Верховный суд кантона Цюрих рассмотрит иск россиянина Игоря Сычева, получившего в 2018 году политическое убежище в Латвии, к швейцарскому бизнесмену Кристофу Портману. В Высоком Лондонском суде с 2017 года находится иск Сычева к руководству компании "ФосАгро". Крупнейшими акционерами "ФосАгро" являются миллиардеры Андрей Гурьев, находящийся в санкционном списке США, и Владимир Литвиненко, которого считают не только близким другом Владимира Путина, но и подлинным автором его диссертации.

Конфликт Сычева с акционерами "ФосАгро" тянется несколько лет. С 2002 по 2013 год он был руководителем налогового департамента "ФосАгро" и занимался, среди прочего, судебным спором входящего в холдинг комбината "Апатит" на 17 миллиардов рублей. Комбинат этот спор выиграл, и, как утверждает Сычев, с ним было заключено устное соглашение о крупном вознаграждении. Однако выплачена была лишь часть. Компания "Фосагро" это отрицает и объявила претензии Сычева "надуманными и необоснованными".

Игорь Сычев утверждает, что на его жизнь неоднократно покушались. В 2015 году Василеостровский суд Санкт-Петербурга возбудил против него уголовное дело о вымогательстве денег у акционера "ФосАгро" Антошина, а в 2016 году в его доме был проведен обыск. После этого Сычев покинул Россию и обратился с просьбой о политическом убежище в Латвии. Россия объявила его в розыск.

В августе 2017 года Сычев перевел на предвыборную кампанию Алексея Навального миллион рублей в биткоинах, а затем еще 500 тысяч рублей.

О своей борьбе с руководством химического концерна Игорь Сычев рассказал Радио Свобода:

– Я работал на акционеров "ФосАгро" примерно с 1996 года. В то время еще компании "ФосАгро" юридически не было, она появилось в 2001 году. Уволился я формально в 2013 году, а отношения фактически прекратились в 2014-м. Я занимался налоговыми спорами компании "ФосАгро". Мы были вовлечены в дело ЮКОСа, потому что компания "ФосАгро" является сестринской по отношению к ЮКОСу. ЮКОСом и "ФосАгро" владел Ходорковский. Компании "ФосАгро" были предъявлены налоговые претензии на сумму порядка 700 миллионов долларов, аналогичная претензия была к ЮКОСу. В то же время аналогичные претензии были предъявлены и к множеству других крупнейших компаний в России: "Газпрому", "Сибнефти", "Руснефти", целый список. Все компании проиграли, ЮКОС обанкротился, а мы выиграли, и этими спорами занимался я. Мы не только выиграли, мы еще получили компенсацию от государства в размере примерно 10 миллионов долларов. Это просто небывалый случай в российской практике, единственный, когда какое-то физическое или юридическое лицо получало бы от государства компенсацию в таком размере. Мы договорились с акционерами компании "ФосАгро" о том, что они мне за эту работу отдают один процент акций и 13 миллионов долларов. 13 миллионов долларов – это сумма дивидендов, которые приходятся на 1% акций на момент договоренности. По сегодняшнему курсу все вместе – примерно 70 миллионов долларов. Потом, из-за того, что письменно это не было оформлено, они мне сказали: слушай, ты же ничего не докажешь, заплатили часть, а дальше платить не будем. Решили просто в духе 90-х годов сказать: ты ничего не докажешь, иди куда подальше.

– И сколько они вам заплатили, если не секрет?

– Не секрет, это публичная информация. Они мне заплатили 9 миллионов долларов разными кривыми способами. Потом сказали: "ничего не докажешь, документов нет".

– Вы утверждаете, что вас трижды пытались убить. Каким образом?

– Все случаи были в 2012 году, когда мы уже договорились с акционерами "ФосАгро" о моем вознаграждении в размере 1% и 13 миллионов долларов. Мы стали говорить о том, чтобы подписать официальный документ на эту тему. В этот момент со мной стали происходить странные истории. У моих автомобилей в трех случаях отваливались на ходу колеса, в двух случаях аварии были страшные, машины не подлежат восстановлению, чудом я остался жив, чудом остались живы окружающие люди. Первые два случая доказаны экспертами. По поручению Следственного комитета была проведена экспертиза, которая подтвердила, что причиной всех ДТП было то, что кто-то просто ослабил гайку на подвеске автомобиля. А третий случай не доказанный, но такая же история: отлетело колесо на ходу.

– Как вас вынудили уйти из "ФосАгро"?

