В 2013 году в России изменились правила, по которым государство выделяет жилье сиротам – раньше человек получал квартиру в социальный найм и мог сразу ее приватизировать и продать. Сейчас их дают в специализированный найм: в течение пяти лет их нельзя приватизировать, сдать в аренду, сделать в квартире капитальный ремонт или перенести розетку. В конце 2018 года заканчиваются первые пятилетки, и чиновники должны решить, кто получит шанс стать полноправным собственником, а кто нет. Участники экспедиции #SilaTrekPerm съездили в Пермский край и встретились с жильцами таких квартир и с чиновниками, чтобы узнать, как работает новая система.
«Еще неизвестно, будет ли квартира моей»
Когда Оксане (имя изменено по просьбе героини) из города Нытва Пермского края было три года, ее родители в очередной раз поссорились. Мать Оксаны убила мужа и отправилась в тюрьму, а девочка и два ее брата попали в детский дом.
«Там такое отношение было [со стороны воспитателей]: накормили и слава богу, никому до тебя дела нет, – вспоминает Оксана. – К получению своего жилья готовили словами: “Нет жилья – ждешь. Если украли [квартиру], или долго стоишь в очереди – идешь учиться, чтобы временная крыша над головой была [в общежитии при учебном заведении]”».
В 17 лет девушка поступила в профессиональный лицей в Перми, но через пару лет бросила учебу – у них с гражданским мужем родился сын. Молодая семья снимала комнату в коммунальной квартире, но с появлением ребенка денег на оплату аренды не хватало. Семья Оксаны переехала к ее сводной сестре, но вскоре Оксана узнала, что родственница серьезно больна. Больше идти было некуда, поэтому девушка начала звонить чиновникам и требовать предоставить жилье вне очереди.
Все это время она была прописана в квартире в одном из сел под Пермью. На 24 метрах, отапливаемых дровяной печью, кроме Оксаны были зарегистрированы ее братья. В 2012-м, когда там жил старший из них, чиновники Пермского района составили акт о том, что дом находится в неудовлетворительном состоянии. Но для признания его непригодным для жизни они попросили дополнительное заключение, которое девушке нужно было заказать за свой счет. Об этом говорится в карточке приема в феврале 2013-го – Оксана тогда пришла к заместителю представителя президента в Приволжском округе Алексею Сухову, который после приема распорядился, чтобы краевые чиновники выделили квартиры девушке и ее братьям осенью 2013 года.
Девушка стала одной из первых, кому давали жилье по новой схеме: не в социальный, а спецнайм на пять лет. В октябре 2013-го ей вместе с другими сиротами на торжественном приеме у губернатора вручили ключи от 37-метровой однушки на последнем этаже шестиэтажного дома в Нытве. В акте приёма-передачи помещения говорится, что жилье находится на мансарде кирпичной многоэтажки, но член совета дома Светлана Файзрахманова уверяет, что это просто «деревянная пристройка». Здесь Оксана до сих пор и живет.
«Когда мы с ребенком сюда переехали, у меня были только холодильник, чайник, детская кроватка, – вспоминает девушка, – и шестьсот рублей в кармане. В одну из первых ночей в новой квартире я проснулась от того, что с потолка капала вода – на улице шел дождь. За пять лет ничего не изменилось – по сей день в сильные дожди или весной, когда тает снег, с потолка льется вода».
Стены тонкие: хорошо слышно соседей. Зимой так холодно, что Оксана вместе с 6-летним сыном и 1,5-годовалой дочерью спят в одежде. Зато, говорит хозяйка, хотя бы есть жилье. На то, что сверху течет вода, она никуда не жаловалась. Ждет, когда можно будет приватизировать помещение, чтобы поменять его на дом в деревне.
Квартиру для Оксаны покупало Министерство строительства Пермского края. Чиновники объяснили, что каждое помещение одобрили в госжилнадзоре. Но руководитель этой инспекции Александр Евсюков отправил нас обратно в Минстрой. Он сказал, что квартиры принимала межведомственная комиссия под руководством именно Министерства. Копия акта о признании квартиры Оксаны пригодной для проживания у Евсюкова есть, но показать ее он отказался. «Житель может [посмотреть этот документ], управляющая компания может, вы – не можете», – объяснил он.
