В ответ на серьезные обвинения в коррупции директор Росгвардии Виктор Золотов, не стесняясь в выражениях, в 6-минутном видеоролике вызывает арестованного Алексея Навального "на дуэль", обещая превратить его в отбивную. После неожиданного провала на четырех выборах губернаторов, где борьба переходит во второй тур, в Кремле принимают меры. Так, выборы губернатора Приморского края пройдут уже в ближайшее воскресенье, 16 сентября. Проиграв в Иркутской области, представители "Единой России" жалуются, что им помешал ресурс губернатора-коммуниста. В Хабаровский край в помощь губернатору Шпорту посылают бригады политтехнологов...
Почему путинский режим так нервно реагирует на разоблачения и поражения? Обсуждают политики Владимир Рыжков, Руслан Албаков-Мяршхи, Николай Марковцев (Владивосток), политолог Александр Кынев, журналист Михаил Афанасьев (Абакан). Ведет передачу Михаил Соколов.
Видеоверсия программы
Михаил Соколов: В ответ на обвинения в коррупции глава Росгвардии Виктор Золотов в видеоролике оскорбляет оппозиционера Алексея Навального и вызывает его на поединок.
По сути обвинений в махинациях при закупке продовольствия сказать генералу армии явно нечего. Еще события: после неудачных выборов в четырех регионах на помощь проигрывающим губернаторам сейчас летят стаи политтехнологов. При этом власть называет поражение 9 сентября успехом "Единой России". Реакцию властей России на разоблачения и поражения обсудят сегодня политики Владимир Рыжков, Руслан Албаков, Николай Марковцев, политолог Александр Кынев. Давайте начнем с этого скандального сюжета с генералом Золотовым. Он публично пригрозил оппозиционеру физической расправой. На ваш взгляд, зачем это сделано?
Владимир Рыжков: Должностное лицо, тем более должностное лицо такого ранга, господин Золотов является фактически министром и возглавляет крупнейшую силовую структуру Росгвардию, где, по-моему, 400 тысяч человек, целая армия, не может в принципе позволять себе подобного рода выступлений. Я думаю, в любой демократической стране после такого заявления он бы не доработал до конца рабочего дня, он был бы снят главой государства, вызван в парламент, просто ушел бы в отставку. Потому что одно дело, когда физической расправой, а это именно не поединок, а угроза физической расправой, потому что он профессиональный боец, он прямо говорит – я из тебя котлету сделаю. Он декларирует свое физическое превосходство.
Михаил Соколов: Статья есть 119 УК?
Владимир Рыжков: Это уголовная статья. Это должностное лицо при исполнении обязанностей. Причем лицо не из Министерства культуры, не из Министерства образования, а крупнейшей силовой структуры. Это явная угроза расправы, ее нужно воспринять совершенно серьезно. Мне кажется, это демонстрирует подход силового крыла власти, которые давно уже мечтают о том, чтобы силой расправляться с инакомыслящими, Руслан расскажет, как это они делают в Ингушетии, Песков говорил "размажем печень по асфальту". То есть фактически это декларация силового крыла власти на открытые физические расправы над оппонентами. Я думаю, что мы все должны воспринять эту угрозу серьезно не только применительно к Алексею Навальному, но и шире – ко всем политическим активистам, ко всем правозащитникам.
Михаил Соколов: Били в воскресенье людей и в Петербурге, и в Екатеринбурге, и в Москве, но помягче, потому что праздник города.
Владимир Рыжков: Били подчиненные господина Золотова. То, что он открыто сейчас декларирует, его подчиненные давно уже делают, начиная с "Марша несогласных", в котором я участвовал много лет назад на Пушкинской, когда впервые еще при Грызлове молотили дубинками безоружных мирных демонстрантов, и заканчивая нынешними днями. Есть силовое крыло, которое выступает за открытое насилие, за открытые репрессии, за массовые репрессии. Я очень надеюсь, что силовым крылом политическая властная элита не ограничивается, потому что другие представители элиты должны понимать, что их печень будут размазывать по асфальту точно так же, как печень инакомыслящих и оппозиционеров. Мы прекрасно знаем по нашей истории, что когда чекисты при Сталине получили право превращать в отбивную и размазывать печень по асфальту, то они не ограничились мифическими оппозиционерами, а удар репрессий прошелся по самой верхушке, по министрам, по первым секретарям, по Ленинградскому обкому и по всем другим обкомам. Поэтому если силовая машина возьмет верх в нашей стране, она будет превращать в отбивную всех. Я это говорил функционерам "Единой России", министрам правительства Медведева.
Михаил Соколов: Мы Улюкаева помним, который сидит и губернаторов...
Владимир Рыжков: Причем если сейчас они хотя бы пытаются соблюдать видимость законности, то Золотов фактически декларировал, что законность им не нужна, они делают ставку на открытую прямую силу. Так что это не только про Алексея Навального – это в целом про мечту и жажду силовиков перейти к открытому насилию.
Михаил Соколов: Руслан, у вас в Ингушетии достаточно регулярно применяется насилие в последнее время, были акции протеста, видимо, в связи с митингами и так далее. Эти угрозы Золотова вызывают ли у вас удивление?