– На тот момент у компании "ФосАгро" было два основных акционера – Андрей Григорьевич Гурьев, бывший сенатор, миллиардер, и Игорь Дмитриевич Антошин. Антошин просто сказал, что если я завтра же не напишу заявление об уходе, то меня на следующий день Гурьев уволит сам. "Придумает какую-нибудь статью: прогулы, что-нибудь еще, потому что он тебя ненавидит".

– Почему он вас возненавидел?

– Гурьев любит, когда ему поддакивают все время, лобызают руку. А я этого никогда не делал, я ему прямо один раз в лицо сказал, что то, что он делает, – преступление. С тех пор он меня возненавидел, перестал вызывать на совещания. Но не мог расстаться со мной, потому что я ему был нужен для других судебных процессов. Когда судебные процессы завершились, он решил: дело сделано, гуд-бай.

– Есть и еще один акционер, Владимир Литвиненко, считающийся личным другом Владимира Путина. Вы с ним знакомы?

– Лично не знаком. Появился он в разгар дела ЮКОСа. Гурьев искал человека, который смог бы примирить его с властями, и нашел Литвиненко. Как я полагаю, Литвиненко решил одну простую задачу для Гурьева. Он сделал так, чтобы Гурьев не был привлечен к уголовной ответственности в рамках дела ЮКОСа. В первом приговоре в отношении Ходорковского и Лебедева примерно половина эпизодов касалась именно деятельности "ФосАгро". Согласитесь, крайне странно, что суд признал Ходорковского виновным в хищении, в уклонении от налогообложения и так далее, а человека, который непосредственно управлял компанией "ФосАгро" в то время, не привлекли даже в качестве свидетеля. И в этом именно была заслуга Литвиненко, за это он получил свои акции.

– То есть компанию спасли два человека – вы и Литвиненко?

– Литвиненко спас Гурьева от уголовной ответственности в рамках дела ЮКОСа, а я спас компанию "ФосАгро" от банкротства в рамках другого дела, налогового – это совершенно разные истории. Литвиненко к налоговым проблемам "ФосАгро" не имел никакого отношения, он не участвовал в тех спорах. Налоговые споры "ФосАгро" длились целых 8 лет, когда Литвиненко уже был акционером. Если верить в то, что он всемогущ, то он смог бы урегулировать этот конфликт с властями гораздо быстрее. Но он не смог этого сделать.

Смотри также

"Мой отец – теневой кассир Путина"

– А как это удалось вам?

– Как вам сказать без ложной скромности? Потому что я изначально, еще до того, как начались споры, предвидел, что события будут развиваться именно так. Я, наверное, был единственным человеком в России, который говорил, что все это закончится плохо, и пытался убедить акционеров ЮКОСа в том, что все их схемы закончатся плохо. Поэтому я заранее предпринимал шаги, которые помогли мне потом в судах доказать, что мы действовали в рамках закона.

– Против вас в России возбуждено дело о вымогательстве. Вы и после увольнения продолжали настаивать, что "ФосАгро" вам должна деньги?

– Да. Они хотели с помощью этого уголовного дела надавить на меня. Изначально у них не было цели меня арестовать, они хотели меня напугать. Это было в 2016 году. Они пришли с обыском, человек 10, собаку привели. Знали, что моя жена беременная. Жена им открыла дверь, оказалась в шоке. Кстати, она от этой истории так и не смогла оправиться, мы с ней в итоге развелись, потому что она сказала, что не хочет больше никаких проблем. Они пришли с обыском, изъяли всю технику, какие-то бумаги взяли. И сказали: вот тебе две недели, приезжай, получишь обвинительное заключение. Не стали меня арестовывать, взяли подписку о невыезде. Спустя пару дней мне стали звонить посредники и говорить: "ФосАгро хотела заплатить тебе определенную сумму, а ты не выходил на связь, поэтому решили надавить на тебя, теперь ситуация ухудшилась, у тебя крайне ограниченные сроки. Спустя несколько дней тебя просто арестуют. Сейчас они хотят тебе заплатить гораздо меньшую сумму". Но я успел сбежать из России, хотя у меня следствие изъяло загранпаспорт. Мой второй загранпаспорт лежал в посольстве Англии с визой. Я поехал в посольство, забрал паспорт и уехал из России. Посредники просто не знали, что я уже нахожусь за границей.

– Между вашим увольнением и отъездом прошло почти три года. Все это время вы продолжали настаивать, чтобы вам выплатили деньги. Как вы это делали?

