В Петербурге начинает работу "Юридическая клиника" – проект юридической помощи тем, кто уже сидит, тем, кто может сесть, тем, кто вышел из колонии, а также тем, кто подвергается административным задержаниям и арестам.

Служба запускается при помощи благотворительного фонда помощи осужденным и членам их семей "Русь сидящая", а также Европейской комиссии, которая, правда, предоставила средства не на весь проект, но только на его начало. Руководителем петербургской "Юридической клиники" стал известный в городе гражданский активист, в последние годы много работавший и на выборах, и в группе "Помощи задержанным", Динар Идрисов (сейчас он координирует юридическую помощь задержанным в ходе акции "Он нам не царь" 5 мая в Петербурге). По его словам, планируется, что со временем действие "Юридической клиники" должно распространиться не только на Петербург, но и весь Северо-Запад России.

– Офисы этого проекта открыты в Москве, Ярославле, Новосибирске и Петербурге, между ними и будет распределяться работа. Идея заключается вовсе не в благотворительном оказании юридических услуг – концепция гораздо более значимая, как мне кажется. Мы попытаемся объединить людей, которые нуждаются в помощи, и одновременно сами готовы помогать другим – это очень важно. То есть люди, которые испытывают проблемы в связи с лишением или ограничением свободы, в связи с необходимостью адаптации после выхода на свободу смогут объединиться, с одной стороны, с теми, готовы им помочь, а, с другой – с теми, кому они сами готовы оказать помощь. Мы хотим создать такое сообщество, где можно будет диагностировать ключевые проблемы людей и их ключевые возможности. То есть это не такая классическая одностороння правозащита, когда люди обращаются за помощью, получают ее и уходят, либо им говорят, что помочь не могут – и они тоже уходят. А смысл "клиники" в другом: человек приходит – и происходит диагностика его проблем и возможностей, определяется, где больше всего болит и что можно сделать. Иногда помощь нужна на юридическом уровне, иногда на социально-психологическом, а иногда возможен и третий путь: человеку можно дать возможность помочь другому – и через это он обретет облегчение и даже некую новую сущность. Ведь у нас получается, что те, кто нуждается в защите своих прав, замкнуты в довольно узком кругу общения – своих близких и тех, кто им помогает. Они отрезаны от всего остального общества – если проблема не переходит в публичную плоскость. А здесь мы хотим наладить общение между этими людьми, чтобы они помогали вновь прибывшим и тоже нуждающимся в таком комьюнити. Понятно, что надо будет привлечь качественных специалистов в области права, социальной психологии, социальной адаптации. Мы надеемся, что нам удастся запустить такой вирусный механизм взаимопомощи, некой новой солидарности между людьми, уже осознавшими разницу между свободой и несвободой, и как сложно жить в репрессивном государстве. И еще хотелось бы перевести на новый уровень благотворительность, потому что, хотя нас и поддержал Евросоюз в лице Еврокомиссии, но эта поддержка ничтожна по сравнению с теми ресурсами, которые нужны для функционирования проекта. И здесь, конечно, фонд "Русь сидящая" выступит таким моторчиком, в надежде на то, что бизнес Петербурга и Ленинградской области нам поможет, хотя и он сам находится под колоссальным давлением, не меньшим, чем каждый отдельный человек. Но и мы, в свою очередь, тоже сможем быть полезными бизнесу в правовой области. Вот такая необычная идея: диагностика, плановое оперирование, возможно, через какое-то время появится "скорая помощь". На презентации проекта, проходившей в пресс-центре "Росбалт", одна из координаторов "Открытой России" Анастасия Буракова задала хороший вопрос: где взять ресурсы, ведь людям помогают одни и те же 10–15 адвокатов, а нуждающихся гораздо больше? Да, у нас в городе тысячи полторы реально работающих адвокатов, а мы знаем всего 15 из них. Так что наша задача – довести это число хотя бы до 10%, до 150 человек. Понятно, что кто-то не захочет защищать гражданских активистов, но кто-то зато захочет защищать предпринимателей, а кто-то – малоимущих.

– Вы будете помогать всем без разбора – или все-таки предполагается какой-то отбор?

– Конечно, не всем, а, в первую очередь, тем, кто сам готов помогать себе при помощи тех знаний и инструментов, которые мы могли бы предоставить. То есть не тем, кто хочет ничего не делать и ждать, что его проблемы рассосутся сами собой, – такие люди вряд впишутся в это сообщество. Мы прежде всего ждем людей, которые сами могут чем-то помочь проекту – кто-то своими знаниями, кто-то временем, кто-то материальными ресурсами или еще чем-то. Наша идея основана на том, что человеку сложно рассуждать о правах человека, если он не видит за всем этим конкретных историй. А если ты с такими людьми сам познакомился – это воспитывает в обществе солидарность, спрос на изменения, на реформы. Нас иногда спрашивают: а почему вы не апеллируете к государству, не требуете провести реформы судебной и пенитенциарной систем, – но ведь всем ясно, что мы находимся в ситуации, когда это бессмысленно. Зачем биться головой об стенку и приобретать негативный опыт, а кроме того, всякая попытка такого рода рассматривается как политическая деятельность и сурово преследуется. Мы говорим о другом – давайте лечить общество, юридическую безграмотность в том числе. Когда к тебе пришли с обыском, ты элементарно должен знать, что надо звонить сейчас, а не через час – и должен знать, куда позвонить. "Юридическая клиника" – это когда один звонит и говорит: ребята, у меня есть деньги, но я не знаю, кто мне поможет, а другой звонит и говорит: я знаю, как помочь, но у меня нет средств. И можно их объединить.