Руслан Албаков: Ни в коей мере не удивляют. Практически подобные угрозы общественники Ингушетии, представители различных общественных движений, которые вслух говорят о всех проблемах, не боясь, не прячась, 2 июня вышли на митинг, слава богу, все прошло гладко. Просто требовали прямых выборов – законное право любого гражданина. Увы, голос не был услышан. Пытались еще раз и еще раз провести. Тем не менее, угрозы поступают, когда их приглашают в Совет безопасности. Кстати, прокурор, на наше удивление, очень адекватный, грамотный, который не стоит на стороне незаконных действий правительства и принимает соответствующие решения, направляет в правительство, чтобы они не нарушали закон.
Михаил Соколов: Александр, с точки зрения политической науки, чего добился генерал Золотов, выступив в таком ярком жанре "пойдем выйдем" или "я сам скажу"? Похоже, ему или кто-то плохо речь написал, либо он сам сильно над ней поработал, добавив туда блатной лексики.
Александр Кынев: С точки зрения репутации власти это, конечно, вещь, которая дискредитирует. Мы давно говорим, что есть такое понятие, как энтропия, когда внутри самой власти нарушена координация принятия политических решений между ключевыми игроками. Зачастую, поскольку этой координации нет, то совершая некоторые вещи, которые кажутся рациональными той или иной властной элитной группе, на самом деле наносят общий ущерб всей власти как таковой и интересам других групп. Мы это наблюдали несколько дней назад, когда массовое винтилово накануне дня выборов в условиях политизации общества как раз дополнительно стало одним из факторов роста протестного голосования в ряде регионов. Потому что те люди, которые могли не пойти голосовать, в условиях, когда за день, за два начались массовые задержания, демонстративно пошли.
Надо сказать, что таких вещей могло бы не быть, если бы был некий единый центр, который как-то согласовывал бы интересы и исключал принятие решений, которые в целом являются неоднозначными, наносят общий вред. Это говорит, во-первых, о крайней нервозности. Потому что люди, которые уверены в себе, никогда такого себе позволять не будут. Это говорит о том, что нарушено согласование решений между различными группами элит. Это довольно печальная вещь.
Это говорит о том, что сама по себе федеральная политическая элита находится внутри себя в состоянии глубокой фрустрации, она не знает и не понимает, что делать. Внутри нее идет и, вероятно, усиливается глубокая внутренняя борьба. Причем, я думаю, эта борьба связана как с личными интересами конкретных чиновников, так и с вещами стратегическими. Потому что понятно, что кто-то из них настроен более радикально, кто-то хотел бы другой или экономической, внешней политики и так далее. Выражается это в том, что периодически то одно звено, то другое звено принимает то ли в инициативном порядке, то ли с кем-то посоветовавшись, решения, которые диаметрально противоположны по своему вектору, эту машину начинает постоянно трясти туда-сюда.
Вспомните историю с кампанией Грудинина, вначале кто-то согласовал, потом кто-то дал отмашку мочить. Посмотрите историю с бесконечными задержаниями, выпусканиями Навального, согласованиями, запретами тех же митингов. Посмотрите, что творится с региональными выборами. Вначале в Ярославской области, казалось бы, кампания ПАРНАСа идет при явной административной поддержке, потом их снимают за несколько дней до голосования.
Михаил Соколов: "Яблоко" тоже снимали.
Александр Кынев: Как раз "Яблоко" снимали раньше ПАРНАСа, многие были уверены, что таким образом ПАРНАСу расчищали дорогу. Более того, в списке ПАРНАСа шел человек, который был спарринг-партнером губернатора на выборах в прошлом году. Там все было в этом смысле, казалось, что согласовано, в какой-то момент пошла другая команда по какой-то другой линии, все было отменено, список сняли, хотя он был совершенно для власти неопасный. Такое ощущение, что это какая-то колымага, которую заносит на каждом повороте в разные стороны, и непонятно, где у нее оторвется колесо.
Михаил Соколов: Сегодня пресс-секретарь Путина Песков сказал по случаю Золотова, что на клевету надо отвечать любыми средствами. Меня очень удивило слово "любыми". Получается, что или Путин Золотову это разрешил или поручил. По крайней мере, они взяли его под свое крыло, под защиту, что можно угрожать известным политикам.
Владимир Рыжков: Дело в том, что Золотов в системе Путина ключевое звено – это то, что называется "охранка", жандармерия. Это та структура, которая должна винтить, сажать, бить, физически защищать органы власти, сажать демонстрантов. Это те самые штыки, на которых сидят. Поэтому Песков не мог же публично не поддержать Золотова, что бы тот ни ляпнул. Поэтому, пытаясь найти изящный выход из этой довольно паскудной ситуации, он по сути дела усугубил, потому что он является пресс-секретарем президента страны, президент по конституции является гарантом конституции и гарантом прав и свобод граждан. Поэтому когда пресс-секретарь гаранта прав и свобод граждан говорит, что на клевету можно отвечать любыми способами, а слово "любыми" подразумевает насилие, вплоть до убийства и чего угодно, он тем самым формально подставляет своего шефа. Какой же он гарант прав и свобод, если его пресс-секретарь, между прочим одна из ключевых фигур в системе власти, говорит, что на клевету можно отвечать любыми способами. Ага, скажут жулики на местах, президент говорит, что любыми способами, тогда, ребята, мы засучиваем рукава и начинаем отвечать на клевету любыми способами. Заявление Золотова – дискредитация, а вдогонку заявлению Золотова дискредитация еще и из уст Пескова.
