- 75-летний ученый, обвиняемый в госизмене, оставлен под арестом. Подобные дела нужны ФСБ для того, чтобы усилить свое влияние в обществе.
- Чиновники поселили сироту в аварийном жилье и хотят через суд заставить ее делать капитальный ремонт.
- Депутаты признали: не только люди испытывают эмоции и физические страдания. В России принят закон об ответственном обращении с животными.
На этой неделе Лефортовский суд Москвы оставил под арестом российского ученого, ведущего сотрудника Центрального научно-исследовательского института машиностроения Виктора Кудрявцева. Его обвиняют в государственной измене. Кудрявцеву 75 лет. По решению суда он должен оставаться в тюрьме до 20 марта 2019 года.
О деле Виктора Кудрявцева - правозащитник, обозреватель "МБХ медиа" Зоя Светова.
Видеоверсия программы
Зоя Светова: Это дело секретное, как и все дела о госизмене и шпионаже. Виктор Кудрявцев всю свою жизнь верой и правдой служил родине: сначала Советскому Союзу, а потом России. Насколько я знаю от его родственников, он всегда поддерживал коммунистов, по-моему, даже был членом Коммунистической партии, то есть, в принципе, человек абсолютно благонадежный, лояльный. И то, что на склоне лет его вдруг обвиняют в государственной измене, в том, что он передал какие-то секретные сведения другой стране, мне кажется абсолютно невозможным.
Два дня назад я была на продлении ареста в Лефортовском суде. Многое меня просто поразило: например, поведение следователя Александра Чабана, который ведет дело Виктора Кудрявцева. Это огромный детина в синем пиджаке, с галстуком, и у него лицо человека в малиновом пиджаке из 90-х. Он появился еще до того, как привезли в суд самого Кудрявцева, зашел в кабинет судьи, где самого судьи не было, и вел себя там как хозяин: переставлял стулья, ходил по кабинету. А Кудрявцева, этого щуплого интеллигентного старичка в вязаной шапке, в очках, привели трое спецназовцев ФСБ в масках...
Марьяна Торочешникова: Как особо опасного преступника.
Зоя Светова: Да. Только собак не было. Он прошел пять этажей – и ему стало плохо с сердцем, вызвали "скорую помощь". Но, как рассказывал адвокат, ее вызвал не следователь Чабан, а адвокаты. Еще меня поразило то, что адвокаты не смогли приобщить к материалам дела никакие медицинские документы – документы из больницы, заключение врача-нефролога, который ждал под дверью, чтобы выступить в суде... И "скорая помощь" сказала, что Кудрявцев может продолжать участвовать в судебном заседании, нет никакой тревожной ситуации. Но документы, находящиеся в распоряжении адвокатов, говорят: есть очень большой риск того, что Кудрявцев может не выжить в СИЗО. А мне лично его жена Ольга Тимофеевна рассказывала, что следователь ей говорил: "Да, я знаю, что он может не выжить, но он просто должен дать нужные следствию показания, признать свою вину, оговорить своего сослуживца – и тогда он будет встречать Новый год под елкой вместе со своей внучкой".
Марьяна Торочешникова: Более 100 тысяч человек поставили подписи под петицией в поддержку Виктора Кудрявцева, но, по мнению его адвоката Ивана Павлова, ФСБ невыгодно выпускать его из-под ареста.
Еще не было прецедентов, чтобы за такие дела выпускали под залог или под подписку о невыезде без указания сверху
Иван Павлов: Я не верил, что при тех медицинских документах, которые появились в деле, следствие выйдет с ходатайством о продлении срока содержания под стражей для Виктора Кудрявцева. Состояние его здоровья просто ужасающее. Пять листов диагнозов исписаны мелким почерком, самый легкий из которых – сахарный диабет.
Недавно следователь предложил ему смягчить меру пресечения на домашний арест взамен на так называемую "сделку со следствием". Условием этой сделки было признание своей вины и показания против коллеги, ученика Виктора. Кудрявцев отказался идти на сделку с совестью и сейчас расплачивается за это тем, что продолжает находиться под стражей.
