В Петербурге на неопределенный срок закрыт архив Российской академии наук, владеющий бесценной коллекцией документов за три века отечественной истории. У архива нет денег.

На сайте петербургского архива РАН можно увидеть короткое, но выразительное объявление: “В связи с производственной ситуацией с 26 марта 2019 г. архив закрывается на неопределенный срок. О времени возобновления работы будет объявлено дополнительно. Приносим извинения за возможные неудобства”. В Архивном комитете Петербурга говорят, что комментировать ничего не могут, поскольку петербургским архивом распоряжаются в Москве – он является не самостоятельным учреждением, а филиалом московского архива РАН – хотя петербургский архив РАН, основанный в 1728 году, и старше, и фонды его гораздо больше московских. Финансирование, и бюджетное, и по грантам, приходит петербургским архивистам из Москвы, а в московском архиве счета заблокированы и директор ушел со своего поста. Таковы результаты начавшейся в 2013 году реформы Российской академии наук, против которой тщетно протестовали сотни ученых, и руководства со стороны ФАНО – Федерального агентства научных организаций, которое, кстати, уже упраздненного.

Руководство и сотрудники петербургского архива от комментариев отказываются, только один сотрудник согласился поговорить о сложившейся ситуации на условиях анонимности, подтвердив, что из-за внутренних проблем архив действительно вынужден прекратить обслуживание посетителей как в читальном зале, так и дистанционно. “У нас и заказы приходят, и по телефону люди звонят, мы с ними, конечно, здороваемся, но обслуживать их не в состоянии из-за ряда технических и организационно-административных проблем”. О сути этих проблем источник говорит очень уклончиво, подчеркивая, однако, что все они сосредоточены в Москве и их решение зависит не от местных руководителей. Но в московском архиве РАН, по его предположениям, ситуация еще хуже – там есть угроза отключения электричества и телефонной связи за долги: “У нас ничего не отключают, охрана ходит на работу, поэтому сохранности архива пока ничего не угрожает”. Распространившуюся информацию о том, что средняя зарплата петербургского архивиста составляет 16 000 рублей и что в последний раз сотрудники получили ее в феврале, анонимный источник комментировать отказался. Но подтвердил, что документы от учреждений архив не принимает – впрочем, такая ситуация сложилась не сейчас, а еще в 1963 году, “когда закончилась архивная полка”. Именно поэтому для петербургского архива РАН строится новое здание – “этого бывший директор учреждения добивалась 18 лет”. Понятно, что нового здания все очень ждут, и как только оно будет готово, архив снова начнет принимать документы от учреждений, которые сейчас временно хранятся в архивах научных институтов. Что касается приема личных фондов, то это постоянная плановая работа, которая возникает, когда кто-то умирает или когда чьи-то родственники решают передать такие фонды в архив. “Если у наследников складывается такая ситуация, что надо спасать архив ученого, хранящийся где-нибудь в подвале или на чердаке, то мы идем навстречу и сохраняем этот архив для науки, на это наших ресурсов пока хватает”. А вот фонды, которые соответствуют всем параметрам госхранения, давно переполнены, поэтому их плановое комплектование по институтам приостановлено до расширения площадей. С новым зданием на Киевской улице связано множество проектов, включая новое штатное расписание, но все они пока лежит под сукном, поскольку стройка затянулась.

Доктор исторических наук, архивист с 45-летним стажем Давид Раскин, разумеется, знает, что петербургский архив Российской академии наук закрыт для посетителей. Он считает закрытие петербургского архива РАН типичным случаем ведомственных беспорядков, когда из-за чисто формальных моментов создается угроза деятельности, да и самому существованию одного из крупнейших исторических архивов страны. И особенно странно это выглядит в то время, когда все ожидали открытия нового здания, выстроенного специально для архива, – именно на этом фоне архив закрывается из-за невозможности решить некие ведомственные вопросы, просто из-за того, что невозможно перевести деньги. Давид Раскин напоминает, что при печально известном реформировании Академии наук этот архив оказался в подчинении тогдашнего ФАНО, которое должно было обеспечить его деятельность, и что петербургский архив РАН подчиняется московскому архиву РАН, где теперь междуцарствие, и вот, деятельность архива приостановлена. С точки зрения Раскина, Министерство науки и образования, заменившее ФАНО, не справляется со своей главной задачей – материальным обеспечением деятельности подведомственных учреждений.

По мнению Давида Расина, это очень плохо для всех, кто пользуется архивом, ведь этот архив – один из самых богатых и востребованных, один из самых старинных и известных в стране. Он всегда принадлежал Академии наук, находившейся в Петербурге, но потом ее перевели в Москву. “Пока директором архива был Георгий Алексеевич Князев, главный архив был в Петербурге – тогдашнем Ленинграде, поскольку московский архив хранит материалы, в основном, за советский период, а вся досоветская история Академии наук находится здесь. Ну, а потом московский архив оказался главным, и я считаю, что это неправильно”. Для Раскина естественным представляется либо существование двух самостоятельных архивов, либо одного, но так, чтобы главная часть была в Петербурге, а в Москве – филиал. Впрочем, сейчас даже не это главное – главное то, что “московский архив не действует из-за отсутствия директора, и это ударило по филиалу”.

