- Молодые художники смотрят и берут шире - от первородного греха до Нюрнбергского процесса. Такой у них вариант разговора о будущем.
- Формально зрителей можно поделить на два вида - тех, кто видит виселицы и эшафот, и тех, кто их не замечает, пока им об этом не скажешь
- Есть народы, которые живут вне цивилизации, как и будущее племя. Северные народы, например, приковали воспоминания, которые вовсе не их воспоминания, а воспоминания социума, генетическая память, к льдине на Крайнем Севере, за Полярным кругом.
- Хрущевка-пятиэтажка - светлое будущее, помещенное в пространство современности, превратилось в мемориальный комплекс, могильник.
- Безусловно, культура, если мы говорим о некоем воображаемом будущем, становится одним из центральных компонентов нашего размышления.
Тамара Ляленкова: Практика ложных воспоминаний легла в основу экспозиции "То о будущем", на которой молодые художники предъявили собственное видение 2848 года. Поскольку в проекте принимали участие студенты курса "Мультимедиа-арт" и "Фотография и видеоарт", продукт получился синтетический. И хотя молодые люди отталкивались от текста рассказа Эдгара Аллана По "Mellonta tauta", художественная проекция, так или иначе, отражает их представление о будущем.
В московской студии куратор выставки Светлана Тэйлор и студенты Британской высшей школы дизайна Александр Чистов и Алена Трушина.
Тамара Ляленкова: Вопрос к художникам. Как вам кажется, имеет значение промежуток времени, про который вы фантазировали? Что проще представить и предъявить зрителю - пятьдесят лет спустя, двести, или тысячу, как в случае с Эдгаром По?
Александр Чистов: Срок совершенно неважен - 800 лет, 500 лет, если говорить о будущем. И, вообще, это неблагодарное дело - делать какие-то прогнозы. Но, поскольку я придерживаюсь либертариантских взглядов, мне бы хотелось жить в будущем, в котором не требуется никакой паспорт, не нужно пересекать границы и думать о том, что тебя куда-то пустят, а куда-то - нет.
Алена Трушина: Все зависит во многом от того, как будут вести себя люди на планете. Если продолжится то, что происходит сейчас, то лет через 800 здесь, может быть, вообще, не будет никакой жизни.
Тамара Ляленкова: У нас есть возможность посмотреть работу про будущее, которую представили на Винзаводе Александр, Алена и Диана Капизова.
Диана Капизова: Здесь вы находитесь на планете Гилиадор. Это такая планета, которая не вращается вокруг своей оси, поэтому она поделена на несколько зон - зона вечной пустыни, зона туманов и зона вечной ночи. Но мы с Аленой Трушиной заселили эту планету животными.
Легенда говорит о том, что мы с Аленой полетели на звездолете на эту планету и стали изучать ее фауну.
ты прилетаешь на планету, но ничего не находишь
В каждой зоне есть хлопковые полотнища, на которых записаны видео про наши исследования. Планета примечательна тем, что мы так и не встретили ни одного животного, а нашли только их следы. Например, здесь вы видите след животного, кости, хвостик, кожные покровы. На другом столе представлен кусок стекла. Мы предполагаем, что животное, которое обитает в этой зоне, питается стеклом. А это, мы считаем, гнездо-нора, какое-то из животных от жары прячется в нем. В этой баночке что-то похожее на жабры, мы думаем, что животное ими дышит.
Теперь проходим в зону вечной ночи, соляной пустыни. Это конечность, очень похожая на шланг, в ней есть зубцы. Мы предполагаем, что они нужны для обороны, потому что там много хищников.
Ученые всегда стремились и до сих пор стремятся найти жизнь на другой планете, и это наши романтические мечты о возможном будущем. Ты как бы прилетаешь на эту планету, но ничего не находишь, видишь только следы. И по этим ниточкам раскручиваешь всю историю. Это такая фантазия о будущем, рефлексия о том, о чем ты мечтаешь, но не можешь найти никак.
Тамара Ляленкова: Светлана, вас что-то удивило в таком художественном представлении фантазии Эдгара По?
Светлана Тэйлор: Я бы хотела сделать некое уточнение - мы не опирались непосредственно на литературный текст. Эдгар Аллан По принадлежит к поколению поздних романтиков, и меня больше интересовал его центральный персонаж - экзальтированная дама, которая осуществляет трансатлантическое путешествие на воздушном шаре в течение 8 дней. Скорее, это был разговор о свободе, когда каждый волен мечтать максимально широко, используя арсенал художественных практик, тактик и стратегий. И вначале мы думали взять чувства из мира и переработать их, чтобы человек был проявлен через какую-то чувственную сторону, чувственное познание мира. Но потом каждый создал свое измерение будущего.
Тамара Ляленкова: Трое художников построили практически целую планету. Вы как-то договаривались между собой, как она будет устроена?
Алена Трушина: Александр придумал саму планету и то, как она выглядит, как устроена. После этого уже мы с Дианой фантазировали, что полетим на эту планету на звездолете. Так что, планета по большей части его.
Тамара Ляленкова: Мужское начало, надо заметить.
Александр Чистов: Я им дал законы мироздания, в которые они уже вписывали свою работу. Просто есть вещи, которые подчиняются законам, а есть, которые не подчиняются. Если на вашей планете нет сменяемости дня и ночи, соответственно, возникают определенные условия, которые будут влиять буквально на все - на одной стороне всегда жарко, на другой всегда холодно и ночь.
Тамара Ляленкова: Белые полотна, в которых на вашей планете оборачивают людей при рождении и когда они умирают, это есть и в православной иконографии. Есть отсылка, действительно?
