Современный мир принято называть сложным: новые технологии, информационное общество, невиданные скорости и угрозы. Простым этот мир ненадолго становится в рождественские дни, когда большинство людей отдыхает от политики и в новостях нет ничего, что напоминало бы о вызовах нашего времени – если, конечно, очередной безумец не врезается на автомобиле в рождественский базар и не расстреливает праздничную толпу.
Но я продолжаю считать, что мир смартфонов и электромобилей не намного сложнее, чем мир, в котором еще не было телефонов и поездов. Этот мир стал бы сложнее, если бы в нем действительно были нарушены причинно-следственные связи, если бы результатом того или иного действия оказывалось бы чудо, а не элементарный запуск предсказуемых процессов, если бы мы жили в мире, в котором происходит только то, что нам хочется, а не то, что мы наблюдаем в реальности.
Однако никакие причинно-следственные связи не нарушены, мир по-прежнему предельно предсказуем и понятен. Впрочем, благодаря информационному обществу, расцвету популизма и "прямой демократии", непосредственно с этим популизмом связанной, людям, не желающим замечать эти причинно-следственные связи, гораздо проще находить друг друга, обмениваться мнениями, видеть, как много вокруг единомышленников, а потом вместе с этими единомышленниками поражаться тому, что чудо не происходит, и объяснять крах своих надежд заговорами или нечистоплотностью тех, за кого эти же самые люди недавно с энтузиазмом голосовали.
Мне было бы легче утверждать, что это возвращение человечества в детство – прежде всего проблема постсоветского пространства и бывших социалистических стран, то есть территории, на которой естественное взросление общества было прервано коммунистическим экспериментом и советской оккупацией. Это очень хорошая теория, мне она нравится, я еще в 1990-е годы писал о "разморозке" политических процессов, прерванных большевистскими заморозками, – и тогда получается, что Латвия стартовала с 1940 года, Украина – с 1920 и 1939 годов, а России приходится проходить путь, который прерван разгоном Учредительного собрания.
Но в Великобритании не было никакой большевистской революции, однопартийной системы, отказа от частной собственности. Даже режима "чёрных полковников", победой которого можно объяснить инфантилизм греческого общества, тоже не было! А была та самая английская свобода, на которую все мы молимся, которую считаем лучшей альтернативой континентальной свободе, шарахающейся от беспрерывной французской революции к бесконечной немецкой дисциплине. Но эта свобода, казавшаяся синонимом ответственности и творчества, не помешала не просто проголосовать за Брекзит, но даже после подведения результатов голосования продолжать верить, что оно не приведёт к тяжелейшему институциональному и политическому кризису. Именно верить, ведь не было никакого рационального доказательства того, что кризиса удастся избежать. Тем не менее понадобилось несколько лет, чтобы по крайней мере часть британского общества осознала масштаб надвигающейся катастрофы, в то время как другая часть продолжает жить в счастливой надежде, что комета, за попадание которой центр обыденной британской жизни проголосовало большинство избирателей, упадёт где-нибудь далеко от родных островов.
Никто, решительно никто не может изменить исторические процессы и экономические законы: ни британский народ, ни итальянский парламент, ни Конгресс, ни Государственная дума, ни Дональд Трамп, ни Владимир Путин
Это и есть то, что многие принимают за сложность – предельное упрощение политических и общественных процессов, вера в то, что мир таков, каким мы хотим его видеть, перенос категории веры из храма в избирательный участок, причем не в тоталитарном, не в авторитарном, а в демократическом обществе, дробление избирателей не на политические партии, а на религиозные секты свидетелей очередного чуда в социальных сетях, легкость воздействия на невежественных, наивных и жаждущих чуда людей со стороны пронырливых шарлатанов или просто безответственных политиков.
Я привел пример Брекзита как один из самых ярких. Но на самом деле за последние годы таких примеров насчитывается десятки – и каждый раз граждане убеждались, что никакое голосование не превратит ногу великана в ножку Золушки, даже если весь народ поддержит на референдуме данное превращение, даже если парламент примет такой закон, а президент его подпишет. Никто, решительно никто не может изменить исторические процессы и экономические законы: ни британский народ, ни итальянский парламент, ни Конгресс, ни Государственная дума, ни Дональд Трамп, ни Владимир Путин. Но большинство современников решительно отказывается принять эту простую истину – и я думаю, что так было всегда, просто информационное общество и демократия референдумов вынесли на всеобщее обозрение действия миллионов людей с их детскими надеждами и подростковыми разочарованиями – миллионов людей, которые никогда не повзрослеют и передадут детям это свое счастливое праздничное умение никогда не взрослеть, верить, надеяться и вечно разочаровываться удивительным, пугающим несовершенством взрослого мира.
Всем остальным необходимо просто научиться жить в этом мире вечного Рождества и не обманывать себя его кажущейся сложностью. И понимать, что честный – очень трудный и очень взрослый – разговор с современниками политикам, журналистам, общественным лидерам еще только предстоит.
Виталий Портников – журналист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода
