Руководителя Польского института международных дел политолога Славомира Дембского, который 18 лет профессионально занимается изучением внешней политики Россий и отношений между нашими странами, депортировали из Домодедово на родину, аннулировав при этом пятилетнюю российскую визу, выданную ему в январе 2018 года.

Г-н Дембского пригласили в Москву для участия в международном научно-экспертном форуме "Примаковские чтения", на который приехали специалисты из 22 стран, тема нынешнего форума –​ "Риски нестабильного миропорядка". Уже вернувшись в Варшаву, Славомир Дембский рассказал Радио Свобода, какие вопросы он хотел обсудить на международном форуме, что он думает о своей депортации и возможно ли улучшение российско-польских отношений при новом президентском сроке Путина.

– Новую пятилетнюю визу я получил в январе, по приглашению МГИМО. Предыдущая виза закончилась в декабре, тогда я последний раз был в России. Приглашение принять участие в "Примаковских чтениях" пришло в институт еще в апреле, организаторы этого мероприятия взяли на себя все расходы по организации этой поездки. Но, прилетев в Домодедово, я узнал, что моя виза аннулирована и я не могу пересечь границу Российской Федерации.

– Вам объяснили, почему виза аннулирована?

– Мне ничего не объясняли. Я думаю, они сами (пограничники в Домодедово. – РС) не знали о причинах такого решения. Я, конечно, сразу связался с польским консульством в Москве, потом с польским МИДом. Мы часто сотрудничаем, и у меня много знакомых в МИДе. Польский МИД в срочном порядке пригласил российского посла и вручил ему ноту с желанием получить объяснения, почему это случилось, почему я попал в какой-то список и считаюсь угрозой для безопасности России. Потому что мою визу аннулировали, ссылаясь именно на эту статью закона, что я являюсь угрозой для безопасности России. Это, конечно, какая-то ерунда. Если российское государство будет стоять на этой позиции, мне кажется это странным, потому что единственная угроза, на самом деле, которую я могу кому-то сделать, – это то, что я пишу и говорю на разных конференциях и других мероприятиях. Если кто-то считает мои слова угрозой для безопасности любого государства, это, мне кажется, просто большая глупость.

– После вручения ноты были уже какие-то пояснения с российской стороны?

– Насколько мне известно, официальных объяснений пока никто не получил. Российский посол в Варшаве Сергей Андреев дал интервью, в котором заявил польской общественности, что на самом деле запрет последовал в ответ на какие-то действия, предпринятые польским государством. Это странное объяснение, потому что я обычный аналитик и эксперт, у меня нет государственной должности. Я бы сказал, что пояснения посла выработаны уже после того, что случилось.

– Как вы считаете, на какие ваши слова или публикации могли обидеться российские власти?

– Я пишу уже долгое время, разные вещи, я говорю прямо обо всем, говорю и в России. Последний раз в декабре на конференции МГИМО о польско-российских отношениях я там прямо сказал, что Россия является агрессивной страной и оккупирует часть территории Украины. Такие вещи в разной мере и в России можно услышать, даже в некоторых семьях, я знаю, так считают, и я не говорю ничего нового на самом деле. Да, это может быть неприятно некоторым лицам, но это не является сто процентов угрозой для безопасности такого большого и сильного государства, каковым является Россия. Или оно не сильное, если волнуется о словах каких-то там экспертов. Если этот запрет поступил потому, что я что-то написал или сказал, это очень дурацкая идея, это не является, с моей точки зрения, основой для таких предположений.

– Какие вопросы вы планировали задать и обсудить на "Примаковских чтениях"?

– Почему я вообще решил приехать на эту конференцию? Потому что я надеялся, что речь будет идти о будущем российской внешней политики. Сейчас только начинается новый президентский срок Владимира Путина, и в связи с этим появляются очень интересные вопросы: как Россия хотела бы формировать свое место в мире? Какие выводы из того, что до сих пор Россия делала на международной арене, делают, во-первых, эксперты, а во-вторых, те, кто принимает в России политические решения? Мне казались эти вопросы очень интересными, и я хотел именно с ними участвовать в этой конференции. При этом, конечно, для всех ясен международный контекст: российские войска есть в Украине, Россия оккупирует часть украинской территории, есть нелегальная аннексия Крыма. И конечно, в связи с этим вся система санкций против России принята на основе решений ООН. Это мне казалось интересным контекстом, чтобы, во-первых, послушать аргументы российских выступающих, послушать выступающих от имени Германии, Франции, США на этой конференции, как они относятся к этой проблеме. И, конечно, важно поставить вопрос, что будет дальше. Вот с такими вопросами я ехал в Москву, но, к сожалению, по решению российского государства, мне не удалось получить на них ответы.

– Поскольку вы 18 лет профессионально изучаете внешнюю политику России, на ваш взгляд, в последнее время отношения между Польшей и Россией заходят в тупик или, наоборот,​ из него уже выходят?

