Во второй части этого выпуска: «Родной язык» с митрополитом Антонием Сурожским (архивная запись). Стихи их лагеря. Дети из неблагополучных семей.

Начнем с «Документальное кино».

Поверх барьеров представляет московского режиссёра Тофика Шахвердиева. Он родился в 1938 году. Автор многочисленных документальных фильмов, среди них «Убить человека», «Марш победы», «Сталин с нами?», «Два мальчика, которые не пьют», «О любви» и других, лауреат российских и международных премий. Сегодня он – гость пражской студии радио Свобода.

Игорь Померанцев: Документальное кино — звучит немного суховато. Но я думаю, что у каждого серьезного режиссера есть свое определение или, по крайней мере, свои комментарии к определению жанра. Что это за жанр по-вашему?

– Сегодня понятие «документальное кино» приложимо только к тому зрелищу, что мы имеем в своих телевизорах. Это репортажное кино, то есть показ того, что имело место. Мы должны быть благодарны людям, которые сняли этот факт, нам это любопытно, но с точки зрения кинематографа для меня это работа совершенно низкого и недостойного уровня. Я предпочитаю называть свою работу «кино неигровое». Оно ничем по сути не отличается от художественного кино. Моя работа сводится к тому, что я не хочу только зафиксировать событие, для меня эта работа — добыча руды, из которой я буду выдергивать редкие кусочки золота. Для меня это та же поэзия, а поэзия — это когда люди видят больше, чем видят, и понимают больше, чем понимают.

​– Вы в разные годы и в Советском Союзе, и после распада Советского Союза снимали фильмы на самые разные темы, в том числе о политике. Насколько я понимаю, для вас политика — это персонаж. У вас есть фильм «Сталин с нами?» о прошлом, у вас есть фильм о режиссере, который снимал в Белоруссии нынешнего белорусского президента, можно сказать, по-видимому, диктатора. Как связаны эти фильмы или это совершенно разные для вас персонажи и разные фильмы?

– Фильмы разные, поскольку материал разный и персонажи разные. Суть одна. То есть ты сторонник демократии или ты сторонник авторитаризма? Все равно мир, по-моему, делится на тех, кто жаждет свободы и тех, кому нравится жить в каком-то строго упорядоченном обществе, где есть вождь и где надо делать то, что обязаны делать. Там белорусский акцент, здесь русско-грузинский акцент и так далее. Поэтому суть для меня одна.

– Ваш фильм о белорусском президенте называется «Мой друг Юрий Хащеватский», другой ваш фильм, неигровой, называется «Сталин с нами?». Сталин — это символ. Юрий Хащеватский – белорусский режиссёр, почему вы сняли фильм о нем?

– Юрий Хащеватский — это человек, одаренный способностью ясно , внятно, убедительно и увлекательно объяснить, что за этими словами стоит. Это не только фильм о нем, а фильм о том, что есть наша жизнь. Когда мы слышим, что происходит в Белоруссии, мы это легко сопрягаем с тем, что происходит с нами в России. Это наша общая постсоветская жизнь.

–У вас есть целый цикл фильмов о детстве. Вы часто вспоминаете свое детство?

– По сути интересен персонаж, начиная от начального, трехлетнего возраста, когда человек начинает говорить, и до самого преклонного. Везде мне хочется заглянуть туда, где без моей камеры никто бы ничего не увидел и не понял. Когда я снимаю, а потом собираю фильм, то те люди, которые мне помогали и находились рядом, видели все, слышали все, они потом смотрят фильм и видят, что это что-то совсем новое. Но в то же самое время это то, что мы снимали, но совершенно другое. Я никогда не пользуюсь в неигровом кино сценарием. Игровые картины начинаются за письменным столом, в игровом кино тебе известны все перипетии сюжета, а самое главное, куда эта история приведет зрителя. Когда ты снимаешь неигровое кино, для тебя загадка каждый последующий момент. В неигровом кино ты не можешь сказать персонажу: скажи то-то и так-то. Это я на игровой площадке так разговариваю с актерами, я им предлагаю интонацию, предлагаю жесты и так далее, согласовываю с ними. А в неигровом кино это непозволительно, потому что человек сразу же выдает себя. Поэтому я всегда подчиняюсь течению жизни, снимая очень мало зная, что представляет собой герой, что представляет его окружение и так далее. Я беру камеру и иду с сознанием и желанием понять, а что там внутри. Снимая видимое, снимите невидимое, потому что видимое снимут и без нас.