Александр Кынев: Я хочу напомнить, что в самом начале президентства Владимир Путин заявлял о диктатуре закона. Какая же диктатура закона, если любыми способами, – это вещи абсолютно противоположные.
Владимир Рыжков: За клевету надо отвечать в суде либо клеветнику, либо тому, кто считает, что его оклеветали. Когда пресс-секретарь гаранта конституции говорит, что любыми способами – это приехали.
Михаил Соколов: Есть еще сюжеты, связанные с Золотовым, он же так и не допрошен по делу об убийстве Бориса Немцова, хотя его подчиненные приехали из Чечни, как по крайней мере на суде доказано, убили Бориса Ефимовича Немцова. Тоже сюжет. Получается, что есть люди, которых нельзя допросить. Кстати говоря, интересно, что по поводу Золотова Рамзан Кадыров выступил, усомнился, что Навальный примет вызов главы Росгвардии, заявив, что оппозиционер скорее спрячется за спинами школьников.
У вас на Северном Кавказе обращают внимание на эти связи – генерал Золотов и Кадыров?
Руслан Албаков: Дело в том, что у нас очень тонкие взаимоотношения между ингушами и чеченцами и ингушами и осетинами, поэтому вслух стараются не озвучивать эти моменты. Тем не менее, Рамзан Кадыров, когда Евкуров открыл охоту на Магомеда Хазбиева, он ему обеспечил госзащиту в Грозном. 9 января забросили гранату в домовладение Магомеда Хазбиева. Магомед понял, что не успокоится, он сам пришел в ГУВД и говорит: что вам нужно, что вы хотите? Магомеда трудно взять на испуг.
Михаил Соколов: А сейчас суд идет над ним?
Руслан Албаков: Идет. Полное беззаконие. Я практически был на всех судебных заседаниях с самого начала, на каждом судебном заседании со смехотворной последовательностью рассыпаются все обвинения в адрес Магомеда Хазбиева. Сторона обвинения уже внаглую отрицает любые доводы стороны защиты. Судья, естественно, на стороне обвинения. Они человека буквально на измор берут, он очень болен, у него хроническая язва, сейчас у него подозрение на пневмонию, 10 месяцев из СИЗО не выходит.
Михаил Соколов: Трудно быть в России оппозиционером, что в Ингушетии, что в Москве. Алексей Навальный сейчас даже ответить не может господину Золотову – он сидит. А что остается людям, одни возмущаются, а другие обшучивают Золотова, выступление было, мягко говоря, не выдающееся. Это все называют дуэлью. Мы, кстати, у людей поинтересовались, как они видят продолжение этого сюжета, действительно состоится эта дуэль на шпагах, мясорубках или просто бойцовский поединок.
Опрос на улицах Москвы
Владимир Рыжков: Мне кажется, у генерала Золотова нарушена логика действий. Он утверждает, что обвинения в коррупции – клевета, и вызывает "клеветника" на дуэль. Действия должны быть такие: сначала ты идешь в суд и доказываешь, что обвинение Навального клевета, после этого ты можешь говорить о каких-то дуэлях и так далее.
Михаил Соколов: Какие дуэли в XXI веке?
Владимир Рыжков: Но не опровергнув факты, вызывать на дуэль – это создает впечатление, что он просто переключает внимание от фактов на личность Навального, тем самым показывая, что рыльце, скорее всего, в пушку.
Александр Кынев: На самом деле с точки зрения результата, я молчу про эти шутки бесконечные, которые сейчас идут в интернете, на самом деле Золотов в результате своего обращения достиг прямо противоположного: те, кто не знал о каких-то разоблачениях, теперь о них узнают. Господин Золотов не такая публичная фигура, если бы мы вышли на улицу, спросили, кто это такой, 99% сказали: а кто это?
Михаил Соколов: Люди отвечали на опросе со знанием дела большинство.
Владимир Рыжков: Он сейчас привлечет огромное общественное внимание к своей биографии, к расследованию Навального.
Михаил Соколов: С одной стороны, стоял на танке с Ельциным, потом охранял Собчака, потом бандитского или полубандитского авторитета, который при странных обстоятельствах умер, а теперь делает карьеру при Владимире Путине. Кстати говоря, огромная собственность, недвижимость, Барвиха, гектары земли, и все это всплывает новое и новое, интересное и интересное. И вот эти закупки продовольствия, фирмы, которые, кстати говоря, принадлежат людям, близким к премьер-министру Медведеву, доказывает Алексей Навальный, да еще и по завышенным ценам. И самое смешное, я не знаю, как это выглядит с точки зрения политологии, политтехнологии, сейчас они рассылают директивно это выступление генерала по частям Росгвардии для обязательного просмотра. Уже эти директивы люди пересняли и опубликовали.
Владимир Рыжков: Это ужасно смешно, потому что теперь вся Росгвардия будет знать, кто такой Навальный. И тайком дома офицеры и рядовой состав, сняв каску "космонавтов", будут приникать к монитору компьютера и читать биографию Золотова и расследования Навального. Это прекрасный способ посвятить всю Росгвардию в биографию и дела своего начальника.