Еще не было прецедентов, чтобы за такие дела выпускали под залог или под подписку о невыезде без указания сверху. Можно вспомнить дело Светланы Давыдовой, когда мать семерых детей (кормящую мать) бросили в "Лефортово" по обвинению в государственной измене. Общественность возмутилась. Буквально за несколько дней было собрано порядка 50-60 тысяч подписей за то, чтобы освободить ее из-под стражи, а потом спокойно разбираться в существе дела. И тогда эта петиция была замечена, но это был 2015 год.
Мне кажется, сейчас порог чувствительности у людей стал намного выше. Милитаристская риторика в СМИ пронзает умы общественности. Власть уже готова к военному положению, еще чуть-чуть – и оно будет введено, потому что "вокруг враги", а значит, должны быть враги и внутри. И вот как раз 275-я статья "Государственная измена" приспособлена для того, чтобы обозначать таких "врагов" и подкармливать милитаристские настроения, бытующие в обществе.
Зоя Светова: Конечно, это нужно для того, чтобы поддерживать такую обстановку: "мы на войне, нас атакуют Америка и другие западные страны, мы в кольце врагов, но враги есть у нас и внутри". Но, мне кажется, новая волна шпиономании, как и та волна, которую мы наблюдали в начале 2000-х годов, - это еще и возможность для ФСБ максимально усилить свою роль в государстве и обществе, показать свою значимость. Ведь дела о госизмене очень просто расследовать: в принципе, для этого ничего не нужно. Нужно просто взять какого-нибудь ученого... И большинство таких ученых – это люди очень преклонного возраста.
Ученому Владимиру Лапыгину, тоже сотруднику ЦНИИмаш, арестованному в 2015 году, сейчас 78 лет. Он был осужден на семь лет за госизмену – за то, что он якобы послал по электронной почте какие-то документы, которые потом были признаны секретными. На самом деле они были зарегистрированы в Роспатенте, то есть не являются секретными. А человек сидит в колонии. Он уже дважды обращался с просьбой о помиловании к президенту Путину, и дважды Тверская комиссия ему отказывала. Во втором ходатайстве Путин ему еще не отказал: может быть, оно просто еще не дошло до него. Как можно бороться со стариками?!
Марьяна Торочешникова: А может быть, с ними проще бороться? Возможно, они думают, что на пожилых людей с таким букетом болезней можно чуть-чуть надавить – и они раскроют "преступную сеть", наговорят на своих бывших учеников и коллег по работе?
Зоя Светова: Ну, надавить можно на любого: и на 25-летнего, и на 40-летнего... Все зависит от человека. И мы видим, что как раз эти старички советской закалки – это люди, которые не хотят давать показаний, оговаривать себя и коллег. И они настолько возмущены... Хочу напомнить, что Виктор Кудрявцев вообще не дает никаких показаний, не общается со следствием. Он ведет себя, как советские диссиденты, имеет в виду 51-ю статью Конституции. И то, что сейчас происходит с ним в Лефортовской тюрьме, - это настоящая пытка.
Марьяна Торочешникова: Это вообще шантаж, когда говорят: "Заключи с нами сделку, дай показания на кого-то – и будешь встречать Новый год дома".
Зоя Светова: Конечно. Но есть случаи, когда людей, заключающих такие сделки, обманывают. Юрий Солошенко, украинец, бывший директор военного завода, тоже был обвинен в шпионаже. Я навещала его в Лефортовской тюрьме в 2015 году. Ему тоже обещали, что если он даст показания и признается в шпионаже в пользу Украины, то его отпустят под домашний арест. И он признался, но его никто не отпустил. Ему дали шесть лет, этапировали в колонию, там он заболел раком, а потом президент Путин его помиловал. Но все-таки человек отсидел несколько лет. Нельзя верить сотрудникам следствия.
Марьяна Торочешникова: Анастасия Тищенко подготовила небольшую справку, напоминающую о российских ученых, которых в последние несколько лет обвиняли в госизмене или шпионаже.
Марьяна Торочешникова: Зоя, а сколько российских ученых, обвиняемых в государственной измене и шпионаже, сейчас попали в поле зрения следствия?