–Тофик, в начале нашего разговора вы сказали о том, что человечество выбирает между демократией и диктатурой, между свободой и несвободой. Вы живете в Москве, вам уютно жить в Москве?

–То, что происходит сейчас в Москве, мне не кажется, что это разумная жизнь. Мне кажется, что жизнь в нашей стране могла бы иметь более разумные формы.

Когда я приезжаю то ли в Европу, то ли в Америку, в те страны, которые мы числим цивилизованными, то первое ощущение — это почему у нас так, а у них так? Почему у них разумно, а у нас неразумно: и в мелочах, и в каких-то крупных вещах? А разумно или неразумно, мне кажется, это определяется тем условием, насколько естественно развивается жизнь города, жизнь страны, жизнь человека. Социализм, коммунизм — это формации, которые придуманы искусственно. Как игровое кино, как неудачно поставленный фильм. Путь, по которому идет Европа — это естественные проявления человеческие. Если у нас при советской власти «человек — это звучит гордо», главное — это общественные интересы, главное — это государство и так далее, то в той же Америке провозглашается преимущество личного счастья. Там даже записано, что каждый человек имеет право стремиться к своему счастью. 300 миллионов американцев и каждый стремится к своему личному благополучию, на самом деле эти стремления, эти желания, эта воля, они сливаются в мощную силу, которая и делает страну передовой. А наша страна уже 10 лет с приростом в 1%, то есть фактически мы катимся назад. А почему? Говорить мне просто не хочется, потому что все всё знают.

–Тофик, у вас азербайджанское имя, азербайджанская фамилия, при этом вы живете в Москве, вы российский подданный, вы снимали фильмы в Украине, в Белоруссии, в Азербайджане. Определить национальность художника — это задача составителей энциклопедий, это пусть они думают: Вальтер Скотт шотландский или английский писатель. Тем не менее, если бы вы были составителем энциклопедии и писали статью о себе, кем бы вы себя назвали?

– Мой отец погиб в первый же год войны, я не знаю ничего азербайджанского, к сожалению. Я вырос с русской матерью в России, мой язык русский, музыка русская, природа русская и все русское. Но поскольку отец мой азербайджанец, имя азербайджанское, то отказываться от этого я не собираюсь, не хочу. Благодаря этому я получил приглашение из Азербайджана, там просто знают, что я умею делать кино, и они позвали меня, чтобы я снял кое-что там. Я снял две картины. Случилось так, что меня пригласили в жюри фестиваля, который проходил в Баку, Бакинский туристический фестиваль. По окончании работы я решился попросить администрацию: «А не могли бы вы мне позволить побывать в каком-то азербайджанском селе?». «Сколько тебе дней надо?», – спрашивают меня. Я говорю: «Дней пять». И они меня отвезли в высокогорное село Лагич. Это фантастическое село, потому что там вынуждены жить автономно люди. До последнего времени там не было ни дорог автомобильных, только на лошадях можно было добираться, там люди сами делали ложки, вилки, одежду и все необходимое. Все село состояло из массы мелких кустарей. Медь, кожа, шерсть. Несмотря на то, что я ничего не знал об этом селе, кроме того, что сейчас сказал, но это такие общие слова, ни одного человека там не знал. Кроме того, в этом селе говорят на каком-то своем особом языке, там не то что русского не знают, там азербайджанского не знают. Нашелся человек златокузнец, медянщик, работает с медью, который все-таки знал русский язык, с его помощью я выстроил рассказ об этом селе. Эту картину послали в Варшаву на фестиваль туристических фильмов, оттуда мне прислали награду за лучший фильм. В результате в этом году мне присвоили звание Народного артиста, Заслуженный деятель искусств я в России, а в Азербайджане я Народный артист Азербайджана. Кроме этого, они мне сказали: снимите фильм о бойцовских петухах. Как так снимать о бойцовских петухах? Это же запрещено. Они говорят: да, везде запрещено, но везде это бытует, даже в вашей Москве. Оказывается, в Сергиевом Посаде разводят бойцовских петухов, и азербайджанцы привозят их к себе. Этот фильм я назвал «Ван Дамм против Рембо». Дело в том, что владельцы этих чемпионов награждают их такого рода громкими именами. Это история о том, как все свелось к смертельному бою смертельному, кто выиграл и что получилось в результате. А в результате я как автор фильма написал, поскольку это зрелище довольно жутковатое, жестокое, я написал: «Пусть уж лучше петухи дерутся».

Далее в программе: «Родной язык» с митрополитом Антонием Сурожским (архивная запись).

Стихи их лагеря.

Дети из неблагополучных семей.