– Мой инцидент – это мелочь, ничего страшного не случилось на самом деле. Это просто символ того, что происходит. Российские власти считают свободу слова угрозой российской безопасности, угрозой для российского государства, и это, на самом деле, смешно, но это и показатель того, в каком тупике находится сейчас кремлевская власть. Им даже слова не то что неудобны, а представляют угрозу. После того как Российская Федерация отказалась от сотрудничества в расследовании смоленской трагедии 2010 года (на борту разбившегося под Смоленском президентского лайнера Ту-154 было 96 человек, среди которых президент Польши Лех Качиньский и его жена Мария, почти все высшее военное командование, известные польские политики, общественные и религиозные деятели, все погибли. – РС), отказалась от передачи останков польского самолета, мне кажется, это самая главная причина того, что наши взаимные отношения уже зашли в тупик, и они никуда не двигаются.

Потом, конечно, российская агрессия в Украине только добавила к этому конфликту в наших взаимных отношениях. Конечно, с точки зрения польского государства, соблюдение международного права через соблюдение прав наших соседей – это абсолютно ключевой аспект. И когда мы имеем дело с агрессией, оккупацией и незаконной аннексией территории соседнего государства, Польша, конечно, не может считать эти действия позитивными, и это не может быть почвой для развития хороших отношений.

– Недавно прошла новость, что Варшава готова выделить до двух миллиардов долларов на то, чтобы США на постоянной основе разместили в Польше свою бронетанковую дивизию. В Польше всерьез опасаются, что Россия может напасть?

– Конечно, это последствия того, что Россия, кремлевская власть использует войну как средство внешней политики. И конечно, если украинцы имели бы возможность пригласить американскую танковую дивизию, они тоже бы это сделали. Если литовцы, эстонцы тоже имели бы такую возможность, они тоже бы пригласили американскую танковую дивизию. Потому что Польша с 2014 года знает, что война приходит к слабым. Украина вообще не имела никакой армии, не считала возможным, что она станет жертвой России, российской агрессии. И украинцы стали просто жертвой своих иллюзий, что, когда они не будут двигаться в направлении Евросоюза... Мы помним, что в 2012 году президент Янукович, действуя под российским прессингом, отказался подписать соглашение с Евросоюзом, чем, конечно, возбудил недовольство в обществе, что открыло двери для российской агрессии. На самом деле то, что Польша готова выделить какие-то средства на то, чтобы американские солдаты могли бы здесь жить, – это, на самом деле, ничего страшного. Германия делает примерно то же со своими американскими базами. Но то, что кремлевской власти и российским СМИ может казаться странным, это то, что у нас есть деньги, и мы готовы платить за свою безопасность.

– Возможно ли потепление в отношениях между Россией и Польшей при новом сроке Путина?

– Я не вижу никакого потепления между нашими странами. Очень важна позиция российского президента – позиция России по отношению к обломкам польского самолета, упавшего под Смоленском в 2010 году. Сейчас это уже не вопрос расследования, а это символ отношения России к Польше, к полякам. Мы должны помнить, что главой этого расследования с российской стороны является премьер российского государства. В то время это был господин Путин, который сказал, что он несет полную ответственность за это расследование. Прошло восемь лет уже, и мы слышим, что расследование продолжается, и именно поэтому обломки польского самолета Ту-154 не могут вернуться в Польшу... Ну, просто никто всерьез не может этому верить, а это означает, что вокруг этого вопроса строится политика, враждебная Польскому государству, это ясно. На самом деле, у нас очень обоснованные требования к России, и пока они не выполнены, мы должна забыть вообще о перспективе улучшения отношений.

– Известно, что Россия на территории бывшего СССР и стран Варшавского договора проводит так называемую политику "мягкой силы". Чувствуется ли российское присутствие в Польше или нет?

– Мне кажется, что не чувствуется. Конечно, есть какие-то попытки сделать вред польско-украинским отношениям, есть какие-то попытки влиять на публичный дискурс в Польше, но мне кажется, что эти попытки провалятся. Польское общество очень хорошо выучило во время коммунизма все эти техники и всю прагматику таких действий. Я был бы очень удивлен, если бы эти попытки увенчались каким-то успехом. Попытки есть, но они не очень эффективные, я бы так сказал.

– После того как польская сторона получит официальные объяснения по поводу аннулирования вашей визы, вы будете это оспаривать, чтобы снова приехать в Россию?

– В моей истории есть еще один интересный момент. Я фанат футбола, и у меня были планы поехать в Россию и болеть за мою команду. Только что я получил билеты, я получил ID, который официально, по договору между ФИФА и Россией, дает мне право на его основе приехать на чемпионат мира в Россию. И я буду требовать ответа от организаторов чемпионата, которыми является ФИФА, а не Россия, что мне теперь делать. И я надеюсь, что или поступит компенсация, или у меня будет право болеть за свою команду во время чемпионата мира в России, и это будет означать, что отказ на въезд в Россию не будет касаться времени чемпионата... А еще буквально на днях у меня вышла книга на русском языке, о советско-германских отношениях 1939–41 годов ("Между Берлином и Москвой. Германо-советские отношения в 1939–1941 гг." – РС). И хотя я получил запрет на въезд в вашу страну, моя книга доступна и ее можно читать.