Новое социалистическое правительство Испании решило перезахоронить диктатора Франсиско Франко. Его останки сейчас покоятся в огромном мемориальном комплексе "Долина павших" под Мадридом: там генерал, который в 1939 году одержал победу в кровавой гражданской войне, а затем еще 36 лет единолично правил Испанией, похоронен на почетном месте.
Считается, что "Долина павших" посвящена памяти погибших в гражданской войне с обеих сторон. Действительно, там погребены и останки многих республиканцев – кстати, без согласия их семей: в 1940-е годы, когда сооружался мемориал, франкистский режим не собирался о чем-либо спрашивать побежденных. Те республиканцы, кто не бежал из Испании после поражения, сидели в тюрьмах или работали на каторге – в частности, на строительстве той самой "Долины павших". При этом каждый, кто побывал в этом мемориале (мне доводилось), ясно понимает, что на самом деле он представляет собой памятник Франко и его режиму. Никаких иных ассоциаций колоссальный крест, царящий над "Долиной павших", громадный каменный орел над входом в гробницу, вся эта мрачная и пафосная архитектура не навевают.
В начале XXI века дала трещину "политика забвения", которой Испания следовала после восстановления демократии в 1970-е годы, чтобы не разделять общество и не сводить счеты между потомками республиканцев и франкистов. Испанские левые давно добиваются изменения статуса мемориала, в 2007 году на этот счет был даже принят специальный закон, предусматривающий превращение "Долины павших" в памятник жертвам диктатуры Франко. Но вскоре к власти пришло правое правительство, и реализацию закона приостановили. Сейчас власть опять переменилась, и трупу диктатора, видимо, придется-таки "переезжать".
Перезахоронение Франко, если оно все-таки состоится, вполне можно считать испанским аналогом выноса тела Ленина из мавзолея – речь об этом в России время от времени заходит с самого времени падения советской власти. Общественное мнение здесь разделено: по данным опроса "Левада-центра", в конце прошлого года за и против перезахоронения большевистского вождя выступало равное количество россиян, по 41 проценту. В обоих случаях, конечно, речь идет об актах исторической политики: действующая власть, исходя из своих идеологических предпочтений, решает вопрос о том, что делать с телом лидера былого режима с неоднозначной репутацией. Испанские социалисты, которые во многом ориентируются на наследие Второй Испанской Республики, хотят избавиться от останков Франко. Режим Владимира Путина, так толком и не выработавший однозначного отношения к советскому периоду истории России (о чем говорит хотя бы то, как в прошлом году государство безучастно отнеслось к столетию революции 1917 года), пока склонен оставить Ленина в покое.
Историческая политика есть способ использования прошлого для решения сегодняшних политических проблем. Чтобы это оказалось возможным, история должна хоть как-то резонировать в настоящем, быть относительно актуальной. "Непобедимую Армаду" или Куликовскую битву особо не актуализируешь, а вот диктатуру Франко или советскую власть – еще вполне. Прошлое становится инструментом самоутверждения в настоящем. Франкистская Испания была консервативным, националистическим, в значительной мере изоляционистским режимом. И теперь социалисты, избавляясь от тела Франко в "Долине павших", утверждают свое видение Испании: леволиберальной, равнодушной к вере, активно проевропейской, открытой приезжим. Не случайно другим шагом нового правительства Педро Санчеса стал прием судна с мигрантами из Африки, которое отказалась пустить в свои порты Италия. Там власть тоже недавно сменилась, но в ином направлении: от умеренных левых к правым популистам.
Представление сегодняшних правителей России о величии неразрывно связано с империей – неважно, царской или большевистской
"Долина павших" без Франко останется своего рода пустой скорлупой, не символическим местом паломничества крайне правых, а просто специфическим архитектурным сооружением, своего рода учебником истории в камне. Чем-то подобным был бы и мавзолей на Красной площади без набальзамированного трупа: ясным указанием на то, что СССР окончательно остался в прошлом и к этому прошлому российское настоящее относится отрицательно. Вероятно, поэтому нынешние власти и не решаются на такой шаг. Ведь символический конец СССР означал бы конец имперскости, а представление сегодняшних правителей России о величии неразрывно связано с империей – неважно, царской или большевистской. Так что Ленина, видимо, пока не потревожат. Именно поэтому, а не из опасений каких-либо протестов: активных "фанатов" коммунистических идей в стране осталось немного, а протестной энергии россиян сейчас не хватает даже на вещи куда более актуальные, вроде пенсионной реформы.
Останутся на своих местах и многочисленные скульптурные, барельефные и прочие Ленины, стоящие по российским городам и весям. (В отличие от памятников испанскому каудильо, последний из которых снесли в 2008 году). И это, наверное, не так уж и плохо: практически все они давно лишились какого-либо актуального символического значения и просто напоминают об эпохе, когда центральная площадь любого населенного пункта была невозможна без статуи Ильича, энергичным жестом указывающего дорогу в светлое завтра. Появившиеся кое-где новые бюсты и памятники Сталину в этом смысле куда более "живые": они – актуальное политическое высказывание тех, кто поклоняется главному тирану российской истории как символу имперского величия и "порядка". Столь же актуальным высказыванием был и украинский "ленинопад" после Майдана 2014 года: тамошние Ленины, в отличие от российских, воспринимались не как пустые скорлупки собственного прошлого, а как злые символы чужого присутствия.
В античном Риме действовал закон damnatio memoriae – "проклятия памяти", когда по постановлению Сената уничтожались все изображения умершего или свергнутого императора. Эффективность этого закона оказалась близкой к нулевой: в исторической памяти многие такие тираны оставили более выразительный след, чем правители, пришедшие им на смену. Курьезный пример неудавшегося "проклятия памяти" есть и в России: это знаменитый портрет Емельяна Пугачева, написанный кем-то из его сторонников поверх портрета Екатерины II. Прошлое всегда напомнит о себе, даже если пытаться уничтожить его следы. Но пустая скорлупа мертвых символов диктатуры не опасна, а скорее полезна – как напоминание о том, какими мы можем быть, кому служить и во что верить. Иное дело, что умирают эти символы долго и неохотно. Иногда им приходится "помогать", как в Испании.
Но пока не в России.
Ярослав Шимов – историк и журналист, международный обозреватель Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
