Участник подпольного движения за независимость Украины или коллаборант? Немало легенд связано с отцом украинского политика Виктора Медведчука и кума Владимира Путина. Президент России даже подчеркивал публично, что дедушка его крестницы Дарьи был украинским националистом. Эту версию не отрицает и глава "Украинского выбора": его отец Владимир Медведчук имел отношение к Организации украинских националистов, за что его в 1940-х репрессировала советская власть. Историк Дмитрий Чобит в 2001 году выдвинул другую версию: отец украинского политика имел причастность к принудительному выселению из Украины не менее двух тысяч своих земляков, а к ОУН не имел никакого отношения. Украинская служба Радио Свобода отыскала в архивах следственное дело Владимира Медведчука.
"Я считаю, что Виктор Медведчук – украинский националист. Ему не нравится такое определение, он считает себя патриотом Украины, но не секрет, что его отец был активным деятелем ОУН, был осужден советским судом, сидел в тюрьме и был сослан в ссылку, где Медведчук в Красноярском крае и родился", – заявлял летом 2017 года президент России Владимир Путин.
Сам Медведчук себя националистом не считает и подтверждает, что его отец пострадал из-за "своих убеждений", а впоследствии из-за них пострадал уже и он как его сын. "В советские годы я был адвокатом, а не следователем. Хотя, кстати, очень стать хотел следователем. Но я не мог по известным причинам. И у меня больше оснований обижаться на советскую власть, чем у других. Но я объективно оцениваю то, что получил от советской власти", – объяснял Виктор Медведчук в 2001 году.
Под "известными причинами" подразумевается биография его отца, осужденного в 1944 году на 8 лет лишения свободы. Именно это, по мнению историка Дмитрия Чобита, и не позволило ему поступить в Высшую школу милиции в 1971 году. Отдел кадров киевского Управления внутренних дел действительно поднимал летом 1971 года дело Владимира Медведчука для "решения дела по существу" относительно его сына.
О том, что прошлое отца не давало возможности в советское время сделать карьеру, жаловался и младший брат Виктора Медведчука Сергей, ранее возглавлявший Государственную налоговую администрацию Львовской области, а сейчас занимающийся предпринимательством: "Комсомольский возраст закончился, а продолжать карьеру по партийной линии возможности не было: в КПСС меня не приняли. Причина – в отце, из-за которого и у меня, и у Виктора было немало проблем в советские времена. Он был связан с украинским национальным движением сопротивления", – говорил он.
Оба брата уверяют, что отец никогда не рассказывал им о своем прошлом, даже "оберегал от политики". Что же скрывал от детей Владимир Медведчук?
Доброволец оккупации
23 февраля 1944 года старший следователь отдела контрразведки "Смерш" капитан Васильченко пришел с обыском к 26-летнему жителю села Корнин Житомирского района Владимиру Медведчуку. Об этом задержании он лично хлопотал накануне у своего начальника, капитана Пугачева, отмечая, что "преступная деятельность Медведчука требует всесторонней проверки и расследования", а потому этого человека стоит заключить под стражу "для выяснения".
Владимиру Медведчуку инкриминировали три статьи: вооруженное восстание, антисоветскую пропаганду и агитацию, участие в контрреволюционной организации. Задержанный рассказывал следователю, что начал работать в 15 лет – делопроизводителем в местном районном управлении. Это продолжалось недолго, потому что уже через год он вынужден был уволиться из-за болезни. Он был инвалидом с детства (в раннем возрасте сломал позвоночник), а потом у него начался туберкулез пяточной кости и тазобедренного сустава, и он был отправлен на лечение в Киевский ортопедический институт.
Почти четыре года понадобилось Медведчуку, чтобы вернуться к активной деятельности: лишь в 1938-м он смог снова устроиться на работу в районное управление (правда, уже как счетовод) и продолжить учебу в школе. В это время он даже вступил в комсомол. Потом началась Вторая мировая война. 14 июля 1941 года Корнин оккупировали немцы. Согласно протоколам допросов, в марте 1942 года Медведчук уже работает на должности статистика земельного отдела, но осенью того же года его назначают счетоводом в финансовый отдел. По его словам, он проработал на этом месте до 5 ноября 1943 года, пока Корнин не покинули немецкие войска.
