10 октября, в день открытия традиционной Франкфуртской книжной ярмарки, будет объявлен лауреат германской литературной премии за лучший роман года на немецком языке (немецкий аналог "Букера" для германских, австрийских и швейцарских писателей). Среди попавших в шорт-лист – роман живущей в Гамбурге Нино Харатишвили "Кошка и Генерал".
В немецкой литературе уже нашлось немало прецедентов, когда ярко заявляют о себе писатели, для которых немецкий не был первым родным языком. Одних только выходцев из бывшего СССР среди "новых немецких писателей" можно насчитать с десяток. Один такой, помимо грузинки Нино Харатишвили, также попал в шорт-лист в этом году – это Максим Биллер с камерным романом "Шесть чемоданов". Оба романа отсылают нас так или иначе к советским временам.
Мой особый интерес к роману Нино Харатишвили вызван его необычным ракурсом – немецким, европейским взглядом на Первую чеченскую войну и ее последствия. Об авторе романа: родившаяся в Тбилиси и живущая постоянно в Германии 35-летняя Нино Харатишвили успешно совмещает сочинение романов и пьес с театральной режиссурой. От многих немецких авторов ее отличает склонность к работе в больших литературных форматах, в частности, к сочинению объемистых романов. "Кошка и Генерал", например, насчитывает более 700 страниц.
Предыдущий роман Харатишвили "Восьмая жизнь", вышедший два года назад, имел большой успех как у критиков, так и у читателей, и в 2018 году писатель удостоена за него престижной премии Бертольда Брехта. "Восьмая жизнь" – это сага, действие которой охватывает более ста лет, и повествует она о судьбах восьми людей, связанных родственными узами. Герои романа, грузины, ни разу не называют незримо присутствующего в их жизни самого известного советского грузина по фамилии, а говорят о нем, как ранее говорил Окуджава в одном из стихов, как о генералиссимусе…
Психологически глубокий роман о преступлении и наказании, о войне в странах и в умах людей, о стремлении к миру и спасению
Творчество Нино Харатишвили сделало неведомые ранее в Европе грузинские истории ХХ века европейскими. Но ее последний роман далек от грузинских реалий. Главным его героем является российский олигарх Александр Орлов. Совсем молодым он участвовал в Первой чеченской войне. Орлов не стал генералом, но "Генералом" называют его, ставшего после войны олигархом, окружающие. Орлов старается начать новую жизнь в Берлине, однако воспоминания о войне не отпускают его. Самым мучительным становится воспоминание об участии в убийстве молодой чеченки Нуры – преступлении, оставшемся безнаказанным. Генерал сам жаждет наказания и искупления. Время расплаты наступает только спустя более чем два десятилетия после преступления, когда Генерал встречается с грузинской девушкой, которую окружающие зовут "Кошка". Она бежала в Германию из охваченной войной Грузии. А "Кошкой" ее прозвали еще в детстве за то, что она умела ловко карабкаться по стенам.
Я вдохновлялась текстом Анны Политковской, а она описывает реальные события. Я старалась писать настолько объективно, насколько могластенам.
На сайте литературной премии мы читаем: "Кошка и Генерал" – это напряженный, психологически глубокий роман о преступлении и наказании, о войне в странах и в умах людей, о стремлении к миру и спасению. Как в кубике Рубика, судьбы персонажей пересекаются друг с другом, встречаясь на осях любви и вины. Все они – части смертельной игры, поднимающейся до уровня классической трагедии…" Разговор с Нино Харатишвили я, естественно, начал с вопроса, как у нее, не жившей в Чечне, возник замысел романа – эха чеченской войны.
– Мне всегда была интересна Чечня, ведь от Тбилиси до Грозного – всего три-четыре часа. Я ничего о Чечне поначалу не знала, питалась слухами, но потом наткнулась на книги Анны Политковской. Начала их читать, все больше и больше погружаясь в чеченские реалии. Ездила в Чечню, ездила к чеченцам Грузии, это в Панкиси, там живет чеченское меньшинство. О войне мы были только наслышаны, но мне было интересно, как там сегодня люди живут. Об этом не было вообще ничего известно, информация не пересекала границу. Вот так это началось.
– Как долго вы работали над романом?
– Два года. Но у меня была пауза, так как за это время я стала мамой. Роман к моменту рождения дочки я уже наполовину написала, но пришлось сделать паузу на год. Потом я получила стипендию одного из литературных фондов, работала в Стамбуле, и это очень помогло. Там было тихо и спокойно, и была возможность сконцентрироваться только на романе. Дома в Гамбурге было бы труднее.
– Кто-то написал о вашем романе так: "Роман о насилии в Чечне". Насколько это верно?
– Я не думала ни о каких формулах. Я писала историю, основанную на фактах. Это правдивая история, но, конечно, я многое потом поменяла, и конечно, это роман и, стало быть, вымысел. Я вдохновлялась текстом Анны Политковской, а она описывает реальные события. Я старалась писать настолько объективно, насколько могла.
– Вы случай с полковником Юрием Будановым и чеченской девушкой Эльзой Кунгаевой рассматривали, изучали?