​– Я формально был уволен в 2013 году, но еще на протяжении года работал на компанию и ее акционеров. Когда меня увольняли, Антошин сказал, что увольнение чисто техническое, потому что Гурьев не хочет тебя видеть в коридоре: "Просто, чтобы не бесить человека, ты формально увольняешься, а работой продолжаешь заниматься". Я продолжал ею заниматься до лета 2014 года. А в августе 2014 года Антошин мне сказал: "Ты ничего не докажешь, платить тебе больше ничего не будем". Когда мне было объявлено, что я ничего не докажу, я сказал, что буду предпринимать официальные шаги, чтобы доказать свою правоту. Я написал официальную претензию к руководству "ФосАгро", к Гурьеву, Антошину, всем членам совета директоров компании, аудиторам компании, где изложил всю историю. Я сделал это 1 октября 2014 года. Дальше я обратился в комиссию по этике при Российском союзе промышленников и предпринимателей с жалобой на "ФосАгро". Комиссия рассматривала это дело примерно полгода. Самое забавное, что "ФосАгро" раньше не было членом РСПП, а когда я обратился в комиссию при РСПП, они сразу обратились за членством. РСПП испугался и принял уклончивое решение, что эта жалоба не подлежит рассмотрению, потому что все мои доказательства, аудиозаписи моих разговоров с акционерами "ФосАгро" – это прерогатива правоохранительных органов.

– Вы тайно записывали разговоры?

– Да. У меня выбора не было. С одной стороны, вроде бы всё, о чем мы договаривались устно, они раньше исполняли, а с другой стороны, почему нельзя на бумаге оформить то, о чем договорились? Я этого никак понять не мог. Я не воровал ни у кого, я не совершал ничего противозаконного. Почему я не могу иметь документ, где сказано, чем я занимаюсь, за что получаю деньги? Поэтому я стал брать с собой диктофон на все встречи и записывал разговоры.

– У вас их не изъяли при обысках?

​– Они изъяли записи, разумеется, но у меня много копий. Я использую эти записи в своем судебном процессе в Англии. Более того, я записывал разговоры в Швейцарии. При чем здесь, казалось бы, Швейцария? Швейцария здесь при том, что часть суммы они мне заплатили с помощью гражданина Швейцарии, с помощью офшорных схем. Деньги, которые они мне заплатили таким путем, оказались формально якобы займом мне. То есть мне якобы компания "ФосАгро" дала взаймы 5 миллионов долларов. Я про этот договор займа ничего не знал, меня гражданин Швейцарии об этом не предупреждал, не спрашивал меня об этом. Договоренностей о каких-либо займах у меня ни с кем не было никогда. Когда я выяснил, что они платили эти деньги под видом займа, я обратился в полицию Швейцарии, чтобы они привлекли этого человека и людей, которые стояли за ним, к уголовной ответственности. В 2014 году я полетел в Швейцарию, чтобы лично встретиться с Кристофом Портманом, и записывал разговор с ним тоже втайне от него. Теперь знаю, что в Швейцарии скрытая запись считается уголовно наказуемым деянием, до года тюрьмы, но я это делал. Более того, я эту запись направил в суд Швейцарии. Сказал: да, я понимаю, формально совершил преступление, но у меня не было выбора, мне нужны были доказательства, что я о договорах займа ничего не знал. Адвокаты в Швейцарии мне подтвердили, что формально это преступление, я могу быть арестован там, но суд должен учитывать обстоятельства, при которых эта запись была сделана. Я сделал ее исключительно для того, чтобы защитить свои интересы в споре на пять миллионов долларов в Швейцарии, у меня вариантов больше не было. Я думал, что если даже против меня в Швейцарии возбудят уголовное дело, то суд меня оправдает.

– А другие ваши иски в английских судах с чем связаны?

– C взысканием оставшейся суммы долга. От 72 миллионов мне заплатили 9, остаются 63. Суд в Англии рассматривает иск о взыскании 63 миллионов долларов.

– Рассмотрение дела началось?

– Суд принял иск к рассмотрению, дал нам время для того, чтобы мы уведомили ответчиков. По английскому праву не суд, а именно истец уведомляет ответчиков. Это крайне долгая бюрократическая процедура. Это делается через Министерство юстиции Великобритании и Министерство юстиции России. Прошел год, пока мы не получили по официальным дипканалам извещения о том, что стороны получили уведомление. Суд дал еще время, чтобы мы смогли уведомить их. Разумеется, все крупные акционеры "ФосАгро" знают о моем иске.

– И как-то связываются с вами?

– Они периодически выходили на связь, предлагали закончить дело миром. Мои адвокаты и адвокаты "ФосАгро" встречались, составили мировое соглашение, оставалось его подписать. Потом со стороны "ФосАгро" все люди, в том числе адвокаты, просто пропали, перестали отвечать на телефонные звонки, читать почту.

– Почему они передумали?