– У вас ведь есть еще один проект – "Медиалаборатория", что это за проект, почему он называется психолингвистическим?

– Здесь идея в том, что истории тех людей, которые будут взаимодействовать в рамках "Юридической клиники", очень ценны для общества, но они до него не доходят – из-за страха, косности, боязни быть высмеянными и еще более униженными. Мы поможем людям рассказать их истории – и не бросим их, как это часто бывает с журналистами, которые, в силу специфики работы СМИ, интересуются только "горячими" вещами, а когда информационная волна схлынет, бросают своих героев на произвол судьбы. Хотя тот, кто рассказал им, скажем, о пытках или каком-то произволе, вообще-то сильно рискует. Мы же хотим помогать людям рассказывать о себе и потом их поддерживать – может быть, с помощью какого-то специального канала. А психолингвистика должна помочь людям, которые не знают, как рассказать о себе, и не обязательно это осужденные: кто-то молчит, а, может быть, он прошел ад за двое суток административного ареста. Мы хотим повысить чувствительность общества к нарушению элементарных прав человека – от права на жизнь и до права не быть дискриминированным после отбытия тюремного наказания. Ведь бывает, что человек выходит из колонии и не может устроиться на работу просто потому, что в коммерческом банке ему отказываются открывать счет, и он не может завести себе зарплатную карту. Мы не видим смысла в том, чтобы тратить ресурсы и биться о стену государства: сколько можно повторять, что пытки незаконны, что это плохо, что это средневековье – они будут усмехаться и говорить, что это служебная необходимость. И все это не имеет смысла, если в обществе нет запроса на то, чтобы людей не били, не пытали, не унижали. А чтобы такой спрос возник, нужно, чтобы люди увидели перед собой других людей, кто через это прошел и изменился. Конечно, нас могут обвинить в попытке изменения политического строя – ну, что ж, будем тогда "иностранными агентами".

По словам Динара Идрисова, если проект провалится, это значит, в обществе нет запроса на защиту своих прав, справедливость и взаимопомощь. Правозащитник уверен, что сейчас апеллировать к государству бесполезно, единственный выход – это меняться самим.

Ответственный секретарь Правозащитного совета Петербурга Наталия Евдокимова считает, что проект очень хороший, но что в процессе своего функционирования он может встретиться с большими трудностями.

​– В проекте участвует и глава фонда "Русь сидящая" Ольга Романова, и ее сотрудники, и – что меня потрясло – человек, который был и милиционером, прокурором, и сам посидел, и теперь сам готов оказывать помощь заключенным и их родственникам. Идея неплохая, хоть это и называется "Юридическая клиника", но на самом деле, там должна быть не только юридическая помощь, но и материальная, и просвещение, и прочее. Но самое главное, как эта хорошая идея будет воплощаться – кто и как за нее возьмется. Там из питерских только Динар Идрисов, а остальным я предложила разобраться в обстановке. Ведь у нас уже есть государственное учреждение, которым руководит Комитет по социальной политике, где люди, вышедшие из заключения, могут до года находиться. У нас есть правозащитники, помогающие ресоциализации людей, среди них имеются адвокаты: двое из них – Максим Камахин и Леонид Крикун – состоят в Правозащитном совете. Они непосредственно помогают людям, находящимся в колониях, – так, может быть, их тоже следует подключить к этому проекту.

– Как вы считаете, надежды на то, что петербургский бизнес подключится к этому проекту, имеют под собой основания?

