Дмитрий Измайлов из Оренбурга был курсантом Военного университета Министерства обороны, учился в Москве. Будущие офицеры активно готовились к Спартакиаде военно-учебных заведений по армейскому рукопашному бою. Во время одной из таких тренировок курсант Измайлов получил тяжелейшую травму, выжил благодаря немецким врачам и стал инвалидом I группы. В январе 2018 года его комиссовали по болезни и Минобороны перестало финансировать его лечение в специализированной клинике. Родителям обездвиженного парня врачи выставили счет за реабилитацию – или платите 700 тысяч рублей в месяц, или забирайте сына домой.
– Дима 75 килограммов весил, тренер под 100, во время броска он упал на Диму – шейные позвонки, сказали потом врачи, не могут выдержать такую нагрузку. В итоге у сына вывих 3-го шейного позвонка, разрыв диска 3–4 шейных позвонков, ушиб спинного мозга тяжелой степени. И в результате – полный паралич тела, обеих рук и ног (тетраплегия), – рассказывает Игорь Измайлов, отец Дмитрия. – Когда случилась эта беда, нас уверяли, что Минобороны Диму не бросит, он будет получать всю возможную помощь по максимуму, пока его не реабилитируют и не вернут здоровье. И я до последнего верил и в офицерское слово, и в гуманность. Но по факту, когда военно-врачебная комиссия признала его негодным, нам просто указали на дверь.
Сразу после травмы Диму отвезли в НИИ им. Склифосовского, операция длилась шесть часов. Потом его перевели в реанимацию, где ему становилось с каждым днем все хуже и хуже. Родителям сказали, что их единственный шанс – отправить сына на реабилитацию в Германию, где вытягивают даже таких больных.
Когда нас увидели немецкие врачи, то сказали, что очень удивлены, как он вообще выжил и смог долететь
– Мы тогда искали деньги везде, списывались с клиниками, друзья Димы собирали средства через соцсети, в университете тоже объявили сбор, – вспоминает Игорь Измайлов. – Мы нашли деньги на месяц лечения, выкупили несколько кресел в самолете, с Димой летели врачи. В полете он начал задыхаться, и летчики отдали ему свой кислород, мы сами качали ему воздух в самолете. Когда нас увидели немецкие врачи, то очень удивились, как он вообще выжил и смог долететь. В Москве в реанимации у него началась пневмония, Дима вообще подхватил там массу инфекций, прилетел с температурой под 40, когда уже сворачивается белок.
Немцы потом сказали, что если бы знали заранее реальное положение вещей, то отказали бы им в госпитализации. Они давали парню минимальные шансы на жизнь, пытаясь первые полтора месяца справиться с пневмонией, температурой и больничными инфекциями.
– Он был белый, весь в трубках и сам ничего не мог делать. Но в Германии ему поставили самую современную механическую помпу, которую надо заправлять лекарством каждые два месяца, поступает оно сразу в спинной мозг. В Москве нам потом сказали, что ничего подобного не видели. Диму в Германии сняли с трубок, он снова самостоятельно смог дышать, пить, есть, его посадили в инвалидное кресло и вертикализировали, у него начала появляться чувствительность в руках и ногах, он не в коме, читает книги, по скайпу немецкий учил, чтобы с врачами общаться.
На все это ушел год. День в реанимации стоил больше тысячи евро, нам тогда очень помогли ветераны военной службы, губернатор нашей Оренбургской области и гендиректор Уральской горно-металлургической компании (УГМК). Врачи нам сказали, что Диме нужна дальнейшая полноценная реабилитация в другой клинике, а в этой ему сделали все по максимуму. На немецкую реабилитацию денег уже не было, мы стали искать варианты в России. И выяснилось, что у нас полноценную реабилитацию можно получить всего в двух больницах – в Москве и Питере. Так в апреле 2017 года с помощью Минобороны мы оказались в Лечебно-реабилитационном центре Минздрава России на Иваньковском шоссе, – говорит отец Димы.
В военном ведомстве Измайловым снова пообещали, что парня будут реабилитировать столько, сколько нужно, пока не встанет на ноги. Но московские врачи не знали, как обращаться с помпой и заправлять ее лекарством – Игорь Измайлов сам нашел такого специалиста в Питере, который регулярно приезжает в Москву. Если этого не делать, то появляются судороги. Диме наняли сиделку, которая пересаживает его в кресло и отвозит на занятия. Катетеры, которые ему выдавали в центре, парню не подошли, подходящие голландские приходится покупать за свой счет.