Оксана работает воспитателем в детском саду, но пока находится в отпуске по уходу за вторым ребенком. Ее гражданский муж иногда «пропадает на полгода», но «всегда возвращается». В комнате стоит детская кровать, на полу и подоконниках – игрушки. На межкомнатной двери вмятина. По словам хозяйки, это она ее неосторожно толкнула. Входную дверь можно открыть без ключа – сломался замок, и женщина его не ремонтирует. «Еще неизвестно, будет ли квартира моей, – говорит Оксана, – и стоит ли в нее вкладываться».
В территориальном управлении Министерства соцразвития Прикамья Оксане говорят, что перевод в обычный соцнайм ей уже одобрили, и нужно дождаться бумаг из Перми.
Пять лет за жилье
До 2013 года квартиры сиротам давали в социальный найм. Чиновники также могли предоставить сертификаты на недвижимость, чтобы человек сам выбрал себе жилье – на определенную сумму. С 2013 года квадратные метры выделяют в пятилетний специализированный найм – при нем приватизация невозможна. До вступления в силу новых правил чиновники говорили , что такой механизм защитит жильцов от мошенников. Если после пяти лет человеку не потребуется, как говорится в типовом договоре спецнайма, «содействие в преодолении трудной жизненной ситуации», квартиру должны перевести в соцнайм. Иначе договор продлят еще на пять лет. Если и потом у сироты не увидят прогресса в поведении, дадут место в общежитии, а квартиру заберут.
Каждого нанимателя сопровождает работник министерства соцразвития региона. «Пять лет “дети” пользуются жильем, с помощью нас социализируются», – объясняет начальник территориального управления минсоцразвития по Краснокамскому и Нытвенскому районам Анастасия Кондакова. Она уточняет, что речь идет о помощи с устройством детей в сады, поиском работы и общении с управляющими компаниями.
Кроме Оксаны в 2018 году договоры спецнайма в этих районах заканчиваются у девяти человек. Всего в регионе таких нанимателей 92. Решение о переводе их жилья в соцнайм примет комиссия министерства. Кондакова говорит, что со своей стороны рекомендует обычный найм почти всем, у кого подошел срок.
В первую очередь чиновники смотрят на оплату коммунальных услуг и сохранность помещений, подтверждает заместитель министра соцразвития Прикамья Марина Визе. «Он дееспособный, здравомыслящий гражданин, заключил договор найма, – считает она. – По договору есть определённые обязанности».
На вопрос о том, все ли недолжники социализированы, собеседница обещает ответить в конце 2018 года – когда министерство решит судьбу всех нанимателей в крае пятилетней давности. В нескольких территориальных управлениях минсоцразвития уверяют, что регулярно отправляют отчеты о работе с сиротами в Пермь. Но этой информации Марине Визе не хватает, чтобы оценить количество нуждающихся в помощи.
Нам не удалось попасть на заседания комиссии по переводу помещений в соцнайм, чтобы узнать, какие критерии министерство считает важными. На официальный запрос замруководителя ведомства Марина Визе написала, что «привлечение сторонних лиц» на комиссию нарушит закон о персональных данных.
Анастасия Кондакова, представляющая Министерство соцразвития в Краснокамском и Нытвенском районах, не знает о проблемах Оксаны с протекающим потолком. Кондакова объясняет, что «наши вопросы – это именно социальное сопровождение», а не качество жилья.
«Где-то что-то недоработал»
За пять лет существования специализированного жилфонда в Пермском крае Минстрой региона купил около 3 400 квартир (с середины 2017 года жильем для сирот занимаются муниципалитеты, но региональное ведомство приобретает помещения по неисполненным судебным решениям). Из них во вторичке, как у Оксаны, – 418 помещений, в первичке – 189. Еще 2770 – в строящихся домах с однокомнатными квартирами, объясняют чиновники. Большей площади помещения не нужны: по закону они должны быть не менее 28 метров.
