникло уверенности в том, что сейчас подходящий момент для его помилования, - сказал президент, - По тому, как развивалось дело, видно, что в процессе Ансиса Атаола Берзиньша очень много аспектов. Он очень противоречивая личность. Возможно, моментами этакий анархист».

Речь идет о так называемой "Революции булыжников". 13 января 2009 года, в годовщину начала в Латвии двух революций – 1905-го года и Революции баррикад 1991 года - в Риге на Домской площади состоялся антиправительственный митинг, собравший более 10 тысяч латвийских жителей, измученных экономическим кризисом. Заявку на его проведение в Рижскую думу подали три лидера зарегистрированной недавно оппозиционной партии «Общество за другую политику» - два экс-министра Айгарс Штокенбергс и Артис Пабрикс и помощник евродепутата Гундарс Романовскис. Они требовали роспуска Сейма. Митинг, который поддержали в общей сложности 25 партий и общественных организаций, начался в половину шестого, а спустя полтора часа Артис Пабрикс закрыл мероприятие, предложив участникам расходиться по домам. Несколько сотен человек, разгоряченных речами ораторов, двинулись к Сейму. Они выворачивали булыжники из мостовой, бросали в окна бутылки и куски льда, пытаясь прорваться внутрь здания, переворачивали машины и громили витрины. Полиция смогла разогнать толпу только к 22 часам.

В итоге 126 человек задержали, 30 было ранено, еще 28 пришлось госпитализировать. Спустя месяц Ивар Годманис подал в отставку и правительство пало. Оппозиционеры-организаторы позже вошли в новую партию «Единство», победившую на выборах в Сейм, Артис Пабрикс стал министром обороны.

Административные дела задержанных по статье «сопротивление сотрудникам полиции» в судах стали закрывать, а материалы отправлять в полицию — для того, чтобы начать уголовные процессы по 2-й части 225-й статьи уголовного закона, предполагающей от 8 до 15 лет заключения: «Активное участие в организованных массовых беспорядках, связанных с погромами, взрывами, уничтожением чужого имущества и насилием, а также противостоянием органам правопорядка». Впрочем, полиции так и не удалось найти организаторов, и протесты были признаны стихийными. Обвинение предъявили 68 лицам, Приговор вынесли почти всем, большинство из них было направлено на общественные работы. Нескольких оправдали. Реальный тюремный срок получили 9 человек (ранее судимых), условный - 17, нескольким осужденным условный срок позже был заменен на реальный.

​В 2013 году, когда состоялся суд над Ансисом Берзиньшем и другими участниками беспорядков, второй части 225-й статьи, по которой их привлекли к уголовной ответственности, уже не существовало в уголовном кодексе Латвии два с половиной года. Берзиньша приговорили к полутора годам условно, защита обжаловала это решение, однако Верховный суд не смягчил наказание, а, наоборот, добавил еще три месяца. Затем у музыканта вышел конфликт с пробационной службой, осуществляющей надзор за условно осужденными. Ансис стажировался в Чехии, когда от него потребовали явиться для регистрации, он не подчинился, и в результате очередного суда условный срок превратился в реальный. Ансис решил не возвращаться в Латвию, объявив, что находится в политической ссылке. Но был в Чехии арестован, пробыл там в заключении почти год и был в марте выдан Латвии, несмотря на его протесты.

В чешской тюрьме Берзиньша на глазах у матери жестоко избили охранники, в результате чего он мог передвигаться только на костылях. Охранники заявили при этом, что Ансис сам на них напал. В Чехии сейчас идет разбирательство по этому делу. Президент Латвии Раймонд Вейонис отклонил направленное ему прошение о помиловании, объяснив прессе, что еще до январских событий у Берзиньша было 20 административных правонарушений, к тому же, он не ходил отмечаться.

Мать Ансиса, востоковед Елена Стабурова, считает весь процесс политическим заказом.

- За последний год, пока Ансис сидел в тюрьме, мне пришлось поднимать все документы его процесса, а также документы, связанные с процессами других людей, проходивших по этому делу. Я убедилась в том, что это был политический заказ, сделанный, очевидно, настолько влиятельным лицом или группой лиц, что судьи не считались с правилами юридической игры и просто шли вперед. Прежде всего, нужно было вывести из числа виновных представителей элиты, которые фактически несут прямую персональную ответственность за то, что произошло в Старой Риге в январе 2009-го года. Те люди, которые заявили в Рижской думе митинг на площади, должны были не просто выступить перед собравшимися с трибуны, а согласно закону отвечали и за порядок на площади, причем в течение двух часов после окончания митинга.

Важно было найти виновных, которые сами согласились бы с тем, что они виновны. Поэтому когда человек соглашался, его «прощали», давали легкую статью. Что касается Ансиса, то с самых первых минут, когда он оказался в полицейском участке вечером 13 января, он написал в показаниях, что его протест был политическим. Он стоял на площади со своим баяном, потому что считал, что власть виновата в страшном состоянии экономики страны. И именно против этой власти он выступал. Он это сразу же сформулировал, и полицейский это послушно записал. Ансис признавал, что он действовал, но отказался признать свою вину. Анатолий Кони, который вел процесс Веры Засулич, говорил, что практически никто из присяжных заседателей не понимает его мысль, что есть действие, а есть вина, и что эти две вещи можно разделять. Ансис пришел к этой мысли самостоятельно.

​- Что же ему инкриминируется?