В университет сын поступил здоровым парнем, активно занимался самбо, дзюдо, рукопашным боем, а возвратила армия его нам инвалидом I группы
– Я писал различные обращения, просил компенсировать расходы на сиделку, помпу и лекарства, но мне сказали, что это не положено. В месяц у нас на это уходит 100 тысяч рублей, – рассказывает Игорь Измайлов. Все это время он буквально разрывается между Москвой, где сын, и Оренбургом, где работа, не зная, хватит ли ему на очередную поездку в плацкартном вагоне. – Десять месяцев Минобороны оплачивало Диме пребывание в реабилитационном центре, а потом военно-врачебная комиссия признала его негодным к службе, в январе этого года его уволили. Финансирование лечения тут же прекратилось. Мы думали, что теперь его будут лечить по ОМС, но оказалось, что тоже не положено: 21 день по ОМС там могут находиться только москвичи, жители других регионов могут лечиться только за свой счет.
И как же так, спрашиваю я? Возвращаться в Оренбург нам нельзя – это смерти подобно, с Димой просто некому будет заниматься, ни специалистов, ни оборудования у нас тут нет, он утратит все с таким трудом наработанные навыки... Как мы выяснили, травму наш единственный сын получил в результате преступной халатности должностных лиц военного университета Минобороны, допустивших незаконное проведение учебно-тренировочного процесса лицом, не являющимся штатным преподавателем университета и осуществляющим его в частном порядке, во внеслужебное время. В результате своих непрофессиональных действий этот горе-тренер покалечил нашего сына. В университет Дима поступил здоровым парнем, активно занимался самбо, дзюдо, рукопашным боем, а возвратила его нам армия инвалидом I группы.
Отец Димы шлет письма во все инстанции, чтобы сыну продолжили реабилитацию за государственный счет. "Безысходность, боль и отчаяние заставляют обратиться к вам за помощью в решении чрезвычайной ситуации, сложившейся с оказанием необходимой медицинской помощи моему сыну, курсанту Военного Университета Министерства обороны РФ Дмитрию Измайлову. Ранее руководство МО РФ заверило нас, что финансирование лечения будет осуществляться в срок, необходимый для полного восстановления и реабилитации здоровья сына", – говорится в официальных обращениях Измайлова в Минобороны, Госдуму и Совет Федерации. Заявления его в итоге отовсюду пересылают в Минздрав Оренбургской области "для организации необходимой помощи в установленном законом порядке".
Измайловым выдали счет в клинике за реабилитацию Димы – 700 тысяч рублей в месяц. Или ищите деньги, или уезжайте домой. Три месяца им оплатили из фонда губернатора Оренбургской области, куда они обратились за помощью. Как жить дальше, они не знают.
"Будто их и не было"
Отношение к рядовым защитникам Отечества, потерявшим здоровье, со стороны государства, безусловно, требует изменений
О том, что в аппарат Уполномоченного по правам человека в России приходит очень много жалоб от родителей бывших военнослужащих, уволенных из-за травм, поскольку их сыновьям отказывают в лечении в военно-медицинских учреждениях, говорила Элла Памфилова в марте 2016 года, когда докладывала депутатам о состоянии прав человека в стране. "Отношение к рядовым защитникам Отечества, потерявшим здоровье как при выполнении спецопераций, так и при исполнении ими иных обязанностей военной службы, со стороны государства, безусловно, требует изменений", – заявила тогда экс-омбудсмен и направила письмо в правительство. Ответ пришел из Минобороны, куда спустили письмо, и в нем сообщалось "об отсутствии оснований для дополнительного законодательного урегулирования затронутого вопроса". Памфилова снова направила обращение в правительство с просьбой повторно рассмотреть эту проблему: если военнослужащий получил травму на службе, то и лечить его дальше должны в военных госпиталях за госсчет. Но никаких изменений в законодательстве не последовало.
Как следует из нового доклада Уполномоченного по правам человека в России, опубликованного в конце апреля 2018 года, жалобы на неоказание необходимой медпомощи военнослужащим не прекращаются. "Постоянного внимания органов власти всех уровней требуют вопросы социальной поддержки семей военнослужащих, погибших (умерших) вследствие увечья или иного повреждения здоровья, полученных в связи с выполнением служебных обязанностей, – говорится в новом докладе омбудсмена Татьяны Москальковой. – Очень важно, чтобы на пути решения этой задачи, имеющей мощную нравственную нагрузку, в унисон с федеральной властью были активны и субъекты РФ".
После выплаты положенных страховок Минобороны о покалеченных солдатах просто не вспоминает, будто их и не было
– Поскольку никаких изменений в законодательстве не произошло и военнослужащих могут лечить в военных учреждениях только "без ущерба для граждан, пользующихся правом на бесплатное получение медицинской помощи (в соответствии с п. 5 ст. 16 ФЗ "О статусе военнослужащих"), то тех, кому удается получить лечение от Минобороны, становится все меньше, – говорит юрист правозащитной организации "Солдатские матери Санкт-Петербурга" Антон Щербак. – В каком объеме бывший военнослужащий с увечьем получит необходимую ему помощь, в итоге зависит только от его близких: смогут ли они найти деньги на лечение и в каком объеме, хватит ли им сил на суды и т. д. Потому что на практике после выплаты положенных страховок Минобороны о покалеченных солдатах просто не вспоминает, будто их и не было.