Был ли причастен Медведчук к отправке местных жителей на принудительные работы в Германию? Сам он утверждал, что не сотрудничал с трудовым отделом, формировавшим списки 1700 остарбайтеров, которых принудительно вывезли из Корнина с апреля 1942-го по май 1943-го. В то же время еще один подозреваемый в этом деле – Валентин Превар, который руководил трудовым отделом, – сообщал, что Медведчук пусть и ненадолго (всего на две недели), но был одним из его писарей.
Прошлое в ОУН
Медведчука и Превара объединяла не только работа в районном управлении. Как следует из протоколов допросов, они знали друг друга с детства. Именно Превар, по словам Медведчука, в апреле 1942 года привлек его к Организации украинских националистов: сначала давал тайно почитать тематическую литературу, а впоследствии предложил присоединиться к ОУН.
"…он объяснил мне, что ОУН борется за создание самостийной Украины. Я ему сказал, что независимую Украину нам не построить, нет сил, – рассказывал Медведчук следователю Пугачеву. – На это Превар мне ответил, что сейчас идет война, Германия в войне с Советским Союзом ослабнет, а также ослабнет и Советский Союз, в Организации украинских националистов имеется Украинская повстанческая армия, с помощью которой мы, националисты, и построим самостийную Украину. Я с этим доводом Превара согласился, и дал ему согласие стать членом Организации украинских националистов", – говорится в материалах дела.
А вот как сам Превар несколько позже – 8 марта 1944 года – описывал мотивы своего предложения: "Близкая дружба с Медведчуком началась в 1941 году, я часто заходил к нему послушать радио. Во время этих встреч мы вели разговоры на политические темы, и Медведчук излагал антисоветские настроения относительно колхозов. Видя его антисоветскую настроенность и находясь уже в то время в организации ОУН, я начал давать ему почитать националистическую литературу".
Из протокола очной ставки Медведчука и Превара, состоявшейся 29 марта 1944 года, становится ясно, что идет речь о бандеровском крыле ОУН. В обязанности Медведчука входило проведение разъяснительной работы среди молодежи и распространение информационных материалов ОУН. Якобы он привлек в организацию двух новых членов – Тихона Глибу и Ивана Мельника, и после этого по инициативе Превара Медведчука назначили руководителем звена. По словам Превара, Медведчук планировал привлечь в ОУН еще одного нового члена, по фамилии Фещук, но сделать это не удалось.
Сам Медведчук утверждал, что Фещука привлекал не он, листовки ОУН он лично распространял лишь однажды и только в Корнине, а в других селах этого не делал, хотя и докладывал Превару о выполнении задания.
"Лично я после ареста и освобождения Корнина немцами понял, что Превар не демонстрирует активности, и начал постепенно отказываться от практической деятельности. Вот почему у меня было задание распространять среди населения литературу ОУН, но я этого не делал", – рассказывал следователю Медведчук.
Десятилетие жалоб
14 апреля 1944 года Владимира Медведчука осудили на 8 лет лишения свободы с поражением в правах сроком на 4 года. Он отбывал свой срок в Херсонской закрытой спецколонии для инвалидов и неоднократно пытался добиться пересмотра дела: писал кассационные жалобы на имя генерального прокурора СССР.
В жалобах он подчеркивал, что "категорически не признает" инкриминируемую ему вину, ведь следствие и суд "были несправедливыми", построенными на "голословных предположениях". Владимир Медведчук уверял, что на оккупированной территории остался из-за своей инвалидности, а в районном управлении в то время "лишь учился на счетовода" и вроде бы даже "помог целому ряду молодых людей уклониться от отправления на принудительные работы в Германию". Он утверждал, что хотя и читал вместе с Глыбой и Мельником националистическую литературу, но никто из них "не разделял этих взглядов" и не намеревался присоединяться к ОУН.
"Я незаметно для себя по легкомысленности и малодушию оказался в плену врага, уйти от которого было опасно, потому что у него существовал, если можно так выразиться, лозунг: "Кто однажды заглянул в наше подполье, тот должен работать нам на пользу, или погибнуть", – писал Медведчук.
В жалобе 1947 года он утверждал, что якобы "возвратил все до единой" выданные ему Преваром пропагандистские листовки, а в аналогичном письме в 1955 году отмечал, что в действительности их сжигал.