Зоя Светова: Насколько я знаю, их больше десяти. Но проблема в том, что узнать об этом практически невозможно, то есть СМИ узнают об этом уже задним числом, когда человеку в очередной раз продлевают меру пресечения – арест. А это может быть через полгода и даже через год, когда уже начинается суд по существу. Но в последнее время благодаря членам Общественных наблюдательных комиссий, которые посещают СИЗО "Лефортово", мы раньше узнаем об этих людях. Так были обнаружены Виктор Кудрявцев и Алексей Темирев. Кроме того, член ОНК Евгений Еникеев обнаружил человека, о котором вообще ничего неизвестно, - это Виктор Прозоров. Известно только то, что ему 70 лет, но кем он работал, что он такое совершил, почему ему предъявлено обвинение в госизмене, – никто не знает, потому что сам он ничего об этом не говорит. Он сказал, что с ним все в порядке, он не нуждается в помощи правозащитников.
Будучи членом ОНК, я точно так же находила так называемых "шпионов" и "госизменников". Но очень часто они не хотели говорить с правозащитниками – они были напуганы сотрудниками СИЗО и следователями, которые запрещали им с нами общаться. Они даже боялись назвать свою фамилию. И это в Москве! А, например, в Краснодаре в свое время была целая "эпидемия", когда людей хватали и обвиняли в госизмене. Это были, например, женщины (в том числе Оксана Севастиди), которые посылали SMS-сообщения о том, что они видели, как какие-то военные передвигаются в сторону Грузии. И эти люди, когда к ним приходили правозащитники, даже боялись назваться и сказать, за что они арестованы.
Марьяна Торочешникова: Но почему их защитники не делают это достоянием общественности?
Зоя Светова: В таких делах, как правило, бывают адвокаты по назначению. Когда человека арестовывают, а родственники еще ничего не знают, они не успевают найти адвоката, и тогда следствие предлагает своего защитника. А эти адвокаты, как правило, являются вторыми следователями: они, не защищают своего клиента, а сотрудничают со следствием, и им нет никакого резона рассказывать прессе об этих делах, проще добиться признательных показаний от своего клиента. В деле Светланы Давыдовой был адвокат, который не хотел ей помогать, даже не хотел обжаловать арест. И потом, когда она взяла других адвокатов, которых нашли ее родственники: Ивана Павлова и Сергея Бадамшина, - адвоката, который, по сути, предал Светлану Давыдову, исключили из Коллеги адвокатов.
Такие адвокаты по назначению уговаривают своих клиентов давать нужные показания, обещая, что им дадут маленький срок, отпустят под подписку или под домашний арест. Но мы видим, что это не работает. Я не знаю случаев, чтобы людей отпускали под подписку о невыезде по делам о госизмене или шпионаже.
Меня больше всего угнетает пассивность сообщества ученых
Следователь объяснил, почему Кудрявцев должен находиться за решеткой: в его электронной почте обнаружено письмо о том, что он якобы может получить Green Card. Кудрявцев не заказывал Green Card, это спам-письмо, но теперь это является аргументом следствия для того, чтобы держать под стражей тяжелобольного человека. При этом его загранпаспорт находится в сейфе у следователя.
Мы видели, что был марш матерей в защиту молодых девочек по делу "Нового величия", чтобы их перевели под домашний арест, и это сработало. Но, к сожалению, за Виктора Кудрявцева, Владимира Лапыгина и других псевдоизменников никто не устроит марш.
Марьяна Торочешникова: Лев Пономарев собирался - в том числе и за них...
Зоя Светова: Меня больше всего угнетает пассивность сообщества ученых.
Марьяна Торочешникова: Они запуганы. У них и так, наверное, не хватает денег на их исследования, а теперь они боятся получать зарубежные гранты, чтобы их не обвинили в измене. Хотя подписи ставят.
Зоя Светова: Но очень мало. 125 тысяч подписей – это не ученые собрали в защиту Виктора Кудрявцева, а обычные люди. Клич кинула "Команда 29".
Марьяна Торочешникова: Ее создал адвокат Иван Павлов. Они занимаются делам о гостайне и шпионаже.