Выбрать квартиру сам сирота может только в пределах города или района, где он прописан, говорится в ответе в редакцию из минсоцразвития. Кому-то их квартиры нравятся. Как, например, 27-летней Елизавете Геворской – она получила в Березниках однушку на первом этаже пятиэтажного панельного дома 1985 года постройки. Елизавета хочет убрать стену между комнатой и кухней, но управляющая компания не дает разрешения, пока квартира не в собственности девушки.
В новых домах шансов получить плохую квартиру больше, утверждают в Министерстве строительства Прикамья. Скорее всего, здания во время их возведения не проверяла региональная инспекция госстройнадзора, говорят в ведомстве. Согласно нормам Градостроительного кодекса, специалисты инспекции осматривают здания высотой от трех этажей и площадью более 1,5 тысяч квадратных метров. Большинство «сиротских» новостроек под эти критерии не подходят. Только с 2016 года региональные инспекции стройнадзора стали контролировать все объекты, которые возводятся за счет бюджета любого уровня.
«В одних случаях [застройщик] оказался достаточно, скажем, профессиональным, добропорядочным, и соблюдал все технические моменты, – говорит замминистра Фаина Минх. – А в других – где-то что-то недоработал. [В итоге] стали возникать проблемы: усадочные трещины, плесень, конденсат и так далее – то, что нельзя выявить при осмотре [готовых помещений]», – продолжает чиновница.
Дом от «недобропорядочного» застройщика – первая очередь трехэтажка из газоблоков в Нытве на проспекте Ленина, 48. В 2014 году Минстрой купил здесь 20 из 27 помещений за 20 миллионов рублей у ООО «Седьмое небо». Разрешение на ввод дома в эксплуатацию фирма получила в декабре, а ее заявку на госконтракт на казенное жилье краевая правительственная комиссия рассмотрела уже через три дня. Заявка оказалась единственной. По допсоглашению в договор вписали еще две квартиры. Общая площадь здания была около тысячи квадратных метров, поэтому конструкцию инспекция не проверяла.
Из ответа Минстроя на запрос следует, что там не видели разрешение на строительство дома и проектную документацию. По условиям госконтракта, поставщик должен был показать лишь согласие местной администрации на ввод здания в эксплуатацию и технические документы на квартиры. Недвижимость взяли «по сути на основании договоров купли-продажи», сказали в ведомстве.
Ольга Котельникова получила однушку на первом этаже этого дома в 2015-м – после шести лет ожидания в очереди. В квартире, где женщина проживает с супругом и дочерью, стоит неприятный запах гнили. Собеседница объясняет, что он тянется из подвала, где скапливается влага.
Ольга и другие жители дома жалуются на блох и двухвосток – все это из-за сырости в здании, считают люди. Входная дверь Котельниковой – еще та, которую поставил застройщик. Если приватизировать жилье удастся, то женщина планирует его продать и переехать в частный дом.
Спустя год после заселения Министерство строительства заметило трещины в местах, где сходятся внутренние и наружные стены дома. Застройщик ООО «Седьмое небо» согласился устранить недостатки по гарантии, но, по словам чиновников, не закончил работы.
Бегство застройщика
В декабре 2014 года чиновники подписали с ООО «Седьмое небо» госконтракт на покупку второго строящегося подъезда дома на Ленина 48. Еще 30 однокомнатных квартир обошлись бюджету края в 29 миллионов. Площадь второго подъезда тоже меньше полутора тысяч метров, поэтому его строительство тоже не контролировали.
В квартире 22-летней Анны Федотовой из второй очереди до сих пор не работает вентиляция, поэтому как и у Ольги Котельниковой влажно и стоит запах сырости. Федотова живет с мужем и годовалой дочерью. Перед входом стоит полка для обуви – чтобы не нести грязь внутрь, объясняет хозяйка. Как и в семье Ольги, дверь в квартиру здесь не меняли на железную.
Девушка говорит, что хранит все чеки об оплате коммунальных услуг даже после того, как их копии проверят чиновники – боится, что документы потеряются, и она не получит жилье в собственность. Анна, как и многие, хочет уехать из этого дома, как только появится возможность.
