Железной дороги нет, но одинокий вагон электрички, повинуясь непонятной силе, едет по непролазной грязи, не тонет в воде, катит по русскому лесу… С небес падают черные кубы с надписью "Чистота", пузырится пена; прозрачная свинья, наполненная скомканными бумажками, взрывается на подмосковной платформе Семхоз. Здесь жил и был убит в 1990 году отец Александр Мень. Преступление до сих пор остается нераскрытым, недавно в эфире Радио Свобода брат священника, Павел Мень, рассказывал о том, как следствие безуспешно пыталось найти преступника. Черные кубы, прозрачная свинья и одинокий вагон – образы из короткометражного фильма Михаила Максимова "Смерть Меня", мировая премьера которого прошла на фестивале в Локарно. "Это нейродетектив, основанный на принципе машинного обучения, где в качестве заданных изначально параметров используется справочная информация об убийстве отца Меня, а в качестве обучающего материала для нейросети – многочисленные сведения о железных дорогах и железнодорожном транспорте", – объясняет свой замысел режиссер.

"Максимов – один из самых оригинальных российских видеохудожников, и я рад, что его фильм оказался в Локарно", – говорит кинокритик Борис Нелепо, впервые показавший "Смерть Меня" на фестивале "Дух огня" в Ханты-Мансийске, где фильм получил главный приз в короткометражном конкурсе. С Михаилом Максимовым Борис Нелепо познакомился на видеофестивале в Канске – сибирском городе, где, как заметил режиссер Андрей Сильвестров, "такая безнадега, которая дает надежду". Недавно участники Канского фестиваля сняли коллективный фильм "Россия как сон". "Смерть Меня" – это тоже онейрический портрет России 90-х, – эпохи, которая, по мнению Михаила Максимова, началась с убийства Александра Меня и прошла под знаком неудачных попыток вычислить преступника.

трейлер фильма

Разговор с Михаилом Максимовым записан после премьеры его фильма в Локарно.

– Убийство отца Александра Меня для вас абстракция, которая стала основой для игры, или вас интересуют и сам Мень, и разгадка этого преступления?

– Меня интересовала не жизнь Александра Меня, а его смерть и расследование. Я поверил в возможность художественными средствами не раскрыть это убийство, но осознать оттенки того, что происходило с 1990-го по 2000 год во время расследования, которое раскрыло для меня сущность 90-х. В радиусе 15 километров от станции Семхоз, где был зарублен Мень, благодаря расследованию полностью искоренили уголовные преступления, а там были сотни грабежей, убийств, изнасилований. Расследование постоянно крутилось вокруг железной дороги, и вся эта нитка Москва – Сергиев Посад была очищена. Плюс ко всему мне стало ясно, насколько этот человек был неугоден всем кругам, которые тогда пытались манипулировать страной. Подозрение падало и на антисемитов, и на сионистов, и на католиков, и на православных... Естественно, в числе подозреваемых был КГБ.

– Зрителю может показаться, что вы слишком холодно относитесь к этой драме, которая затронула многих людей и до сих пор остается для них травмой. Вас могут упрекнуть в том, что это все сконструировано в компьютере и не имеет отношения к Александру Меню.

– Если меня заподозрят в отсутствии эмпатии и боли, я не знаю, как этим людям ответить, но вообще-то в этом фильме мое отношение раскрывается визуальными образами, пусть и не связанными с Александром Менем. Совершенно осознанно я реализовал идею этого фильма в конструкции машинного обучения, то есть намеренно пытаясь себя самого устранить. У меня не было реальной программы, я просто взял ядро симуляции – это ветка Москва – Сергиев Посад, намеренно ввел туда два вида входящих данных – Александр Мень и железная дорога. В их конвергенции, синергии получилось то, что получилось. Я не намерен признавать, что если я заменю эти входящие данные, то получится совсем другое, и из этого может следовать моя холодность. Я их не заменил, поэтому не хочу оправдываться в отсутствии боли в этом фильме.

– Что вы получили после того, как ввели эти данные? Увидели по-иному картину преступления?

– Я увидел картину преступления после того, как детально изучил дело, пытаясь его художественно переосмыслить. Но совершенно не уверен, что это отразилось в фильме. Я не могу сказать, что этот фильм раскрывает новые детали. Цель этого видео состоит не в поиске виновных, а в бережном переворачивании слоев истории, чтобы эти слои не слишком слипались, для последующего их осмысления. Иными словами, подготовка для хранения и будущего анализа.

– Там появляются надписи на указателях, рассказывающие об одной из линий расследования...

– Это бытовая версия убийства, самая удобная для всех версия. Следствие вело к ней довольно долго, но она оказалась совершенно несостоятельной.

– Якобы разъяренный человек случайно встретил священника и набросился…

– …разъяренный на почве пьяной ссоры со своей невестой, в попытке бессильной злобы отыгрался на первом попавшемся человеке.