Александр Чистов: Определенным образом, конечно, это связано. Вообще, процесс одевания, скажем, и ношения белого полотна имеет отношение ко многим вещам. Все мы знаем о Туринской плащаницы, в которую было обернуто тело Иисуса, как свидетельствует библейская история. В культуре нашего племени это центр их социума, все строится вокруг качества хлопка и его выращивания.
Тамара Ляленкова: Но это наша современная логика. Вы предполагаете, что она будет работать и дальше?
Светлана Тэйлор: Что касается проекта "То о будущем", каким мы его затевали, действительно, в основу ложилась практика ложных воспоминаний и чувств, которые постоянно переписываются в истории. Есть, конечно, вещи незыблемые, после Второй мировой войны они остаются в доминанте, но в целом мы живем в довольно подвижном мире, где каждый день случаются неожиданные исторические повороты. Одно и то же событие может быть освещено совершенно по-разному.
Безусловно, культура, если мы говорим о некоем воображаемом будущем, становится одним из центральных компонентов. И планета Гилиадор с тремя климатическими зонами, с исчезнувшими животными,
практика ложных воспоминаний, которые постоянно переписываются
со странной растительностью могут оказаться рефлексией на христианскую цивилизацию, как и на некую землю Нюрнберга, которая является и символом войны, и символом Апокалипсиса опирается другая работа. Она существует в рамках слабого аффекта: 12 изображений в обратном порядке изжевывают яблоко, как будто впихивают его снова в рот. У автора, Ольги Александровой это не первая работа, где она обращается к теме принятия пищи. И в этом контексте земля из Нюрнберга, конкретный монумент, вмонтированный в поверхность - это, безусловно, символ Второй мировой войны, символ Холокоста. То есть студенты берут шире - от первородного греха до Нюрнбергского процесса. Такой вот у них вариант разговора о будущем.
Тамара Ляленкова: Действительно, на выставке много работ, которые отсылали именно к прошлому, показывали будущее через прошлое. Например, хрущевка-пятиэтажка - светлое будущее, помещенное в пространство современности. И в этом есть некая ирония.
Светлана Тэйлор: Тут чистая ирония: грубая панелька, плохо сделанная из картона. Накануне весны-лета был объявлен список всех тех, кто переедет из пятиэтажек, которые будут снесены. Но, кроме иронии, есть и большая печаль. Формально это такой могильник, мемориальный комплекс. А начиналось-то все... Красивый проект "оттепели", светлое будущее.
Тамара Ляленкова: Мне показалось, что в некоторых работах будущее рассматривается, как похороны прошлого. "Яйцо сокола" Евгении Деминой, например.
Евгения Демина: Мой метод можно сравнить с тем, как маньяк собирает газеты, вырезает оттуда определенные слова или буквы и из них составляет послание. Аудиочасть этой работы - мэшап из двух пьес Гарольда Пинтера и статьи в газете "Ведомости" "Что такое яйцо сокола" за 2013 года. Визуальная часть инсталляции представляет шесть подиумов со ступенями, обтянутыми красным ковролином, по количеству этажей яйца сокола. Над каждым подиумом висят наушники, которые выполняют роль приглашения, приманки, чтобы смотрящий захотел пересечь некую невидимую линию и сыграть роль. Поднимаясь на
всё и сразу уже произошло, мы просто еще не поняли
ступеньки, он становится частью спектакля и оказывается в другом спектакле, который в свою очередь состоит из нескольких спектаклей, перемешанных между собой, потерявших связь с первоначальными смыслами и пытающимися создать новые. Несмотря на то, что здесь много заимствований, это как в алхимии - когда ты находишь ингредиенты и начинаешь их совмещать, чтобы получить нужный результат на выходе, то самое пресловутое золото.
Формально зрителей, смотрящих можно поделить на два вида - тех, кто видит в этом виселицы и эшафот, и тех, кто их не замечает, пока им об этом не скажешь. Плюс, естественно, разное поведение. Кто-то сразу забирался на шестую ступеньку, забегал бесстрашно, а кто-то так и оставался на нижних, боясь подняться наверх, потому что это все-таки сцена.
Что касается будущего, то у меня есть любимая фраза: всё и сразу уже произошло. Мы просто не заметили еще, потому что в мозгу у нас есть механизм, который создает иллюзии длительности времени и пространства. А, на самом деле, всё и сразу уже произошло. Мы просто еще не поняли.
Тамара Ляленкова: Саша, что стало отправной точкой в размышлении о будущем? Может быть, какие-то ваши технические или научные познания? Или это была безудержная фантазия?
Александр Чистов: Отправной точкой, конечно же, было настоящее, от чего-то ведь нужно оттолкнуться. И племя, подобное тому, что я придумал, существует и сейчас. Почему вообще работа говорит о будущем. Потому что до сих пор есть народы, которые очень далеки от нас в своем развитии, они живут так же, как и мое племя - собирают, ткут, собирают, ткут. Северные народы, например. Зачем им там жить? Но они продолжают, потому что их воспоминания, которые вовсе не их воспоминания, а воспоминания их социума, генетическая память, (те самые ложные воспоминания), приковали их к льдине на Крайнем Севере, за Полярным кругом.
Тамара Ляленкова: Светлана, а к чему приковали ложные воспоминания других студентов? Может быть, есть какие-то общие цепи, которые держат поколение?
Светлана Тэйлор: Сейчас, как мне кажется, можно за полгода сильно деградировать, а можно за те же полгода превратиться в нечто совершенно неслыханное. Здесь вопрос колебания информационных волн, как ты умеешь с ними работать. В этом общее.