- Первый приговор Ансиса – очень интересный документ на 6-7 страницах. Большая часть этих страниц посвящена тому, что происходило в тот день в Старой Риге. Кому-то плохо с сердцем стало, кто-то потребовал возместить 100 латов потому, что ему мешал шум, кому-то разбили машину. Все это перечислялось в приговоре у каждого обвиняемого. А в заключении говорилось, что конкретный человек участвовал во всем этом. А потом шла собственная вина: она заключалась в том, что Ансис, с его же слов, бросил два снежка, одну пустую пластиковую бутылку и один камень, которым разбил окно в Сейме. И самое главное, что это не было доказано. Единственное объективное доказательство того, что происходило в те часы в Старой Риге - записи с камер наблюдения, которых полно вокруг Сейма - были сразу выведены из дела, и прокурор Вита Хуторе наложила на них гриф секретности.

Адвокат Янис Муцениекс защищал многих участников беспорядков 13 января, и в нескольких случаях ему удалось добиться оправдательных приговоров. Но не для Ансиса Берзиньша.

- Я тоже участвовал в митинге в Старой Риге, и я прекрасно помню, как все началось и чем закончилось. Я оказался у Сейма, когда там даже еще не было полицейских. Это был протест против правителей, которые тогда находились у руля государства. Они приняли очень жесткие меры по повышению налогов, потратили на спасение банка Parex огромную сумму из бюджета - более двух миллиардов евро, очень выросла безработица. Большинство митингующих были люди около 30 лет, семейные, которые хотели работать и жить в Латвии. Подчеркну, что это было официальное мероприятие, но организаторов не вызвали в суд даже в качестве свидетелей. Объективных доказательств вины Ансиса нет, обвинение основывается на его словах. Умысла участвовать в погромах у него не было. Ансис в этом мероприятии участвовал как индивид и ситуацию никак не провоцировал. Так сложилось, и я думаю, что это сделали намеренно, что никаких ограждений на улицах в сторону Сейма не было. Когда закончилось мероприятие, люди, в том числе Ансис и я, независимо друг от друга пошли в ту сторону. Это было логично, у меня не возникло даже других мыслей. На следующий день премьер сказал по телевидению, что все будут сидеть. Но через пару месяцев сменилось правительство. Оно изменило закон, чтобы участников этих событий не могли карать сурово, и те, кто признал вину и согласился с обвинением, получили мягкие наказания.

Ни полиции, ни прокуратуре, ни суду не понравилось, что Ансис не признал вину – это была нестандартная ситуация. Это отразилось на приговорах. А когда Ансис посчитал, что все уже позади, начались проблемы со службой пробации. Суды - и первой инстанции, и Верховный, - однозначно заявили, что у Ансиса нет никаких обязательств исполнять какие-то программы пробации. Это было отмечено особо. Ансис все это время сотрудничал со службой пробации, и всякий раз, когда приходили письма оттуда, он сообщал, почему не может явиться: потому что он стажируется за границей в рамках государственной программы. У министерства образования имелась информация о том, что он получил стипендию для стажировки. Ансис – законопослушный человек, интегрированный в общество, он занимается музыкальными и научными проектами, владеет фермой, отец троих детей. Но служба пробации пошла сразу по программе-максимум - в суд с просьбой немедленно трансформировать условный срок в реальный. Это было грубой ошибкой. Мне даже кажется, что приговор никто толком не читал.

Дело рассматривалось не по месту жительства. То есть, решение о трансформации срока принял суд, который не имел на это права. Ансис просил отсрочить суд до его приезда, так как не мог прервать научную работу за рубежом, но его мнения не учли. У меня сложилось впечатление, что это был показательный процесс. Чтобы потом все его вспоминали: «Вот помните такого Ансиса Берзиньша? Он стал права качать, и чем это закончилось?» Я обращался и в Верховный суд, и в Генеральную прокуратуру, и к омбудсмену, к президенту – никто не захотел открывать дело заново.

Когда Ансиса задержали в Чехии, ситуация изменилась. Там нет статьи, которая предусматривает ответственность за участие в массовых беспорядках. И у нас было много аргументов в пользу того, чтобы Ансис остался в Чехии. Нам позволили их высказать, но суд не учел противоречий в деле, на которые мы указали.

- По европейскому ордеру на арест его не могли не выдать?

- Да, процедура консервативная, и дело не рассматривается по существу, но у нас были шансы. Мне показалось странным, что все вопросы: смены тюрьмы, смены режима, изменения меры пресечения, рассмотрения дела о выдаче по существу – рассматривал один судья. А верховный суд Чехии рассматривал дело в письменном процессе, который я считаю неэффективным.

- Почему люди так покорно принимали приговоры?

- Чтобы судиться и защищать свои интересы, человек должен обладать характером, потому, что это требует много времени и ресурсов, и не все готовы идти до конца. Это была чистая сделка с правительством.

- Как вы думаете, возможны ли такие протесты, стихийные или организованные, в Латвии в будущем? Как известно, это был единственный всплеск народного негодования за все время после восстановления независимости.

- Сегодня я не вижу такого субъекта, который мог бы это организовать. Потому, что протест у нас в Латвии происходит не так, как в Греции или в других южных странах. Мы идем в аэропорт и улетаем. Таков наиболее очевидный проест наших жителей. И каждый год таким образом протестуют 20 тысяч человек, - сказал Радио Свобода адвокат Янис Муцениекс.

Латвийские официальные лица сейчас комментируют дела Ансиса Атаола Берзиньша и других участников беспорядков 2009 года крайне неохотно. Президент Раймонд Вейонис был вынужден дать свой комментарий, поскольку вопрос ему задали в прямом эфире. Вейонис сказал, что советовался с премьер-министром Марисом Кучинскисом и пришел к выводу, что помилование Берзиньша "не будет честным поступком по отношению к тем, кто уже отбыл наказание по этому делу".