Минобороны с 2010 года не раскрывает данных о погибших и получивших увечья на военной службе. Известно только, что все военнослужащие застрахованы. В октябре 2017 года страховая компания "Согаз" выиграла тендер на страхование военнослужащих Вооруженных сил России в 2018–2019 годах стоимостью 11,2 миллиарда рублей.
"На третий месяц трубку не брали"
Дмитрий Перевезенцев из Дзержинского Нижегородской области служил срочную службу в ракетных войсках, ЗАТО "Озерное", Тверская область. 6 июля 2014 года родители приезжали к нему в часть на присягу, Дима охотно фотографировался в казарме.
А 22 июля, когда солдаты после бани возвращались в часть, за ними прислали один КамАЗ вместо двух, остальные машины, как выяснилось позже, отправили на полигон. Части бойцов места не хватило, и они всю дорогу стояли. Когда КамАЗ выехал на трассу и прибавил скорость, дверь распахнулась и Дмитрий вылетел на бетонную полосу. Парни пытались удержать его за руку, но не смогли.
Врачи сказали: как хотите, но его надо откормить. Вот я и бегала от палаты до плиты. Девять месяцев он был полным овощем
– Дима три недели был в коме, и никто не знал, выживет он или нет, – вспоминает его мама Наталья. – Никто из врачей не брал на себя ответственность, перевозить в Москву его боялись, но мы все-таки на этом настояли, Диму увезли в клинику Бурденко, где прооперировали. Я была с ним круглосуточно, переехала в Москву, снимала койку, помню, что отдавала за нее 15 тысяч рублей за две недели. Дима два метра ростом, а весил после травмы меньше 50 килограммов. И врачи сказали: как хотите, но его надо откормить. Вот я и бегала от палаты до плиты, лишь бы вернуть его к жизни. Девять месяцев он был "овощем", а я не отходила от него ни на шаг. Первые два месяца после травмы воинская часть, где он служил, еще хоть как-то помогала, а на третий месяц там просто перестали брать трубку, никому мы оказались не нужны. Помню свой разговор с кем-то из командиров, говорю: "Я вам здорового парня отдала в армию, а вы мне его в коме вернули!" А он в ответ: ну вам же страховку выплатят, что вы еще от нас хотите? Но на тот момент, когда нам нужны были дорогие лекарства и круглосуточный уход, денег у нас, как и страховки, не было, а военные нас просто игнорировали. Но нам очень повезло, потому что мой родственник помог тогда нашей семье, и я смогла быть все время с Димой.
Возвращение к обычной жизни было тяжелым. Левая сторона была абсолютно недвижима и нечувствительна, зрение сильно упало. Фактически ему пришлось всему учиться заново – ходить, обслуживать себя. 15 апреля 2015 года Диму выписали из госпиталя домой, они вернулись в Дзержинск, где ему дали I группу инвалидности.
Недавно эпилепсия началась, а группу инвалидности на 2-ю заменили, пенсия уменьшилась
– Круглый год он сидит теперь на таблетках, работать по специальности – Дима сварщик – ему нельзя, физические нагрузки тоже нельзя, умственной деятельностью особо не позанимаешься: быстро устает, голова начинает болеть, значит, нужно полежать. Недавно эпилепсия началась, наблюдаемся теперь у невролога, а группу инвалидности недавно на II заменили, пенсия уменьшилась, – перечисляет Наталья.
Виновным в случившемся с Димой признали водителя КамАЗа. Перевезенцевы судились с частью с помощью юристов "Солдатских матерей Санкт-Петербурга", им присудили 100 тысяч рублей в качестве морального ущерба, выплатили страховку за увечье. Теперь эти деньги уходят на лекарства: в месяц на них приходится тратить 10 тысяч рублей.
– Сейчас я уже успокоилась, ничего мне ни от воинской части, ни от Минобороны не надо. А когда Дима обездвиженный лежал несколько месяцев, я думала, что не выдержим мы, не знала, куда бежать, – тяжело вздыхает мама пострадавшего солдата. – У него насос в голове остался, врачи сказали, что с ним теперь жить придется. Пытаемся как можем реабилитироваться, на III группу вот скоро переведут – руки-ноги, говорят, шевелятся, значит, на поправку пошел. А он хоть и двигает левой рукой, но все равно не понимает, что с ней, не чувствует ее. Ни работать, ни жить обычной жизнью он не может.
По страховке Дмитрию Перевезенцеву из Дзержинска выплатили 2,5 миллиона рублей. Можно ли с их помощью стать прежним, здоровым парнем? Таких гарантий никто из врачей не дает. Аналогичную сумму после увольнения из армии перевели и Дмитрию Измайлову из Оренбурга. Этих денег ему не хватит и на четыре месяца реабилитации, хотя в его случае, считают специалисты, восстановление может длиться годами.