Александр Кынев: Тут вспоминаются советские анекдоты. Помимо того что в результате этого своего видео господин Золотов в разы увеличил количество людей, которые узнают о компроматах в его адрес, более того, подобными обращениями власть лишний раз повышает политический статус Алексея Навального, фактически уравнивает его с ключевыми фигурами государства.
Михаил Соколов: То есть должность главного оппозиционера они ему подтвердили, печать поставили.
Владимир Рыжков: Получается, да, если министр говорит: давай с тобой драться, значит, он ровня министру.
Александр Кынев: В этом смысле даже известное видео, которое записывал Алишер Усманов, все-таки это человек, который не занимает никаких постов, а здесь одна из ключевых фигур в стране.
Михаил Соколов: Давайте продолжим тему, которую я в начале обозначал, это история с губернаторскими выборами, как на них реагирует власть. На разоблачения мы видели, как она реагирует, теперь посмотрим, что с выборами происходит. Четыре региона, где будут вторые туры, один из этих туров назначен, фантастическая вещь, на ближайшее воскресенье, в Приморском крае. Там действующий губернатор набрал 46% и не победил.
У нас на линии Николай Марковцев из Владивостока. Как так получилось, что этот губернатор-варяг, которого вам назначили, не смог осилить какого-то кандидата, у которого серьезного имени нет?
Николай Марковцев: Традиционно я бы отметил, что Приморский край всегда голосует очень плохо за "Единую Россию". У нас по России, как правило, самый низкий показатель и явки, и набранных голосов "Единой России", либо кандидатов от "Единой России". Даже на президентских выборах это было показано. Поэтому ничего удивительного не было. Я хочу отметить, что там, где стояли КАИБы, там они шли ноздря в ноздрю, скажем, Тарасенко – 34%, коммунист Ищенко – где-то 33%, а вот там, где не было КОИБов, коммунист – 15%, Тарасенко – 60%. То есть это говорит о том, что вброс был, то есть выборы были нечестными. Тем не менее, Тарасенко, сколько ни вбрасывали, он не смог преодолеть 50 плюс один голос, набрал 46%, а Ищенко набрал 24%. Поэтому второй тур.
Так как они понимают, что они знают реальный рейтинг Тарасенко, губернатора-варяга, поэтому они быстро назначили второй тур. Избирательная комиссия Приморского края приняла беспрецедентное решение КАИБы все в крае убрать и все их разместить во Владивостоке на участках. Почему – непонятно. Нам понятно: потому что во Владивостоке сильное наблюдение, здесь другой народ, чем в крае, больше сил и средств общественных организаций и партий. То есть здесь тяжело будет им фальсифицировать, а в крае это сделать намного проще. Поэтому, я думаю, они готовят колоссальный вброс, чтобы победить во втором туре.
Не знаю, как сложится ситуация, но я склоняюсь к тому, что плохо обученным наблюдателям тяжело противостоять государственной машине, потому что здесь против тебя прет вся государственная коррупционная машина, и наши плохо обученные наблюдатели не в состоянии ей противостоять. Тем более если вдруг кого-то хватают за руку, то всегда суды, как правило, становятся на сторону фальсификаторов. Это уже неоднократно было у нас, я лично хватал за руку, мои наблюдатели, всегда я суды проигрывал, потому что что-то доказать в нашем суде просто невозможно, когда есть политическая воля, что победить должен "единоросс".
Михаил Соколов: Александр, как вы объясняете то, что происходит сейчас в ряде регионов, на востоке в основном, хотя есть Владимирская область?
Александр Кынев: Не только Владимирская. На самом деле в четырех регионах они набрали менее 50%, по большому счету еще в нескольких регионах губернаторы выступили очень слабо. В Алтайском крае господин Томенко едва переполз. В Приморском крае изначально предполагалось, что коммунисты выдвинут бывшего лидера ТИГРа Родиона Самсонова, выдвинули гораздо менее известного Ищенко.
Михаил Соколов: Опять договорняк?
Александр Кынев: Но даже при договорняке получился второй тур. Во Владимирской области во второй тур вышел кандидат ЛДПР, которого считали техническим. В этом случае Тарасенко вышел с лучшими результатами из четырех регионов. Это происходит потому, что когда у вас растет недовольство в стране, когда происходит политизация, зачищай, не зачищай, люди начинают искать варианты выражения своего протеста.
Мы два года назад прямо писали, что продолжение такой стратегии на постоянный недопуск рейтинговых кандидатов, которые при этом готовы к управлению, может привести к тому, что люди начнут голосовать за никому не известных кандидатов, при этом это будет сказываться в результате на качестве выбора, будут повышаться риски избрания людей, которые реально работать не способны.
Михаил Соколов: А их потом сажать будут, такое же тоже есть. Вы помните, на мэров проходил кандидат от коммунистов, его раз – и через год скрутили или заставили в отставку уйти.
Александр Кынев: Я хочу напомнить 1989–90 год, когда проходили первые альтернативные выборы в Советском Союзе, когда никакой оппозиции вменяемой не было, во многих местах, где были реально непопулярные первые секретари, люди голосовали по принципу "за черта лысого". Избирались никому не известные научные работники. Потом выяснялось, что эти люди не готовы ни к чему, у нас было много случайных людей.