– Вы исключаете такой вариант?

– Я не исключаю подобный вариант, но конкретно этот вариант несостоятелен.

– Вы изучили само дело или только журналистские материалы?

– Это было изучение второй степени, я не имел доступа к делу.

– Какие у вас впечатления о расследовании? Его намеренно завели в тупик – КГБ или кто-то еще?

– У меня нет версий по поводу убийства. Я точно так же не стал ближе к ответу, кто убил Александра Меня.

– Если бы вы были следователем, куда бы вы копали, в какую сторону?

– Наверное, в сторону религиозных фанатиков, заблудших людей. Я думаю, что он мог быть убит на религиозной почве. Думаю, что убийцы – люди, исступленные позицией Александра Меня.

– Вы читали его труды?

– "Сын человеческий" я читал.

– Но не относите себя к его духовным ученикам?

– Нет, не отношу. Его смерть для меня важнее его жизни.

– Название двузначное: "Смерть Меня" и "Смерть меня". Стало быть, вы как-то ассоциируетесь с ним? На каком уровне это отождествление проходит?

– В силу личных причин я прихожу к концу моего осознания России как царства слезливой березкости и томного шукшинизма. В этом смысле наблюдаю собственную смерть, смерть понимания посконной России как явления мирового масштаба.

– А что приходит на смену Шукшину и березкам?

​– Медицина приходит на смену на самом деле. России нужен не художник, а психиатр, потому что это болезнь. Россия сама себя наблюдает в фотографичности, в плоскости, ей кажется, что она окружена неясной массой врагов, а на самом деле она серьезно нуждается в докторе.

– Россия больна или сама является болезнью?

– Россия больна. Это очень грустно. Я не могу ей доверять, не могу доверять больше ее шушкинизму, березкости или запаху земли Платонова.

– А ее топору?

– Вот именно нет. Занесенный топор больше не является спасительным топором или топором, на который смотришь глазами, полными слез и раскаяния. Смерть метафизики случилась.

– Бердяевской метафизики?

– Мамлеевской скорее. Мы видим, к чему пришел южинский круг – от Мамлеева к Дугину.

– Вы увлечены железной дорогой. Откуда это увлечение произошло и как оно связано со смертью?

– Тут две вещи. Первая – это сама конструкция и система железных дорог. Второе – давление колес на рельсы, которое ощущается для меня довольно явственно. Раньше вся жизнедеятельность выстраивается вокруг железной дороги. Таким образом мы получаем естественную проекцию страны и общественного уклада на железную дорогу. Вокруг нее выстраивается жизнь, уже не имеет значения, что находится за железной дорогой. Естественным образом получается такой срез и проекция. И смерть исторически связана с железной дорогой.

– Анна Каренина?

– В том числе Анна Каренина. У меня нет четкого ответа, почему это происходит, помимо того, что это зона повышенной опасности.

– В фильме топор порхает в вагоне, как птица летит за пассажиром.

– Он просто сопровождает его вместо головы.

– Вы неслучайно упомянули Мамлеева, я знаю, что вы им увлекались, у вас был фильм, посвященный Мамлееву…

​– Да, фильм назывался "ММТП. Обмяк". В числе действующих лиц – Платонов, Мамлеев, Тарковский и Александр Маслаев, один из главных актеров Светланы Басковой. Я погрузил этих персонажей в недалекое будущее, где все они стали действующими и имеющими вес политиками, которые пытаются в Госдуме протолкнуть закон об увеличении радиуса Земли для того, чтобы увеличить гравитацию и предотвратить достижение ракетами третьей космической скорости, чтобы никто и никогда не покинул пределы нашей планеты. Мамлеев там выступает в роли одного из основных лоббистов этого закона. Тарковский выступает в роли его любовницы. Платонов пытается все эту кампанию перевести в поэтическое русло, которое не очень конструктивно. Это такой политический триллер.

– Вы постоянный участник кинофестиваля в Канске. Возможно, ваши размышления о России совпадают с размышлениями Андрея Сильвестрова в фильме "Прорубь"?

– Этот фильм чуть позже снят, чем "Обмяк", но, конечно, это похоже. Андрей Сильвестров, братья Алейниковы, авангард 90-х на меня серьезнейшее влияние оказали. Я бы очень хотел, чтобы это дело продолжалось.

– К счастью, хоть это не сошло в дугинизм…

– Не сошло, хотя мы наблюдаем, как пропадают некоторые персонажи в дугинизме, в сладком желании попасть под поезд глобальной политики больной России. Вообще, это такая проститутская история…

– Знаете, как зовут врача, который вылечит Россию?

– Нет, не знаю.

– Навальный, Трамп, барон Ротшильд?

– Вряд ли это один человек. Может быть, вселенская катастрофа спасет Россию?

– Или просто падение цен на нефть.

– Или просто люди, которые в России живут.