Чтобы повысить шансы на пересмотр дела, Медведчук упоминал свое плохое состояние здоровья, писал, что ему, инвалиду, "кажется непосильным" такой долгий срок заключения. Это не помогло, и приговор оставили в силе. После отбывания восьми лет в тюрьме Владимира Медведчука отправили в Красноярский край, откуда он продолжал писать жалобы, но уже с просьбой о реабилитации.
В письме, датированном 1955 годом, он заверял генпрокурора СССР, что в начале Второй мировой войны даже не знал о такой организации, как ОУН, и "никогда ее членом не был и не думал быть". Но уже в декабре 1961 года в письме на имя председателя Совета Министров СССР и первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева Медведчук опять утверждает, что был-таки в ОУН, но привлекли его туда, запугав:
"Предложение было сделано специально в присутствии незнакомого мне человека, который заявил: "Что же, друг, выбирай для себя, что лучше: жить или не жить, потому что мы являемся людьми из того подземелья, из какого выхода нет никому. Я растерялся и дал свое согласие. Я прошу понять меня логично правильно и, исходя из моего психологически-морального состояния: что в таком случае я должен был делать?" – писал Медведчук.
К этому он добавил, что никогда не чувствовал себя в душе и по идейному воспитанию "украинским буржуазным националистом": "…вы только представьте себе, как я выгляжу: сам горбатый, рост 150 сантиметров, правая нога короче левой на 5 сантиметров в бедре, не сгибается и к тому же в то время я ходил на костылях. Можете себе представить, какой из меня подпольщик и что я мог сделать, если я не мог передвигаться на далекие расстояния".
Медведчук писал и о пытках, и о давлении, которое оказывали на него следователи во время досудебного разбирательства, из-за чего потом он оговаривал себя как на допросах, так и в суде, горько плача. Он просил пересмотреть его дело, чтобы не чувствовать пятна, которое угнетало его морально. Но в советское время он так и не добился реабилитации.
Реабилитация по приказу
Рассказывая об отце, Виктор Медведчук утверждает, что его реабилитировали в 1991 году. Но это неправда. Владимира Медведчука реабилитировали на 4 года позже, в 1995-м – по решению временно исполняющего обязанности военного прокурора Центрального региона Украины.
Почему этого не случилось раньше, в 1991-м, сразу после принятия соответствующего закона "О реабилитации жертв политических репрессий на Украине"? По словам военного прокурора в отставке Андрея Амонса, который занимался составлением оправдательных документов по делу Владимира Медведчука, его родственники просто могли не добиваться реабилитации сразу после принятия закона:
– Если осужденных по статье 54-10 тогда реабилитировали автоматически, то для оправдания репрессированных по статьям 54-2 и 54-11 нужно было обращаться самостоятельно.
Андрей Амонс утверждает, что Виктор Медведчук лично не просил о реабилитации отца:
– Это, очевидно, связано с тем, что Медведчук считал, что может общаться исключительно с высшим руководством. По делу его отца мне просто пришел приказ срочно рассмотреть, поэтому я вынужден был лично запрашивать дело. Вы же видите, что дело рассматривал сам начальник отдела, а не кто-то из рядовых прокуроров. Поэтому пришлось отложить все другие дела и заняться непосредственно Медведчуком во внеочередном порядке, – вспоминает бывший прокурор.
По словам Амонса, просьба рассмотреть дело в десятидневный срок поступила тогда от военного прокурора Киевского военного округа генерал-майора Милостивого. Вот почему ходатайство от родных в материалах архивно-следственного дела нет.
– Я думаю, скорее всего, это был депутатский запрос. В пользу этого говорит и срок рассмотрения: тогда были поставлены четкие рамки – несколько дней, а мы такие исключения, в соответствии с законом, делали только для депутатов. Не только в прокуратуре, но и в суде, – отмечает Амонс.
Но в 1995 году Виктор Медведчук еще не был депутатом Верховной рады. Более того, он не забрал справку о реабилитации, а лишь в 2000 году из архива СБУ лично забрал паспорт, аттестат и медицинские справки отца.
След КГБ и ГПУ
Среди 825 страниц трех томов архивно-следственного дела, в котором фигурирует Владимир Медведчук, есть и два довольно интересных документа. Первый – датированный 2005 годом – обращение Генеральной прокуратуры Украины к Отраслевому государственному архиву СБУ. В нем полковник Козачук просит архивистов предоставить возможность представителю ГПУ ознакомиться с этими материалами "для формирования мотивированного вывода". Второй – обращение представителей второго и пятого управлений КГБ СССР в 1981 и 1986 годах.