​– Как один из моих адвокатов говорит, пожилой человек, мудрый: миром правят страх и жадность. Им страшно – они ведут переговоры, потом, когда приходит время платить, возобладает жадность. Вот все объяснение – не хочется платить. Тут еще один момент есть. Я – первый человек, который смог открыто, публично противостоять таким людям, как Гурьев, Литвиненко, Антошин. У нас силы изначально были неравны, они миллиардеры, у них колоссальный ресурс. А я по сравнению с ними просто мальчик. Я стал отстаивать свои права. Им сейчас признать, что они были неправы, – это, наверное, смерти подобно будет.

– И за время этой тяжбы вы стали политическим оппозиционером? Или всегда были?

– Я всегда им был. То, что происходит в России последние 18 лет, мне никогда не нравилось. А когда я уже столкнулся на собственной шкуре с правовым беспределом, я стал открыто поддерживать Навального. Я самый крупный официальный спонсор Навального. Я заплатил ему полтора миллиона рублей совершенно официально, пресса про это писала. Единственный случай, когда кто-то такую сумму отправляет Навальному и говорит об этом публично.

– Навальный вас поблагодарил, вы общались с ним?

– Да, общался. Разумеется, поблагодарил.

– Чего вы ждете в случае, если Алексей Навальный придет к власти? Вы считаете, что систему можно изменить или она безнадежна?

​– Я думаю, что можно это сделать легко. Я поддерживаю Навального, потому что считаю его единственным реальным оппозиционным кандидатом. Он собирает митинги, никто, кроме него, не может это сделать. Я думаю, сейчас градус волнения в России достаточно высок. Мне кажется, справедливость восторжествует. Я жду от новой власти справедливости, чтобы закончить с этой вертикалью власти, чтобы была просто демократия.

– Представьте себе обычного человека, который сейчас читает наш разговор. Он возмущен реформой, идет на митинг Навального потому, что ему отсрочили срок выхода на копеечную пенсию. И вот вы, которому не заплатили 70 миллионов долларов. Между вами огромная социальная пропасть. Как вы найдете общий язык?

​– Эта проблема есть, согласен. Здесь дело в том, что я заработал эти деньги честно: талантом своим, умением, предприимчивостью. Мне не стыдно про это говорить. Я миллионер примерно с двадцати с небольшим лет. Про меня никто не мог сказать из моего окружения, что я являюсь богатым человеком. Я вел себя все время скромно, у меня не было замашек, которые ассоциируются с богатеями. У меня не было проблем в общении с людьми как бедными, так богатыми, мы всегда находили общий язык. У меня с моими лучшими друзьями в Латвии, как вы говорите, огромная социальная пропасть, но это не мешает нам дружить.

– Почему вы выбрали именно Латвию? Легко ли было получить политическое убежище? И не опасаетесь ли вы за свою жизнь, учитывая, что на нее уже покушались?

​– Согласно конвенции о беженцах, если человек имеет право находиться в одной из стран, которая подписала эту конвенцию, то любая иная страна, в которой оказался человек, будет обязана перенаправить этого человека именно в ту страну, где он имеет право жить. У меня в Латвии был временный вид на жительство. Изначально я планировал поехать в Англию, получать там политическое убежище. Мне адвокаты объяснили, что в любом случае Англия меня отправит в Латвию. Я получил политическое убежище строго в рамках закона, без всяких исключений. Более того, я решение об этом убежище получил в самый последний день установленного законом срока и в самый последний час. Принятие решения заняло примерно год и четыре месяца, хотя история очевидная абсолютно. Почему так тянут – для меня это была загадка. Выясняется, что, оказывается, у Литвиненко есть связи в Латвии, причем на очень высоком уровне. Я полагаю, что Литвиненко пытался добиться того, чтобы мне в политическом убежище отказали. Но все-таки у властей здравый смысл возобладал, они мне выдали положительное решение. В Латвии живется мне хорошо, привык. Отличная страна, море, дружелюбные люди. Языкового барьера нет. За безопасность свою боюсь. Я правоохранительные органы здесь предупредил, что, если со мной что-то случится, надо исходить из того, что это сделали мои враги из России. Я думаю, что вряд ли они осмелятся что-то сделать. Разумеется, пользуюсь услугами охраны.

– Какова, на ваш взгляд, суть системы, установившейся в России, суть путинизма? В чем его живучесть?

– В том, что подавляющая часть населения России малообразованна, не имеет доступа к независимым средствам массовой информации, к интернету. Это люди старших поколений, которые жили при Советском Союзе. Бабушка моя одна жила в деревне в Тамбовской области. Когда были выборы, к ней просто приходили из сельского совета и показывали, где поставить галочку, где подписаться. И таких людей в России очень и очень много. Главная проблема – отсутствие информации. Мне кажется, что пока не подрастет новое поколение, у путинизма будут ресурсы.