Сейчас власть делает то же самое, то есть она мифологизирует Навального, борется с Навальным, борется со всеми кандидатами, которых она уже знает, снимает кандидатов, о которых она знает, что они могут хорошо работать, что эти кандидаты действительно популярные, надеется, что мы всех сняли, у нас пошли фейковые кандидаты, все хорошо. А люди идут и начинают голосовать за этих самых кандидатов.
Поэтому, конечно, это, с одной стороны, для власти сигнал, но с другой стороны – по последствиям это несет очень большие риски. Я, к глубокому сожалению, не верю в то, что власть одумается и начнет пускать на выборы нормальных кандидатов, исходя из того, что пускай хотя бы нормальных выбирают, кто готов к управлению, а не тех, у кого никакого опыта нет. Скорее всего, в этой ситуации власть будет действовать привычно для себя,: кого-то запугать, кого-то подкупить, кого-то дискредитировать, информационные войны и так далее. Поскольку сейчас усиливается системная оппозиция, начнет с ней бороться так, как привыкли, то есть спойлеры, всевозможные кампании дискредитации и так далее. Я думаю, что в ближайшее время все это расцветет пышным цветом опять. Они могут снова начать раскручивать Партию пенсионеров, "Родину", какую-нибудь еще новую партию создать. Это самое разумное, что они могут сделать.
Наверняка будут персональные силовые акции против кого-то. Я не исключаю того, что кто-то под этот замес попадет из оппозиционеров, риски велики, потому что власть ведет себя в этом смысле очень тупо. Самое умное, что она могла бы сделать, – это диверсификация политической системы. Регистрируйте Навального, регистрируйте кого хотите, пускай будет много, пускай они конкурируют друг с другом, вкладывайте ресурсы, чтобы они боролись.
Михаил Соколов: Действительно есть реальная проблема – это то, что люди оппозиционные не левых взглядов ограничены в представительстве. В чистом виде дискредитационная система.
Владимир Рыжков: На Алтае у нас "Яблоко" не зарегистрировали, коммунисты даже не выставили впервые в истории кандидата. Если бы они выставили любого кандидата, Томенко бы не выиграл в первом туре.
Александр Кынев: На самом деле то, что мы получили массовую прибавку голосования именно за КПРФ, – это как раз следствие того, что в большинстве регионов прошли тотальные зачистки, когда ни умеренных кандидатов не зарегистрировали, ни либералов. Это не левый поворот – это просто массовое протестное голосование, потому что голосовать было больше не за кого. ЛДПР процент в процент – 2016 год, никакого прироста нет, реальный прирост есть у коммунистов, потому что когда люди брали в руки бюллетень, понимали: в нашем регионе ЛДПР поддерживает власть, все это знают. Кто против? Против одни коммунисты.
Еще интересная вещь, это тоже как раз говорит о том, как меняются общественные настроения, насколько они радикализуются. То, что у нас на этих выборах такого успеха добились фриковые партии – Коммунисты России, КПСС, это же не просто так. Когда 1% голосует за Коммунистов России, можно списать, что люди ошиблись; когда голосуют 6–7% – это не ошибка, это протестное голосование: я назло проголосую за фриков, за самых одиозных, за самых больших крикунов, которые орут против всех. Это протестное голосование не только против власти, но и против лояльной оппозиции. Это очень опасная тенденция, потому что практически это говорит о том, что часть избирателей маргинализуется в этой ситуации.
Михаил Соколов: 23% ЛДПР в 1993 году, тоже примерно такое же голосование.
Александр Кынев: Тут все-таки несколько другое, но психологически – да.
Михаил Соколов: Мы подключим Михаила Афанасьева из Абакана. В Хакасии тоже очень интересная ситуация, там фактически губернатор и его соперник шли вровень-вровень, а сейчас, похоже, коммунист, который набрал на 7% больше, выиграет эти выборы.
Михаил Афанасьев: Я думаю, что да, действительно он может выиграть, вероятность большая, что пройдет Коновалов. Почему так получилось? Уважаемые гости все сказали: власть не допускала тех людей, которых она считала опасными. В итоге получили протестное голосование, люди проголосовали в пику власти, назло власти. Обычное протестное голосование, я полностью согласен с Александром.
Михаил Соколов: Сейчас я слышал, что власть готова была бы господину Зимину посоветовать уйти. То есть в принципе власть смирилась с тем, что будет другой человек из другой партии. Они считают, что они включат его в вертикаль и он будет работать так, как надо?
Михаил Афанасьев: Во-первых, я совершенно точно могу сказать, что не было никаких предложений писать заявление и побыстрее уйти в отставку. Все готовятся ко второму туру, власти намерены выиграть. Что касается господина Коновалова, ситуация очень интересная, потому что коммунисты выиграли еще Верховный совет, законодательный орган республики. Они сейчас взялись делить мандаты. Часть, которая не получила мандаты, они уже выступают с протестами, говорят, что кроме дележки власти никаких идей в партии нет, господин Коновалов на самом деле пустой человек. Они говорят, что он уже должности в правительстве раздает своим родственникам. Естественно, этим воспользуются оппоненты Коновалова, ситуация будет очень интересная, начнется драка такая.