Очевидно, что в обоих случаях речь шла не о самом Владимире Медведчуке, а о деятельности его сыновей.
Генеральная прокуратура отказалась ответить на вопрос, почему ее сотрудники интересовались этим делом в 2005 году. Что же касается более раннего времени, то в 1980-х Виктор Медведчук начинал свою адвокатскую карьеру в Киевской городской коллегии адвокатов. В это время он занимался защитой в нескольких политических процессах над инакомыслящими. Например, украинский диссидент Михаил Кунцевич вспоминает, что он лил на него больше грязи, чем прокурор. При защите украинского поэта Василия Стуса Медведчук очевидно нарушил адвокатскую этику.
Тем не менее, КГБ УССР все равно могло интересоваться его прошлым. Второе управление занималось контактами украинцев с диаспорой и, видимо, опасалось, что Виктор Медведчук общается с ее представителями из-за резонансных политических процессов, в которых он выступал государственным защитником.
Касательно обращения в 1986 году, в это время младший сын Владимира Медведчука Сергей хотел вступить в партию, так как работал в это время инструктором Красноармейского райкома комсомола во Львове. Но в партию его тогда так и не взяли.
Подарок США
Отраслевой государственный архив СБУ – не единственное место, где в настоящее время хранится архивное дело, в котором фигурирует отец политика. Копию можно найти и в библиотеке Украинского научного института Гарвардского университета. Там объясняют, что эти документы очутились у них благодаря западному политологу Тарасу Кузьо, который в 2010 году передал их в подарок.
В интервью политолог заявил, что передал документы в архив не по собственной инициативе, а по просьбе бывшего подчиненного Медведчука Василия Базива, которого, в свою очередь, попросил об этом сам Виктор Медведчук. Базив тоже называет себя посредником в этом деле, дескать, Медведчук согласился, когда Кузьо сказал, что с радостью передаст архивное дело в США.
Тарас Кузьо объясняет свою роль в этой истории так:
– У Базива не было контактов на Западе, и он не говорил по-английски, поэтому он начал переговоры об этом со мной, единственным знакомым ему человеком из западных академических кругов. Я предложил передать эти материалы Украинскому научному институту Гарвардского университета – редактору "Летописи УПА" Петру Потичному. Он согласился и дал мне две копии этого дела. Все.
Почему Виктор Медведчук в 2010 году захотел, чтобы дело его отца попало за границу, да еще и в США, против которых он публично выступает, Василию Базиву сказать трудно. Тарас Кузьо считает, что таким образом политик, вероятно, стремился продемонстрировать на Западе свой патриотизм. В гарвардском архиве за 8 последних лет не могут вспомнить случая, когда исследователи интересовались бы у них копиями этих документов.
Мнимый героизм
Некоторые украинские историки при этом не обошли вниманием Владимира Медведчука. Например, Ярослав Лялька и Павел Романюк героизируют его в изданной в 2002 году книге "Старая соль: героизм и трагедия родов Преваров, Медведчуков, Лисаков, Лазирков, Головацких, Юрковых, Фарылов, Кудлов, Хомяков и др. национальных подвижников". Раздел, посвященный Владимиру Медведчуку, отличается рядом неточностей. Например, утверждается, что во время немецкой оккупации он якобы был арестован гестапо и распространял антифашистские листовки, но в архивно-следственных материалах такой информации нет.
Можно ли считать героем Владимира Медведчука, объясняет изучающий историю украинского освободительного движения Владимир Вятрович, который знаком и с делом отца украинского политика:
– Из известных в настоящее время архивных документов не явствует, что он был чрезвычайно активным участником подполья. Конечно, существует возможность, что во время следствия он не рассказал не обо всем, чем занимался. Но, с другой стороны, сейчас должны были бы найтись какие-то дополнительные документы о его участии в ОУН, но их до сих пор не обнаружили. То есть он мог быть в контакте с подпольем и сотрудничать с ним, но, очевидно, не принадлежал к тем людям, которые посвятили себя активной повстанческой борьбе, – резюмирует Вятрович.
Почему же в таком случае Кукла и Романюк описывают жизненный путь Владимира Медведчука как путь героя? Ответ дает украинский историк, член редколлегий ряда изданий об украинском освободительном движении Николай Посивнич. Он связывает издание книги с финансированием братьями Медведчук.
