Русскому журналисту лучше не рассуждать о Майдане и украинских делах. Хорошо бы этого не делать также русскому либералу, русскому националисту, русскому левому и простому русскому обывателю. Все русские постоянно делают ошибки в рассуждениях об украинском обществе, его состоянии и самоощущении, об украинской политике и экономике, частной антропологии и массовом поведении граждан.
Такова точка зрения украинцев, если судить о ней по соцсетям и личным переговорам, и думается, она совершенно правомочна. Самая распространенная формулировка от украинской стороны: вы имперцы и всегда ими останетесь, нам не нужны ваши советы, разберитесь для начала со своей страной, у нас давно разные интересы, мы не ваша вассальная территория. Надо сказать, что в последнее время разумные русские перестали в большинстве своем высказываться по украинскому вопросу. Русское приличие прекрасно выразил Андрей Пионтковский в одном из телеэфиров Украины примерно так: как гражданин страны-агрессора я не имею права комментировать процессы в стране, на территории которой находятся “ихтамнеты”.
Первый холодный душ русские интеллектуалы получили от украинских коллег в конце апреля 2014 года, когда приехали на волне своих романтических представлений о Майдане на конференцию, устроенную Михаилом Ходорковским в Киеве. Если пересказывать эту коллизию коротко, украинцы сказали: не надо нас учить, вы у нас Крым отняли, ваши идеи насчет того, что Киев будет столицей общего сопротивления Кремлю, утопичны. Мы будем разбираться сами, вы сами. Только правозащитная секция избежала споров на повышенных тонах: у правозащитников обеих стран нашлось, что обсудить по деталям работы, обстоятельства которой похожи в любой стране мира.
Надо ли говорить, что тогда русские в обязательном частном порядке отправились на Майдан, где еще стояли палатки его защитников (в том числе из Крыма и Донбасса), запах горелых шин казался различимым, а запах смерти и призраки героического сопротивления и жертвенности витали над площадью Независимости, на Крещатике и вдоль Институтской? Надписи борьбы и следы гари на стенах, яркие граффити, вывороченный, но уже обновляемый булыжник, народные мемориалы памяти Сергея Нигояна и "Небесной сотни" с фотографиями, лентами и иконками, маленькие грядки с прорастающей зеленью, символика "Правого сектора" (запрещенного в России), карикатуры на Путина и Януковича, польские плакаты поддержки братьям по борьбе, музыка Майдана (“Горела шина, палала” и “Плыве кача”) – таким было сердце Киева еще в начале мая, а в августе новый мэр уже превратил его в приличный центр восточноевропейской столицы.
Какой пример успеха, какой соблазн!
По Крещатику прошел военный парад, одновременно Украина переживала Дебальцево, Краматорск, Горловку, Иловайский котел и уже пережила Донецк и Луганск, Одессу, а также Славянск и Гиркина. В ее города повезли гробы с востока. Предстояла битва за аэропорт Донецка, которая породила новый пантеон героев, умирающих, но не сдающихся. Произошли события, которые одновременно и продолжили героику Майдана, и во многом затмили его: по необходимости постоянного усилия граждан, по жертвам, наконец, по стратегическим и тактическим целям страны. Длящаяся война, постоянная травма и другие причины, о которых не должен рассуждать русский журналист, породила и некоторое разочарование Майданом, и новые тревоги, и вопросы моих украинских друзей, активистов Майдана, к самим себе: все ли мы правильно сделали?
В мае 2014 года в Киеве я взяла 12 интервью под названием “Богема на баррикадах”, задавала людям культуры, которые поддерживали Майдан, однотипные вопросы. Мои респонденты реконструировали хронику зимы 2013–2014-го в Киеве, героизм и отчаяние, самопомощь и взаимную поддержку, "коктейли Молотова" и титушек, бессудные исчезновения людей и топографию Майдана, вспоминали написанные в то время картины и стихи. Они развенчивали миф о националистическом характере украинской революции, но рассказывали о ее национальном характере. Коллеги, я уверена, что вы все сделали правильно.
Общее место, что в России сперва Майдан, а затем аннексия Крыма и война перессорили всех: левых и правых, либералов и консерваторов, да и простых обывателей не обошло. Часть политических радикалов отправилась в зону военных действий, кто воевать против Украины, кто в ее защиту. Конечно, чудовищно виновата кремлевская пропаганда, но есть еще одно соображение, почему русские принимают так близко к сердцу украинскую революцию. Потому же, что и поляки, и белорусы, и восточные европейцы: это происходило и происходит рядом. Майдан был огромным реалити-шоу для миллионов пользователей интернета. Протестный потенциал велик во всей Европе, это сейчас он приобретает правоцентристские формы, а всего пять лет назад Майдан казался продолжением революций нового типа, левацких “оккупаев” Нью-Йорка и Стамбула, разношерстных (не только либеральных, но и правых) “белоленточников” Москвы. Какой пример успеха, какой соблазн. И по-настоящему героическая страница в современной политической истории, которая продолжается, вопреки прогнозу Фукуямы. Пример борьбы за свободу, вашу и нашу.
Елена Фанайлова – журналист "Свободы", ведущая программы "Свобода в клубах"
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