На лестнице в подъезде – разбитая плитка. Стены потрескались, и из-под краски проступают кирпичи. Замок на входной двери в подъезд не работает. Двери, разделяющие коридоры, – во вмятинах.
Краевые чиновники прождали два года и снова написали застройщику претензию по поводу трещин в доме только в 2017 году, как раз после того, как в компании сменились учредитель и директор. В январе 2017 года номинальным учредителем ООО «Седьмое небо» стала Евгения Владимировна Скворцова, 68-летняя пенсионерка из Челябинска. В июне того же года суд признал Скворцову банкротом, а 26 августа 2018 года Арбитражный суд Пермского края вынес решение о принудительной ликвидации ООО «Седьмое небо».
Фаина Минх, замминистра строительства Пермского края, утверждает, что урок из таких историй чиновники вынесли. С декабря 2015-го в приемочную комиссию сиротских квартир входят и специалисты стройнадзора. Эта комиссия осматривала и второй подъезд дома в Нытве. Начальник отдела организационной и отчетной работы инспекции Марина Федотова сказала, что ее ведомство бессильно, если здание уже готово.
Осенью 2018 года прокуратура Нытвенского района нашла в доме «признаки аварийности» и внесла представление главе районной администрации. Когда в 2017-м тот принимал дом из собственности края, не потребовал у застройщика устранить недостатки в здании – а должен был, считают в прокуратуре. С подачи надзорного органа прикамский Следственный комитет возбудил уголовное дело по факту работ, не отвечающих требованиям безопасности. Расследование еще не окончено.
«Полиция приезжала как к себе домой»
С сиротскими домами неохотно работают управляющие компании. По подсчетам Минстроя Прикамья, с них удается собрать только 30–40% денег за коммунальные услуги. Домом в Нытве напрямую занимается муниципалитет – две управляющие компании от него отказались.
«Проблемы с эксплуатацией, неплатежи, и управляющие компании просто не идут на эти объекты, – объясняет Фаина Минх. Причина, по ее мнению, в плохой социализации жильцов и в том, что им не с кого брать пример. – Формирование жилья анклавным способом оказалось очень неэффективно».
Уже с начала 2017 года квартиры покупали так, чтобы в одном здании как минимум половина жильцов были не сироты. Остальные помещения – через муниципальные закупки – чиновники берут для переселенцев из аварийных домов и других нанимателей. С середины 2017-го прикамское правительство еще снизило количество «сиротских» квартир в одном здании — теперь их может быть не более 25%. С 2019 года такое правило начнет действовать во всей стране. Минх считает, что кому-то из сирот лучше давать не найм, а деньги – как было до 2013 года.
«Большое количество «детей» нормально социализировалось, для них однокомнатные квартиры не есть хорошо», – объясняет замминистра.
В ответе на запрос замминистра соцразвития Пермского края Марина Визе уточнила, что ее ведомство предлагало Госдуме сокращать срок договоров найма с пяти до трех лет для социализированных сирот, а также разрешить нанимателям меняться помещениям, но депутаты эти предложения не поддержали.
Жительница нытвенского дома Анна Федотова вспоминает, что в первый же месяц после общего новоселья начался «беспредел» из-за соседей. Они тогда сломали кодовый замок в подъезде, разбили окна и сломали двери в квартиры. «Ежедневно шум, компании, – говорит девушка. – Полиция приезжала как к себе домой».
Дверь в квартиру 20-летнего Максима Латышева установлена глазком вниз. Парень объясняет, что недавно к нему приходили гости и в пылу ссоры ее выбили, а ему было не важно, какой стороной ее вернуть на место. Из квартиры Максима видно подъезд — через трещины в стенах. Мебели мало, из электроприборов — старый пылесос и гирлянда. Молодой человек говорит, что живет здесь не постоянно: может остаться у друзей или у опекунов, с которыми сохранил хорошие отношения.