Александр Кынев: Я на 90% уверен, что эти разговоры – это как раз и есть политтехнологии. То есть это попытка хоть как-то снизить протестное голосование. Срочно нанять за небольшую денежку в стане оппонентов, чтобы они занялись разоблачениями – это любимое, что делает наша власть всегда. То есть обязательно найти какую-нибудь в стаде овцу, начать ее показывать по всем каналам. Это абсолютно прогнозируемо, к этому нужно быть абсолютно готовыми.
Я хочу напомнить, когда в 2015 году Сергей Левченко вышел во второй тур губернатора Иркутской области, там было две недели, было примерно то же самое. То есть были рассказы про то, что команды нет, коммунисты перегрызутся друг с другом. Была провокация, потому что было понятно, что электорат Левченко шире собственного электората КПРФ, у него была коалиция, там были разные люди разных взглядов, либералы, кстати, в том числе местные его поддерживали. К нему пришла журналистка одного либерального канала брать интервью.
Мы знаем, что Иркутск исторический город, есть памятник Александру III. Она спрашивает: у нас памятник Александру III есть, а если памятник Сталину поставить? Он ответил: пускай ставят, почему бы нет, какая разница – глава государства. Вырезают этот кусок и моментально начинает идти по информационным лентам: Сергей Левченко призвал установить памятник Сталину. Штаб Левченко предпринял определенные усилия, чтобы эту тему замять.
Сейчас, скорее всего, в этих регионах будет делаться нечто похожее, то есть будут выдергивать каких-то людей из команд, конкурентов, которые вышли во второй тур, рассказывать про них небылицы, перекупать, рассказывать про то, что команд нет. На самом деле я за эти два дня общался с людьми из регионов, люди в основном, не имеющие никакого отношения ни к КПРФ, ни к ЛДПР, многие готовы голосовать за этих кандидатов, которые вышли, именно в расчете на то, чтобы была какая-то встряска, чтобы была новая администрация. Все понимают, что все равно новый руководитель будет создавать некую коалицию, эти переговоры ведутся. Потому что ни у кого готовой команды нет. Конечно, разумные люди коалицию будут делать.
Кстати, когда я был в Хакасии 10 дней назад, мы с Коноваловым поговорили по телефону. Абсолютно нормальный человек, абсолютно вменяемый, молодой, нравится людям. Я пообщался в Хакасии с людьми, все оценки были очень позитивными, было понятно, что за него проголосуют. На фоне губернатора, который в глазах людей такая типичная держиморда, естественно, когда есть нормальный человек и есть, мягко говоря, наоборот, голосование людей, было совершенно понятно, результат, честно говоря, неудивителен.
Владимир Рыжков: Я участвовал в выборах в абаканский Горсовет с ПАРНАСом лет 6–7 назад, уже тогда для меня было очевидно, что Зимин крайне непопулярная фигура. Потому что когда ты едешь по Хакасии, тебе говорят: а вот эти все поля принадлежат брату Зимина. Потому что гигантский агрохолдинг, который подмял под себя фермеров, захватил всю землю. А вот этот угольный карьер тоже принадлежит брату Зимина. В Саяногорске – это город Дерипаски, "Русала", там все стройки принадлежат то ли самому Зимину, то ли записаны на фирму его сестры. Было такое впечатление, что эта республика – это просто частное поместье господина Зимина. Уже пять лет назад было очевидно, что у него нет там никакой поддержки, выборы проходили со скандалами, с фальсификациями, с грубейшими нарушениями. Поэтому когда я узнал утром, что Зимин не выиграл в первом туре, я совершенно не был удивлен. Я был бы удивлен другому – если бы он выиграл. Он давно полностью износил свой политический ресурс. Действительно манера хамства, манера держиморды, манера оскорблять людей, манера через колено ломать – это типичный его стиль. Мне говорили в Хакасии, что это человек, который дружит с Сергеем Шойгу, точно так же, как в соседней Туве, это два региона, которые курирует Сергей Шойгу – это очень высокий покровитель. Я думаю, что не обошлось без этого.
Михаил Соколов: Я хотел бы еще одну тему затронуть, у нас гость из Ингушетии, там же тоже прошли выборы, только эти выборы никто не увидел. У вас, я так понимаю, все сделано так, чтобы глава республики был избран только на парламенте?
Руслан Албаков: Естественно, потому что у него не было бы совершенно никаких шансов. Краткий анализ тремя этапами. Первый этап – Руслан Аушев, ингушей во всем мире уважают. Мурат Зязиков, над ингушами начали посмеиваться за его эфемерный квадратный километр жилья. Юнусбек Евкуров, над ингушами презрительно смеются. Я с этим сталкивался неоднократно. Многие мне говорят, что порой стесняешься говорить, что ты ингуш, а это для ингуша большое оскорбление и урон психологический. У него нет совершенно никакого авторитета.
Михаил Соколов: Тем не менее, 26 депутатов голосовали, два за коммуниста, два за кого-то еще.