Зоя Светова: Кстати, за Владимира Лапыгина был целый список ученых, где, по-моему, были и доктора наук, и члены-корреспонденты. Но это был 2015 год, а теперь все это бесполезно. В ответ на эти 125 тысяч подписей "Команде 29" пришло письмо от заместителя начальника Следственного управления ФСБ. Там было написано, что невозможно его освободить, потому что следствие собрало доказательства его виновности.
Марьяна Торочешникова: То есть следствие подменило собой суд.
Зоя Светова: Да. А ФСБ отменила презумпцию невиновности.
Сирота из Новосибирской области не рада полученному законному жилью. Чиновники пытаются через суд заставить ее сделать капитальный ремонт после того, как в аварийной квартире начали рушиться стены и сгнил пол. Опасное жилье местная администрация купила у сотрудника Росреестра и передала его выпускнице детдома.
Рассказывает Павел Афонасьев.
На этой неделе в России принят закон об ответственном обращении с животными, которого долгие годы дожидались зоозащитники. Историю вопроса напомнит Иван Воронин.
Своими впечатлениями от нового закона делится председатель Московского отделения Альянса защитников животных Юрий Корецких.
Юрий Корецких: Я выделяю тут четыре основные темы, которые важны лично для меня. С этими проблемами мы боролись годами, а теперь они будут решены. И у нас освобождаются руки - мы можем заниматься чем-то другим. Например, проблема бездомных животных залила кровью всю страну: практически в каждом регионе власти решали ее путем убийств. Они не хотели прислушиваться к зоозащитникам, искать какие-то гуманные альтернативы. Им проще выделить деньги, заплатить кому-то по контракту: люди поехали, отловили животных, а дальше или убили на месте, или привезли в какой-нибудь пункт передержки, а там через десять дней усыпили. И это происходило в 90% регионов России.
Марьяна Торочешникова: А что будет теперь?
Юрий Корецких: А теперь полный запрет на убийство животных. Умертвить животное в приюте можно, только если оно неизлечимо больно и испытывает страдания, чтобы облегчить его участь. А все остальные животные должны содержаться в приютах либо до пристройства, либо до конца жизни. Но на самом деле содержаться будет небольшое количество животных. Основная концепция – это программа "Отлов-Стерилизация-Вакцинация-Возврат". Теперь она будет на федеральном уровне. Раньше это было несколько городов по стране, а сейчас их показал свою эффективность, и теперь его будут распространять на всю страну.
Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, закон предусматривает еще и профилактические меры для того, чтобы появлялось как можно меньше бездомных кошек и собак. Владельцев животных в том случае, если они по каким-то причинам не могут дальше жить с питомцем, обяжут либо передать его в другие руки, либо сдать в приют. Нельзя будет просто так выкинуть кошку или собаку на улицу.
Юрий Корецких: Страшно представить, но до сегодняшнего дня любой человек мог безнаказанно выкинуть своего питомца на улицу. А это на 99% означает смерть: животное, которое жило дома, не способно подстроиться под уличные условия.
Марьяна Торочешникова: А предусмотрены какие-то санкции для хозяев, которые нарушат этот законодательный запрет?
Проблема бездомных животных залила кровью всю страну: практически в каждом регионе власти решали ее путем убийств
Юрий Корецких: Сейчас установлена только концепция и основные положения. В ближайшие полгода будут разрабатываться подзаконные акты, досконально прописывающие и условия содержания, и меры ответственности.
Марьяна Торочешникова: Какие еще проблемы решает этот закон?
Юрий Корецких: Вторая проблема – контактные зоопарки. Это просто бич нашего времени. Лет пять назад они начали активно появляться.
Марьяна Торочешникова: А что плохого в том, что ребенок потрогает маленького пушистого зверька или покормит козочку, приблизится к природе?
Юрий Корецких: Это плохо и для ребенка, и для животного. Животные живут там в условиях замкнутых пространств, никогда не видят природу. Для них это постоянный стресс – сотни людей в день проходят, тискают, и животные живут там недолго.
Марьяна Торочешникова: А почему это плохо для детей?