Давид Раскин – один из руководителей петербургского Союза ученых, который, по его мнению, может и должен вступиться за архив Академии наук. Сложившуюся вокруг архива ситуацию Раскин считает недопустимой, компрометирующей и российскую науку, и архивное дело, и российское государство. При этом он понимает, почему руководство архива и его сотрудники не хотят ничего комментировать: они ждут, что Москва все-таки найдет способ перечислить деньги и проблема разрешится. Давид Раскин указывает и на ожидание открытия нового здания архива как на одну из причин молчания сотрудников – под это открытие ожидался расширенный штат, открытие новых подразделений и лабораторий, поэтому логично предположить, что руководство архива боится спугнуть начальство. “Это бюрократическая логика, я ее не разделяю, но понимаю – будь я директором, я бы тоже, может быть, воздержался от комментариев. Архив ожидал, что у него вот-вот будет все, чего ему не хватало, что он заживет лучше других архивов, а получилось вот так”.

Директор архива Европейского университета в Петербурге Галина Лисицына тоже считает безобразием закрытие такого уникального архива, как архив РАН, где собраны документы начиная со времен Петра Первого и до 30-х годов ХХ века – и по различным экспедициям, и по научным разработкам, и личные фонды ученых, и все это нужно очень многим людям, не только историкам. Там, например, есть документы по истории покорения горных вершин – первой экспедиции на Эльбрус, организованной в 20-е годы XIX века, экспедиций по освоению Северного морского пути и многих других – на север, на восток, в Среднюю Азию. Деятельность научных институтов тоже отражена в документах, хранящихся в этом архиве, как и важнейших гуманитарных учреждений – Пушкинского Дома, Института востоковедения. Особое внимание Галина Лисицына обращает на личные фонды ученых – математиков Иоганна Кеплера и Леонарда Эйлера, Ломоносова, Кулибина, Ивана Павлова, Ильи Мечникова, автографы и документы Екатерины I, Иммануила Канта, Альберта Эйнштейна. В архиве хранятся также документы географа Петра Семенова-Тян-Шанского, химика Александра Бутлерова, ботаника Николая Вавилова, путешественника Ивана Крузенштерна, этнографа Николая Миклухо-Маклая, филолога Дмитрия Лихачева, многих известных историков и писателей, то есть здесь заключена вся история российской дореволюционной науки. При этом архив очень востребован – и сама Галина Лисицына, и ее коллеги и студенты активно пользовались им. “Приведу пример: одному моему студенту, который пишет магистерскую диссертацию, нужны были документы востоковеда Ольденбурга, но они хранятся не в Институте востоковедения, а в петербургском архиве РАН, и теперь он не может их получить. Когда архив откроется, мы не знаем, – если хотя бы через полгода, то парень еще успеет, а если нет, то в его работе останутся пробелы”.

По мнению Галины Лисицыной, поскольку корни этого архива – в Петербурге, он должен быть самостоятельным: в Москве тоже интересный и важный архив, и это нормально, когда существуют два самостоятельных архивных учреждения. Но если не находится денег на науку, на архивы, это говорит, что у страны другие приоритеты – “зачем нам ученые, зачем архивы, зачем много знать?”.

Российские ученые давно предупреждали о том, что новый стиль руководства наукой, принятый после реформы Академии наук, на самом деле науку разрушает, не оставляя научным учреждениям ни академической, ни юридической свободы, ни денег. В прошлом году 400 ученых подписали открытое письмо Владимиру Путину, где говорилось о развале отечественной науки, но оно было спущено в ФАНО, приславшее очередную отписку, а затем и само ФАНО было упразднено, и теперь, похоже, ученым, в частности архивистам, довольно трудно разобраться с его “наследием”.

Обеспокоен ситуацией с архивом Российской академии наук и депутат петербургского Законодательного собрания Борис Вишневский. По его словам, в головном, московском архиве дела еще хуже – там из-за недобросовестных арендаторов помещений накоплены большие долги и, соответственно, многомиллионные штрафы, и эта финансовая проблема, в сочетании с отсутствием директора, блокирует работу как сотрудников архива, так и ученых, которые туда обращаются: одни не могут полноценно работать с фондами, уходить в отпуска, брать больничные, другие – завершать свои проекты и отчитываться по командировкам. Борис Вишневский обратился к министру науки и высшего образования Михаилу Котюкову с обращением, в котором говорится: “Очевидно, что долговые суммы не настолько большие, чтобы нельзя было найти решение. АРАН – одно из старейших, крупнейших и важнейших государственных хранилищ архивной документации. Ставить под угрозу существование этой части архивного фонда из-за нескольких миллионов рублей по меньшей мере нерационально. Если закроется архив РАН, то целый ряд научных институтов окажется не в состоянии выполнить свои планы научной работы – вся работа по истории науки просто встанет”. Вишневский попросил министра сообщить о предпринимаемых министерством мерах для погашения долгов архива РАН, выплаты зарплат сотрудникам и обеспечения бесперебойной работы архива, в частности его петербургского филиала. Ответа от министра депутат пока не получил.