Руслан Албаков: Я кратко объясню, в чем ситуация: его назначили, Путин его назначил, он назначил себе депутатов, теперь эти депутаты его переизбирают. И так это будет бесконечно, пока это угодно будет Кремлю. У нас практически управляет там не Евкуров, а клерки кремлевские просто сидят, одним звонком решают все вопросы. На Западе есть такая практика – животных мэрами выбирают, баранов, козлов. По-моему, сейчас эта практика у нас тоже, только в человеческом обличье.
Михаил Соколов: Действительно часть регионов, небольшая, но есть, она таким образом дискриминирована, лишена прямых выборов – это Дагестан, это Ингушетия и округа в Тюменской области. А эту практику сейчас после таких неприятностей Кремль не может расширить?
Владимир Рыжков: Соблазн может быть. Потому что там они мотивировали это тем, что борьба с терроризмом на Северном Кавказе. Как они мотивировали северные округа, честно говоря, я не очень понимаю, потому что там никаких террористов сроду не было, я надеюсь, никогда не будет. Это чисто имперская практика – это генерал-губернаторы, назначаемые царем-императором, народ здесь совершенно ни при чем. Васильев, милицейский генерал, сейчас руководит Дагестаном, не местный совершенно человек. Евкуров местный, но тоже милицейский генерал.
Руслан Албаков: Он совершенно не местный. Он просто носит ингушскую фамилию, говорит на ингушском языке, но никакого отношения он не имеет.
Владимир Рыжков: Поэтому Путин отменил губернаторские выборы после Беслана, как мы помним, потом при Медведеве их вернули. Если эта тенденция, о которой говорит Александр, будет продолжаться и провалов будет все больше, то они могут опять вернуться к мысли, что, может быть, мы погорячились с выборами.
Александр Кынев: Я думаю, что отмены выборов не будет. Потому что, как показали думские 2016-го и президентские, все-таки губернаторы даже на таких выборах по системе фильтра наличие прямых голосований заставляет их общаться с людьми.
Михаил Соколов: Получается, что не совсем во всем Путин виноват, а еще и губернаторы виноваты в проблемах.
Александр Кынев: Интересный момент здесь получился, дело в том, что из этих четырех глав, которые не могли избраться с первого раза, три сидящие достаточно давно: Зимин с 2009 года, Шпорт с 2009-го, Светлана Орлова с 2013-го и только Тарасенко новый, он еще не успел нарастить антирейтинг, его просто люди не знают, не успел сделать ничего особо плохого. Поэтому здесь на самом деле как раз вещь, которая может использоваться: смотрите, там, где губернаторы новые, – все хорошо, а где старые – все плохо. Я думаю, что, скорее всего, так это будет использовано. Наверное, это будет лишним аргументом поувольнять оставшихся засидевшихся. Это, кстати, очень плохой знак в том числе для тех губернаторов, которые сидят по 10 лет и больше. У нас есть такой регион, как Ульяновская область, там КПРФ заняла первое место в выборах в Заксобрание. Я думаю, у господина Морозова дела на этом фоне выглядят, мягко говоря, очень хреново.
Михаил Соколов: Вот вам картина будущих опрокидывающих выборов: Коммунистическая партия побеждает на выборах в Государственную думу.
Владимир Рыжков: Не желая этого и боясь этого, не подписываясь под это. Дело в том, что даже если системная партия на протестном голосовании побеждает, она все равно начинает себя по-другому ощущать, она начинает себя по-другому видеть и по-другому вести. Я, например, напомню, что во время протестов 2011 года, одним из организаторов которых я был, Миронов вел себя совершенно иначе, и Зюганов вел себя совершенно иначе. Они даже присылали своих депутатов и представителей на крупнейшие митинги на Болотную и Сахарова. То есть как только системные партии почувствовали, что что-то закачалось, запах крови, запах политической власти, они начинают себя вести иначе. Как это ни странно, но иногда опрокидывающие выборы абсолютно лояльных и системных партий могут иметь очень неожиданные для власти последствия. Кстати, как ведет себя Левченко.
Михаил Соколов: Его обвиняют в том, что он бедных "единороссов" нагнул.
Владимир Рыжков: А как ведет себя Локоть. Они идут на очень широкие компромиссы, но какую-то позицию они держат, тем не менее. Поэтому это очень большое упрощение говорить о том, что если они выиграют, то ничего не изменится.
Михаил Соколов: Григорий Явлинский написал: "Выход во второй тур или даже победа кандидатов от ЛДПР и коммунистов ничего не меняет".
Владимир Рыжков: Я не согласен.
Александр Кынев: На мой взгляд, такие заявления, как данное Григорием Алексеевичем, – это как раз и есть фактически работа на нынешних глав регионов, слегка изощренная. Дело в том, что каждый игрок ведет себя в рамках поля возможностей, понимая, что ставки растут, понимая, что поддержка растет, конечно, растут амбиции. Торговаться с той же оппозицией будет тяжелее. Более того, внутри происходит революция поколений.
Посмотрите тех, кто прошел во вторые туры, в той же Хакасии молодой парень, около 30 лет, совершенно другая генерация. То есть это люди с другим бэкграундом, это люди с совершенно другой энергетикой. Это не старое руководство, которое привыкло сидеть в мягких креслах, ему комфортнее договориться, чем заниматься какой-то борьбой. Это абсолютно другой типаж, этого типажа все больше.