– Да, конечно, об этом и речь.
– Главный герой вашего романа – русский Орлов, российский олигарх. Что это вообще такое? Как он стал олигархом? Типичен ли его путь?
– Это трудный вопрос. И отвечать на него еще труднее, чем говорить о Чечне. Об этом мало написано и трудно добывать информацию. Конечно, есть разные репортажи или документальные фильмы. Но я всегда думала, что в результате мы имеем набор клише. К сожалению или к счастью, очень много клише, которые, наверное, частично правдивы. Думаю, это были люди, которые оказались в эпицентре какого-то очень экстремального времени, эпохи, когда многое менялось и многое казалось и становилось возможным.
У меня не было единственного прототипа, по которому было бы видно, каким надо было быть, чтобы стать олигархом. Разные были люди, многие были очень умными, всем нужно было идти на риск, на большой риск и надо было иметь качества… бессовестности, что ли… Не знаю, как еще назвать. По-моему, в то время никто не думал о морали, потому что люди видели возможности, видели шансы, использовали их и делали деньги! И конечно, тогда не было структур, которые были бы способны оказывать адекватное сопротивление этому напору, поэтому многое становилось возможным. Находились люди, начинавшие с маленького капитала, за пару лет они делали баснословные деньги. Там было много криминального, конечно, но это было не у всех. Среди тех, кто добился тогда успеха, были и студенты, в частности, математики, которые смогли разбогатеть…
– Ваш роман привлекает читателей, его декламировали по радио… Чувствуете ли вы себя правильно понятой немецкой литературной критикой?
Ничто не исчезает, все оставляет свой след…
– Не знаю, как ответить. Есть, конечно, и позитивная, есть и негативная критика. Я в какой-то мере ожидала этого. После моего предыдущего романа "Восьмая жизнь" я ожидала, что некоторые критики будут разочарованы: это не снова тот же мир, не продолжение того же романа, они разочарованы тем, что я не писала снова про Грузию… Критики реагируют по-разному, конечно, но я вообще-то пишу книги не для критиков, я пишу для читателей. Для меня важнее узнать, как читатели примут эту книгу. После Франкфуртской книжной ярмарки я начну большой тур чтений, большую поездку по Германии, где встречусь с читателями. Надеюсь, моя книга им понравится.
– Я предполагаю, что эмоциональный материал для книги вы черпали и из собственных жизненных впечатлений. Во время грузино-абхазской войны вы были ребенком, во время российско-грузинского вооруженного конфликта 2008 года – уже взрослым человеком. Остается ли эхо этих войн ощутимым в Грузии вообще и в вашей жизни в частности?
– Да, конечно, конечно, все остается: и Абхазия, и Осетия... В 2008 году я уже жила в Гамбурге и проводила в Грузии каникулы, поехала семью навестить, и началась война. Конечно, все эти события остаются в памяти и, к сожалению, не теряют актуальности. Или еще не теряют актуальности. В 1992 году я была ребенком, жила в Тбилиси. Войны не боялась, потому что не осознавала, что на войне происходит… Но теперь я знаю. Сколько было людей, которые не вернулись… Среди них были друзья моего отца и моей матери. А у тех, кто вернулись, были потом психические и физические проблемы. Те люди, которые бежали из Абхазии, оставили там все имущество, поселились, где смогли, боролись за существование, и до сегодняшнего дня борются. Ничто не исчезает, все оставляет свой след… Для меня это были болезненные впечатления и ощущения, которые я, наверное, буду помнить всегда…
Печально, что между грузинами и абхазами нет никакого диалога. Мне рассказывал коллегa об одной встрече литераторов в Турции, где были и грузины, и абхазы: и у тех, и у других очень мало информации друг о друге, а то, что есть, – это скорее пропаганда. Все, что я знаю об Абхазии, – из рассказов родителей и бабушки, это уже как бы миф. А мне было бы интересно встретиться с людьми, которые там живут. Было бы, конечно, хорошо, если бы для начала на путях культурных связей мы смогли бы начать какой-то диалог.
– А что происходит в Грузии с русским языком и с отношением к русским?
– Из-за политического фона у молодых людей нет мотивации учить русский язык. Это, конечно, обидно, потому что политику нельзя привязывать к языку. Есть люди, для которых многое связанное с Россией стало травмой, это те, кто соприкоснулся с войнами и через эти войны прошел. Таких людей трудно призвать: думай о культуре и забудь про политику! Люди старших поколений все еще говорят по-русски, и для них этот язык – нечто отдельное, это не сегодняшняя политика. В последнее время, после долгого перерыва, в Грузии появилось много русских туристов, и их всегда встречают гостеприимно. Но молодых это мало интересует, они уже ориентированы не на Россию, – рассказывает Нино Харатишвили.
Как бы ни были близки русскоязычной публике реалии романа Нино Харатишвили, это немецкий роман и адресован он немецкой аудитории. Последнее обстоятельство подчеркнуто еще и тем, что единственный рассказчик в романе – немецкий журналист. Так российская чеченская история становится объектом европейского художественного осмысления.