Максим знает, что нужно погасить долги по квартплате, и говорит, что решил исправиться, нашел работу. А в отделении участковых местной полиции рассказывают, что в отношении Латышева возбуждено уголовное дело. Всего в сентябре 2018 года на учете в полиции стояли четыре жителя этого дома. Двое – за имущественные преступления, один – за «нарушение в сфере семейно-бытовых отношений», четвертый – как член семьи в социально-опасном положении.
В Министерстве соцразвития края сообщили, что треть сирот, 17 из 52 человек, здесь уже не живут. Куда, почему они переехали и что происходит с их квартирами, в ведомстве не уточнили.
Ольга Котельникова, Анна Федотова и Максим Латышев утверждают, что из Минсоцразвития к ним ходят лишь чтобы посмотреть на квитки об оплате коммунальных услуг, никакой помощи от соцработника нет. Бывшая чиновница Галина Шардакова это отрицает: по ее словам, она «решала их бытовые вопросы». Женщина уволилась в середине 2018 года, потому что «устала работать за шесть тысяч рублей» (она трудилась на полставки). Она одна сопровождала и Оксану из отдельной квартиры на мансарде, и жителей сиротского дома на проспекте Ленина, и других сирот в Нытвенском районе – всего 62 человека.
Сиротский – по случайности
Одним из первых «сиротских» домов в крае стала пятиэтажка в Березниках по улице Ломоносова, 117а. Построенный в 2011 году дом комфорт-класса на 80 квартир не предназначался для сирот. Но за два года застройщик сумел продать только десятую часть помещений — местные жители не хотели тратиться на недешевое жилье из-за неопределенности: из-за провалов в Березниках прервалось железнодорожное сообщение, закрыли одну из школ и полным ходом идет расселение жилых домов. Для переселенцев отстраивают город на другом берегу Камы, расселенные дома соседствуют с еще жилыми, и что станет со старыми Березниками — неизвестно.
Представители компании-продавца «выходили [к городским и краевым властям] с предложением о продаже всех [помещений] оптом по цене ниже рыночной», но в ответ получали «молчание», – сетовал весной 2013 года риелтор Павел Мелехин. И всё же в декабре 2013 года Минстрой купил здесь 34 однокомнатные квартиры – для сирот.
Это до сих пор новый с виду дом с огороженными парковкой и детской площадкой. Почти все жильцы поменяли «картонные» входные двери на железные, в подъездах чисто и стоят цветы на окнах. А за коммунальные услуги здесь платят в два раза больше, чем в среднем в сиротских домах в Прикамье. По информации Минсоцразвития, из 34 человек, которым выдали здесь жилье, не проживают трое: двое находятся в местах лишения свободы, еще один переехал в другой город к супруге.
24-летняя Анастасия Балуева живет в одной из квартир со своим молодым человеком Никитой. «Сказали жить пять лет, – говорит он. – Чтоб долгов не было, и чтоб с соседями было все хорошо». Хозяева за это время постелили у себя ламинат, наклеили новые обои и сделали натяжные потолки. Обустраиваться помогают родители молодого человека. «Нам жить пять лет – в говне что ли?» – считает Никита.
В 2010 году, еще до появления специализированного найма, в поселке при станции Чайковская Нытвенского района специально для сирот построили двухэтажный дом на восьемь квартир. Снаружи здание обшито сайдингом. Подъезды оклеены обоями. В местах, где бумага отошла от стен, виден материал, похожий на ДСП – жильцы называют свой дом «карточным».
На месте семи входных дверей стоят межкомнатные. Горячей воды нет и, по словам жителей, никогда не было Люди пользуются водонагревателями. Квартиры за собой сохранили только два первых жильца, остальные их приватизировали в первые же годы и продали. Некоторые из помещений сменили собственника несколько раз.
То же самое – уехать при первой возможности – собираются сделать и большинство наших собеседников, получивших жильё по новым правилам. Хотя замысел у чиновников был другой. «Чтобы [сирота] прижился, – отвечает замминистра соцразвития Прикамья Марина Визе на вопрос, зачем вместо соцнайма нужен спецнайм. – Ему дали жилье – он должен при-жить-ся».