Владимир Рыжков: В этой же студии перед выборами я аргументировал, что нужно голосовать за альтернативу. Я очень рад, что эта аргументация сработала. Я как раз тем фомам неверующим, которые говорили, что все это бесполезно, говорил, что это сейчас сработает. И я оказался прав – в целом ряде регионов, в целом ряде городов альтернатива победила. То есть – есть смысл идти, есть смысл голосовать, можно побеждать.
Александр Кынев: Между прочим, что интересно, на этих выборах очень много побед в мажоритарных округах. Причем в мажоритарных округах побеждают именно молодые кандидаты, никому неизвестные, побеждают политических зубров. Это говорит о том, что антисистемное, антиэлитное голосование, людям надоели зажравшиеся чиновники, они голосуют за какие-то новые лица. Поэтому этот процесс будет идти, власть будет как-то пытаться с ним работать. Я думаю, что все-таки выборы сохранятся. Скорее всего, это ускорит ротацию глав регионов там, где она еще не прошла. Надо понимать, что те губернаторы, которые новые сейчас, они через четыре года уже не будут новыми, менять по кругу всех несколько лет подряд – это будет полный хаос. Поэтому в конце концов через несколько лет власть так или иначе должна будет прийти к тому, что чтобы не было маргинализации электората, чтобы не было излишнего усиления радикалов, уж лучше иметь более диверсифицированную политическую поляну, чем иметь настолько сильные риски ее перекоса в сторону радикальных сценариев.
Михаил Соколов: Вы, по-моему, слишком высоко оцениваете действующую власть. Я хочу обратить внимание на один сюжет, у нас сейчас на линии Маргарита Алехина, корреспондент РБК, автор публикации, она называется очень интересно: "Арестованные за заказные убийства дали показания на сенатора от Карачаево-Черкесии".
Хорошая история, там несколько дел, все участники этих покушений и убийств указывают, кто заказчик, тем не менее, человек на своем посту в Совете федерации. Есть какая-то реакция на вашу публикацию сейчас? Это же действительно дикий скандал: сидит в парламенте человек, который обвиняется в заказных убийствах,
Маргарита Алехина: Действительно, только сегодня была опубликована информация, что председатель Следственного комитета Бастрыкин распорядился забрать эти дела для расследования в центральный аппарат СКР. То есть они будут расследоваться независимо от властей Карачаево-Черкесии.
Это то, на что надеялись родственники убитых и их представители, которые жаловались на то, что все последние годы, пока расследуются эти дела в регионе, следователи никакого внимания не обращают на фигуру Арашукова, сенатора, на которого даже не трое, а гораздо больше людей, так или иначе причастных к этим убийствам, указывают как на заказчика.
Михаил Соколов: Спасибо большое. Я желаю вам успеха в дальнейшем расследовании этого дела, пресса выступила, меры приняты, что теперь редко бывает.
Действительно, один такой вопиющий случай, много лет не реагировали на реакцию снизу. Сидит в СФ человек, который обвиняется в тяжелых преступлениях, в высшем федеральном органе представительной власти. То же самое можно в широком плане посмотреть, какие-то решения принимает власть по пенсионной реформе, люди возмущаются, голосуют за критиков власти. Сейчас довольно взбаламученная ситуация. Как власть дальше себя может повести?
Владимир Рыжков: Я думаю, что исключительно резонанс, который получает та или иная история, как с этим сенатором, или как с Магомедом Хазбиевым, или как в случае с пенсионной реформой, только когда есть реакция в обществе, реакция в СМИ, громкий скандал, власть реагирует, только когда ее тыкают большой вилкой или большим ножом.
Михаил Соколов: Так она может растоптать.
Владимир Рыжков: Может растоптать, но может и среагировать. Здесь я призываю только к одному – к активности всех: не сидите, не молчите, выступайте, пишете заявления, идите на выборы, голосуйте за альтернативу, защищайте своих товарищей. Чем живее будет наше общество, тем быстрее мы справимся со всеми этими безобразиями.
Михаил Соколов: Я опять вижу хороший тезис, спорный, наверное, Григория Явлинского: "Система развивается, к сожалению, таким образом, что она может игнорировать протестные настроения".
Владимир Рыжков: Не может. Есть система и есть общество. Общество проявляет признаки жизни.
Михаил Соколов: Есть общество?
Владимир Рыжков: Есть общество. Слабое, разрозненное, запуганное, но как показали последние выборы, оно есть. И оно сопротивляется.
Александр Кынев: Я с Владимиром полностью соглашусь. Люди интуитивно находят варианты решения даже там, где их не предлагают политики.
Михаил Соколов: Люди выходили на акции протеста, что в Ингушетии, что в Москве, пока результата нет.
Александр Кынев: Все-таки в Ингушетии это было какое-то время назад. Известная история "я не голосовал", когда собирали подписи, кончилась тем, что поменялся глава региона в конце концов. Поэтому реагировали даже 8 лет назад, а сейчас реагируют еще больше. На самом деле какой-то громкий публичный скандал, протестное голосование на выборах оказывает больший эффект на власть, чем какая-то хорошая аналитическая записка, которую кто-то положил под сукно, которую никто никогда не прочитает. Поэтому если вы хотите, чтобы вас услышали, чем это громче звучит, тем на это быстрее реагируют.