– Я уже поговорила об этом с организаторами проекта – я очень хорошо знаю, что у нас в стране охотно дают деньги только на детей-сирот и больных детей, даже на взрослых инвалидов – гораздо хуже. И я не очень уверена, что найдутся благотворители для заключенных и вышедших из заключения, разве что бывшие сидельцы. Поэтому думаю, что на ресоциализацию таких людей придется искать средства, какие-то гранты. То есть сама идея мне нравится, но механизм ее воплощения мне пока недостаточно ясен. И насчет повышения юридической грамотности – если человек сам не захочет ее повысить, то ничего и не выйдет. Заключенные и их родственники поневоле начинают изучать Уголовный кодекс в рамках своего процесса. И что значит повышать грамотность – юристом вы все равно не станете, но вы можете научиться, как правильно себя вести в уголовной процедуре, какие у вас есть права в смысле ходатайств, адвокатов, меры пресечения и тому подобного. Да, такую грамотность повышать можно и нужно, но все равно без профессиональных юристов не обойтись. Но у каждого адвоката своя сфера действия, адвокатов по гражданским делам – которых вообще-то гораздо больше – сразу исключаем. Но и адвокаты по уголовным делам тоже берутся не за все. У нас по Уголовно-процессуальному кодексу каждый обвиняемый имеет право на адвоката, если не на своего, так на назначенного, поэтому не очень охотно адвокаты идут на такие дела – просто потому, что всем нужно зарабатывать деньги. А на тех делах, которые имеет в виду Динар, хорошо не заработаешь. Приведу пример: одно время у нас в колонии в Карелии был тихий ужас, очень дурная слава у нее была, мы туда и Правозащитным советом, и в составе СПЧ ездили, – колония была кошмарная, пыточная. И туда постоянно ездили наши адвокаты, – мы их подключили и оплатили их услуги из средств благотворительных фондов, например, таких как "За права человека" или "Гражданский контроль". И целая команда адвокатов методично ездила туда неделя за неделей, опрашивали заключенных, пытались опрашивать сотрудников колонии, составляли заявления, прошения, ходатайства, за год-полтора они этих документов составили тысячи, и беспредел там прекратился. Хотя большинство из этих документов заканчивалось отписками – проверка проведена, нарушений не найдено, – но все равно даже самым отмороженным сотрудникам ФСИН не хочется быть постоянным объектом такого пристального внимания. И мне рассказал адвокат Максим Камакин, что он общался с вновь прибывшими в эту колонию – и они не поверили, что там были такие пытки, они говорили: в нашей колонии такого не может быть. Вода камень точит, оптимизма мало, но не все так безнадежно. И еще хочу сказать про адвокатов – тут мало быть профессионалом, нужно, видимо, обладать еще какими-то качествами, чтобы вот так защищать права людей. Наши адвокаты не просто адвокаты, они правозащитники – их же никто не загонял в Правозащитный совет, они сами туда пришли. Поэтому, какой бы клич мы ни кинули, откликнутся все равно не просто адвокаты, а те, кто может этим заниматься по велению души, уж простите за пафос, – сказала Наталия Евдокимова.

Член Правозащитного совета Петербурга Владимир Шнитке напоминает, что сама идея "Юридической клиники" не новая, что ее много раз пытались реализовать – в Петербурге, например, этим хотела заняться Академия МВД, но у нее не получилось.

– И вообще, очень сложно помогать людям, которые находятся в заключении. Если сотрудники этой "Юридической клиники" не являются профессиональными адвокатами, то проход их в следственный изолятор будет очень затруднен. Поэтому мне сложно представить, как будет реализован этот проект. Мы тоже пытались это сделать, еще когда мы были в "Мемориале", но у нас ничего не вышло. Динар Идрисов – человек очень активный и пробивной, может, у него и получится, но проблем все равно будет очень много. Проходить в следственный изолятор все равно можно будет только с разрешения следователя, и получить такое разрешение будет очень непросто.

– А что вы скажете насчет планов по адаптации вышедших из заключения?

– Это, безусловно, было бы очень полезно, если бы они смогли это сделать. Просто количество тех, кто освободился, неизмеримо больше, чем тех, кто сидит, особенно по административке. И я не думаю, что Идрисов сможет собрать и оплатить такое количество адвокатов. В помощь бизнеса я, честно говоря, не очень верю. У меня есть в этом отношении некоторый опыт. Бизнесмены, особенно известные, предпочитают оказывать материальную помощь, которая принесла бы им какой-то имидж – игрушки в детский сад, детскую площадку – об этом пишут, это им ставится в заслугу. А помощь заключенным и вышедшим из колонии останется в тени, так что тех, кто на это пойдет, я думаю, будет не так много.

– А как вы считаете, возможно ли воспитывать общество хорошими примерами, раскачивать его, формировать в нем запрос на справедливость, достоинство? Может, кто-то просто не догадывается, что можно жить иначе: требовать к себе уважения, делать добрые дела?

– Конечно, нужно общество воспитывать. Это будет прекрасно, если этот проект удастся реализовать – тут обязательно нужна поддержка средств массовой информации. Да, надо пропагандировать эту идею, показывать пример, воспитывать предпринимателей, которые могли бы оказать финансовую поддержку, а также людей, которые бы не побоялись за этой поддержкой обратиться. Часто ведь люди тоже всего сторонятся, боятся – это не принято, это что-то новое. Я думаю, что когда "Юридическая клиника" развернется, надо обязательно рассказывать о ее работе, может быть, даже на телевидении кто-то согласится об этом рассказать, это же новинка, – считает Владимир Шнитке.

По мнению правозащитника, именно идея воспитания общества, создания моды на хорошие дела, формирование привычки помогать друг другу в разных сферах жизни может оказаться в этом проекте самой плодотворной.