Юрий Корецких: Ребенок может подхватить от животных какое-нибудь заболевание. Животные за день проходят через тысячи рук, у них ослабляется иммунитет – и к ним цепляется лишай и другие заболевания. А с духовной, с моральной точки зрения – ведь мы учим детей потребительскому отношению к животным. Ребенок не видит зайчика, кролика или козочку в их естественной среде, в природе. Он учится тому, что можно заплатить 500 рублей, прийти и получить животное в свое распоряжение. Это как игрушка. И дети становятся равнодушными не только к животным, но и к людям, относятся к ним как к предметам для удовлетворения своих целей.
Закон предлагает полный запрет на культурно-зрелищные заведения, в которых основной целью является физический контакт с животными.
Марьяна Торочешникова: А из этого, наверное, вытекает возможный запрет на так называемые котокафе?
Юрий Корецких: Тут надо смотреть на цель котокафе. В некоторых котокафе зоозащитники размещают кошек с улицы, и они там спокойно живут. Люди приходят: ну, посмотрели, может быть, погладили, - но целью этих заведений не является контакт с кошками. А если цель котокафе - действительно потискать кошек, тогда нужно будет разбираться.
Теперь любые культурно-зрелищные заведения, в которых животные используются для развлечения людей, подлежат обязательному государственному лицензированию, а для этого нужно выполнить очень много требований.
Этот закон впервые вторгается в сферу животных в нашей стране, и многие моменты, возможно, не получится учесть сразу, что-то придется корректировать на ходу, дорабатывать, а от чего-то, возможно, отказаться. Тут пока нет никакой законодательной и правоприменительной практики. Позиция зоозащитников – не придираться к мелочам, пусть примут хотя бы так. Основные положения: защита бездомных животных, запрет контактных зоопарков, запрет передвижных цирков и дельфинариев. Вот эти шапито, колесящие по стране, у которых нет ничего, кроме шатра и нескольких фургонов, где животные сидят целыми днями, - все это будет запрещено.
Марьяна Торочешникова: Итак, передвижные зоопарки и дельфинарии будут запрещены. А обычные зоопарки и дельфинарии?
Юрий Корецких: Они должны получать лицензии, существовать в соответствии со строгими правилами, которые пропишет правительство.
Марьяна Торочешникова: Когда вы боролись за этот закон, очень много говорилось о необходимости общественного контроля над деятельностью всех организаций, так или иначе соприкасающихся с животными, - и цирков, и зоопарков, и зоомагазинов, где продают животных. Этот закон дает вам такие полномочия?
Юрий Корецких: К сожалению, не во всех сферах, в которых нам хотелось бы. Он не касается охоты, рыбалки, лабораторных, сельскохозяйственных животных. К сожалению, нам дали доступ только к приютам, хотя это самая обширная и самая напряженная сфера.
Вводится общественный инспектор – это новое понятие для России. Он получает удостоверение, проходит необходимые процедуры – и у него появляется возможность посещать приюты, фиксировать, что происходит, требовать от них какие-то документы.
Марьяна Торочешникова: А потом сообщать куда следует.
Юрий Корецких: А там, куда сообщили, должны принимать меры по этим обращениям. Ведь у государства не хватает рук, чтобы за всем следить. Проверки осуществляются раз в год. А общественный инспектор может прийти в любое время, посмотреть и держать руку на пульсе. Это большое подспорье и государству, которое экономит на надзорных органах, и зоозащитникам, потому что они это делают искренне.
Марьяна Торочешникова: Я знаю, что одной из идей, которые на протяжении многих лет проталкивают зоозащитники в России, является идея обязательного лицензирования ветеринарной деятельности, ветеринарных врачей. Это попало в закон?
Юрий Корецких: К сожалению, нет. Сейчас ветеринаром может стать кто угодно, и с этим нужно что-то делать. К сожалению, по вине непрофессиональных ветеринаров часто страдают животные и их хозяева. Но это, видимо, будет следующий шаг.
Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, к третьему чтению законопроекта Дума подготовила постановление, в соответствии с которым правительству дается 180 дней на то, чтобы подготовить все необходимые подзаконные акты.
Юрий Корецких: И мы очень надеемся, что к проработке этих документов будут подключены зоозащитники. До этого мы достаточно плотно работали с Госдумой, и многие наши пожелания были учтены.
