Украинцы пережили два тура президентских выборов, закон о языке, путинское заявление о паспортах жителям "ДНР-ЛНР" и ответ Зеленского Путину. Эмоциональные качели Украины ходили от отчаяния к надежде. Русские переживали те же события, но по-другому: сумасшедшие украинцы, выбрали шоумена; молодцы, что выбрали молодого президента; негодяи, ущемляют права русскоязычных законом о мове. Насчёт паспортов: зачем нам кормить Донбасс; Путин наверняка готовит новое вторжение (намеренно объединяю реакции зрителей центральных телеканалов и демократического сектора). Пережили и переживают в этих событиях граждане двух стран политико-психологическое содержание, и оно совершенно разное.
Украинцы (снова намеренно объединяю простодушную и интеллектуальную часть реакций) по-прежнему думают, что русским надо от них “от..ся”, как выражается Лесь Подервянский о своей национальной идее, и что "русский либерал заканчивается на украинском вопросе". А русские продолжают думать про них, про украинцев, но по-разному. Есть такое наблюдение, что обыватели всё меньше думают об Украине (если им не подсказывают Киселев и Скабеева), а умные люди всё больше. Не уверена, что последние помнят и знают, кто такой Ежи Гедройц и что он говорил по поводу русско-украинских (а также польско-украинских) связей. Судя по тому, что нам известно о взглядах Гедройца на соседство стран Восточной Европы на правах равенства, имперские паттерны России и опасность ползучей империи с Востока, он мог бы одобрить мысли тех русских, которые не считают Украину “братским народом” и не рассматривают страну как мятежную окраину, но полагают, что без украинского вопроса Россия не решит свой, самый простой: кто я и где я. Не ядерная держава, не страна с архаичным комплексом величия, не военное пугало для соседей, а нормальная страна с модерным представлением о себе.
Гедройц, редактор двух главных польских интеллектуальных изданий ХХ века, “Политика” и “Культура”, один из крупнейших мыслителей новейшего времени, гражданин Восточной Европы, как сам себя характеризовал этот уроженец Минска, солдат армии генерала Андерса, патриот Польши и политэмигрант времен советского управления Центральной Европой, считал, что польский вопрос неразрешим без литовского, белорусского и украинского. То есть новая Польша, которая неизбежно станет свободной, должна отказаться от идеи считать своими частями Литву, Украину и Беларусь.
Гедройц настаивал на этом непопулярном тезисе во времена, когда поляки терпели сокрушительные поражения в геополитической борьбе ХХ века, переживали завоевание и распад страны, формировали связанные с человеческими потерями идеологемы “польской жертвы”. Польская политическая история и национальные травмы склоняли самых стойких в Варшаве к сотрудничеству с советским режимом, самых умных в Лондоне и Париже к идее Великой Польши с возвращением границ в составе Украины, Литвы и Беларуси (это напоминает в современном русском контексте, что на чужих политических иллюзиях хорошо бы учиться). Гедройц настойчиво, как маньяк, утверждал, что эти страны должны быть независимыми, и только в их независимости он видит будущее Европы. Он первым среди эмигрантов-интеллектуалов заявил, что русские демократы заслуживают диалога, и верил в то, что Россия будет свободной. Такая точка зрения была непопулярна, но автора это не смущало, он был настоящий интеллектуальный и политический боец. Историческое чудо состоит в том, что мысль изгнанника реально повлияла на современную карту Европы. Он жил долго, отказался от польских государственных наград и получил литовские почести.
Мы живем в длинном временном периоде, в котором люди склонны возвращаться к старым моделям общественного поведения
Разумеется, это самый краткий дайджест жизни и воззрений Гедройца. Две горькие поправки. Политолог Лиля Шевцова вспоминает его на вторую годовщину Смоленской трагедии и думает, что такой фигуры нет и не может быть на русском поле. Магдалена Гроховска, автор переведенной на русский биографии Гедройца, смотрит в окно на демонстрацию правых в Варшаве в июле 2014 года (они идут пикетировать украинское посольство, в то время демократическая Польша уже поддержала украинский Майдан) и думает, что бы он сейчас чувствовал, со своими антинационалистическими воззрениями и “со своей русской женой”. Задаюсь вопросом, что бы сказал Гедройц сейчас, через 5 лет после аннексии Крыма, войны на востоке Украины, на фоне русского имперского реваншизма и правого популизма в Европе?
Полагаю, что победа ума Гедройца и его историческое чутье говорят нам о том, что мы живем в длинном временном периоде, в котором люди склонны возвращаться к старым моделям общественного поведения. Собственно, наблюдатель может зафиксировать наличие двух мыслительных парадигм в России. Первая – национал-имперская (несочетаемые понятия, империя предполагает мультинациональность), направленная на “собирание земель”. Вторая – признающая право наций на самоопределение в реальности, а не в учебнике марксизма-ленинизма. Обе парадигмы предполагают большую социально-политическую ломку.
Логика распада империй ХХ века, логика послевоенной истории говорит нам, а постколониальная теория добавляет, что империи теперь нежизнеспособны, мир устроен по-другому. 1 мая, 15-летие вступления бывших стран Восточного блока в Европейский союз, в России прошло незамеченным. Между тем, так работает историческая логика: страны уходят от имперских структур и объединяются на новых политико-экономических основаниях, но не по принуждению и шантажу, а по разумной выгоде. Когда Украина окончательно отколется от России, тогда и закончится последний фантом русской советской империи, предсказывал Гедройц. Это произойдет, когда Украина окончательно отколется от империи, созданной Сталиным и мечтаемой Путиным, добавит наш современник.
Елена Фанайлова – журналист "Свободы", ведущая программы "Свобода в клубах"
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
