Несколько лет назад Андрей Пионтковский задал российскому и западному истеблишменту вопрос: "Готовы ли вы умереть за Нарву?" Вопрос актуален и по сей день. Но сегодня к нему можно добавить еще один: "Готовы ли вы умереть за Идлиб?" Оснований для этого достаточно. В Восточном Средиземноморье назревает очередной кризис, последствия которого могут оказаться чудовищными.
После уничтожения оппозиционных анклавов на юге Сирии Дамаск готовится к военной операции в северо-западной провинции Идлиб. Войска армии Башара Асада насчитывают около 40 тысяч человек. На стороне правительства воюют также шиитские боевики из Ирака, Ирана, Афганистана, Пакистана, "Хезболлы", иранские спецназовцы из бригад "Аль-Кудс", всего около 40 тысяч человек, плюс российская авиагруппа. В Идлибе им противостоят от 85 до 100 тысяч солдат и офицеров ориентирующейся на Турцию Сирийской национальной армии и созданного в августе 2018 года Фронта национального освобождения, поддерживаемого Саудовской Аравией и другими государствами Персидского залива. Там же действует связанная с "Аль-Каидой" "Хай’ат тахрир аль-Шам", насчитывающая, по одним данным, от 7 до 11 тысяч, по другим – 50–60 тысяч боевиков.
Иными словами, военная операция Дамаска в Идлибе не станет легкой прогулкой и без массированной российской поддержки с воздуха окончится провалом. Но бомбовые удары не слишком эффективны против живой силы противника и мирного населения, укрывающихся в подвалах и других подземных сооружениях. Заставить их выйти на поверхность или уничтожить легче всего боевыми отравляющими веществами. Поэтому Асад, скорее всего, их и применит.
23 августа 2018 года, встречаясь с Николаем Патрушевым, советник президента США Джон Болтон предупредил Москву об ударе по силам Асада и "мощной военной операции", если Дамаск использует в Идлибе химическое оружие. В свою очередь российский МИД тут же предостерег американцев "от новых опрометчивых шагов", а Министерство обороны сообщило, что антиасадовские группировки готовят "инсценировку химической атаки, которая послужит поводом для ракетных ударов США" и их союзников". Это типичная для Москвы реакция на готовящееся применение Дамаском химического оружия, которое она либо одобряет, либо не в состоянии предотвратить.
Через несколько дней появились сообщения о том, что Россия усилила военно-морскую группировку вблизи Сирии. В дополнение к двум ракетным фрегатам и двум подводным лодкам туда прибыли ракетный крейсер "Маршал Устинов", противолодочный корабль "Североморск" и большой морской танкер. 1 сентября начались учения российских военно-морской и военно-воздушной группировок вблизи сирийских берегов. Их возглавляет главнокомандующий ВМФ России адмирал Владимир Королев. Первый заместитель председателя комитета Госдумы по обороне Александр Шерин гордо сообщил, что создан "непробиваемый морской щит". Иными словами, Москва угрожает: не смейте трогать Асада, а то… В США, похоже, не испугались и объявили, что составлен список сирийских целей, которые будут уничтожены в случае химической атаки.
Угрозы хороши тогда, когда угрожающий имеет превосходство над противником. Иначе это блеф. В данном случае блеф очевиден. В Средиземном море России противостоит прежде всего Шестой американский флот. В случае необходимости в его распоряжение передаются 1-2 ударные авианосные группы. А это два атомных авианосца типа "Нимиц", четыре ракетных крейсера типа "Тикондерога", 15 эсминцев, четыре атомных подводных лодки и так далее. Российские специалисты увлеченно спорят друг с другом: кто победит в столкновении "Нимица" и "Тикондероги" с ракетными крейсерами "Маршал Устинов" или "Москва". Последний, правда, с января 2016 года ждет ремонта и отойти от севастопольского причала не в состоянии.
Вмешавшись в войну в Сирии, Владимир Путин совершил типичную для него ошибку: не смог оценить последствия принятого решения
Эти споры интересны, но бессмысленны. Допустим, хотя это маловероятно, что по качеству вооружений боевые корабли США и России примерно одинаковы. Однако по количеству американский флот в Средиземном море в четыре раза превосходит российский. США имеют в Средиземном море несколько крупных военно-морских баз, а российский 720-й пункт материально-технического снабжения в Тартусе принимать крупнотоннажные корабли неспособен. Огромную роль в морских сражениях играет авиация: победа окажется у того, кто завоюет господство в воздухе. У России имеется в Хмеймиме от 30 до 40 боевых самолетов. Авиакрыло, базирующееся на одном авианосце типа "Нимиц", насчитывает 85–90 самолетов. К этому нужно добавить американскую авиацию на базах в Южной Европе и на Ближнем Востоке, а также ВВС американских союзников по НАТО, например, Турции, у которой имеется двести F-16 четвертого поколения. А российские базы в Хмеймиме и Тартусе критически зависят от коммуникаций, проходящих через турецкие проливы Босфор и Дарданеллы.
Соответственно, вступив в вооруженное противоборство с США, Россия будет постоянно оказываться перед дилеммой: либо признать поражение, либо перевести боевые действия на более высокий уровень. Такова природа эскалационной лестницы, одного из ключевых понятий стратегической науки. Если же от теории перейти к практике, то, например, после разгрома российских баз в Тартусе и Хмеймиме у Москвы останется только один вариант – удар крылатыми ракетами по американским базам в зоне Средиземного моря и Ближнего Востока. А это – начало большой войны. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
Вмешавшись в войну в Сирии, Владимир Путин совершил типичную для него ошибку: не смог оценить последствия принятого решения. В итоге Россия оказалась в ловушке. Выйти из войны Путин не в состоянии, это обернется нестерпимой для него потерей лица. Возможность воздействовать на Дамаск ограничена. Хвост, в данном случае Башар Асад и его генералы, вертит собакой, то есть Кремлем. "Битва за Идлиб" вполне может перерасти в столкновение с США. Конечно, российские военачальники могут попробовать договориться с американскими коллегами, чтобы их ракеты не попали случайно в Тартус или Хмеймим, как это имело место в апреле 2018 года. Но ведь могут и не договориться. Да и зачем тогда гонять ракетный крейсер из Баренцева моря в Средиземное? Стоял бы себе корабль у причала в Североморске и никому не мешал бы. Вот и чешут в затылках российские губернаторы и депутаты: а стоит ли умирать за Идлиб? Ответ очевиден: не стоит. А делать-то что?..
Юрий Федоров – военно-политический эксперт
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
