- Весь проект художника как гения, мастера, талантища, заслуженного человека и так далее провалился, причем, провалился не только в традиции, но и в современном актуальном искусстве тоже.
- Молодые художники злятся на какой-то советский МОСХ, потому что никто не любит аббревиатуры. Все любят слово "гараж". Они злятся на борьбу поколений. Злятся чуть-чуть на себя, злятся на окружение. Просто это молодость - надо на что-то злиться.
- Говорить, что всем поголовно нужно классическое образование, чтобы стать современным художником, я бы не стал. Иногда проще ничего не знать.
- Поменялась парадигма: быть не художником лучше, чем быть художником, потому что есть Интернет.
- Новая форма не будет принята, потому что она другая. Соответственно, когда художник ищет, он идет на конфликт.
Тамара Ляленкова: "Злое искусство" - так назвали выставку, отделившуюся от основной экспозиции "Молодежки", которую вот уже в 39-й раз проводит Московский союз художников. Всего экспертная комиссия выбрала 700 произведений, и больше восьмидесяти оказались за традиционными для этого мероприятия рамками.
Почему так произошло - мы сегодня и обсудим с художником Тимофеем Акимовым, председателем молодежной комиссии МОСХа России Александром Рыжкиным и преподавателем Школы дизайна Высшей школы экономики Александром Журавлевым.
Тамара Ляленкова: Сначала, чтобы было понятно, о чем идет речь, я предлагаю беглую экскурсию по экспозиции "злого искусства", которую для нас провела Екатерина Боровская.
Екатерина Боровская: "Злого искусства" как искусствоведческого термина, конечно, не существует. Это условное понятие. И на этой выставке мы собрали работы, где видны молодежные тревоги, страхи, рефлексии на разные темы - социальные вопросы, подростковые агрессивные выплески: бунтарский дух, излишняя эмоциональность восприятия. Но это не просто агрессия и полный треш, в работах есть эстетическое восприятие мира и творческой, художественной задачи.
Алексей Васильев: Я взял тематику древнегреческих мифов, как классику, на которую можно положиться, из которой можно черпать вдохновение, но заложил в классические образы идею, которая нас преследует в повседневности. В частности, в Минотавре, как в мужском начале, мы видим его пленение и давящую информационную атмосферу. Гидра - если мы вспомним "Божественную комедию" Данте, то можем провести аллегории с христианством: семь голов - семь грехов. Здесь нет русских слов или легко читаемых иллюстраций, поскольку звериное начало по Фрейду должно исходить изнутри нас и не может быть осознаваемо сразу. Третье - Медуза Горгона. Образ прекрасной женщины, которая была опорочена Посейдоном и наказана за это же Афиной. Здесь я использовал иллюстрации из учебника по хирургии, чтобы деконструировать человеческое тело.
Тамара Ляленкова: Алексей Васильев преподает на подготовительных курсах в Строгановке и учится в магистратуре Промышленного дизайна. При этом он обращается к Античности, чтобы поговорить про актуальное. А в работе Тимофея Акимова зрителя видят драку из 90-х. Как вы думаете, почему? Стилистически заложено?
Тимофей Акимов: Наверное, из-за спортивных костюмов. Люди в черных спортивных костюмах агрессируют в подворотнях, на улицах, в подъездах. Когда я это писал, я совершенно не думал о 90-х годах: просто думал о людях, о том, что происходит сейчас.
Тамара Ляленкова: Александр, в этом году на "Молодежку" прислали много работ с агрессивным или страшным содержанием. За последние 10 лет такое часто бывало?
Александр Рыжкин: Молодежь, на самом деле, постоянно испытывает какие-то внутренние переживания. Молодые люди познают себя, особенно люди искусства. Они проверяют, на что способны. И такие эмоции как гнев, как агрессия присутствуют в их жизни, потому что и к ним проявляют агрессию, да и они ее проявляют в зависимости от определенных обстоятельств. Поэтому она невольно выражается в их работах - в большей или меньшей степени.
Тамара Ляленкова: Мы говорим, главным образом, про студенческие работы. Но подавляющее число работ, если не все – это реализм в духе традиционного советского искусства. Я очень хорошо отношусь к советскому искусству, там было много прекрасного, но когда смотришь на работы ребят, возникает ощущение, что ты в запасниках 70-х - 80-х годов.
Александр Рыжкин: Да, действительно, есть такое ощущение. Дело в том, что молодежная выставка с годами становится все более студенческой. Если раньше мы могли рассчитывать на приходящих состоятельных художников (с 18 до 35 лет), и могли прийти ребята, которые уже что-то сделали, как-то себя сориентировали, то сейчас студенты становятся все более активными. Они тоже хотят участвовать в этой выставке и зачастую приносят работы, конечно же, студенческого характера.
Представьте, что вы находитесь в учебном заведении, и у вас педагог, который предъявляет определенные требования.
раньше на молодежные выставки не пускали студентов
И даже когда ты думаешь, что думаешь свободно, то все равно выполняешь определенные задания, поскольку твое мировоззрение в этот момент является как бы мировоззрением педагога, который тебя ведет. Раньше на молодежные выставки не пускали студентов специально, чтобы не видеть преподавателей в их работах. Но всегда есть ребята, которые приносят вещи другого характера. Поэтому слово "зло", которое вдруг появилось, означает, что они не попадают в обычные работы, они конфликтуют с ними, мешают сделать цельную экспозицию. То есть ты показываешь одну работу, другую, и они оказываются настолько несовпадающими, что мешают друг другу.
Тамара Ляленкова: Александр, если молодые художники, воспитанные на реализме, начали переходить черту и заниматься актуальными, злыми вещами, может быть, стоит поговорить о тренде?
Александр Журавлев: Насколько я прочувствовал, там есть концептуализация этого понятия, это не просто злое слово, которое придумано как маркер для всех иных, а за этой злостью что-то стоит. У меня вопрос - на что злятся современные молодые художники?
Тимофей Акимов: Мне кажется, молодые художники злятся на какой-то советский МОСХ, потому что никто не любит аббревиатуры. Все любят слово "гараж". Они злятся на борьбу поколений. Они злятся чуть-чуть на себя, злятся на окружение. Просто это молодость - надо на что-то злиться.
Тамара Ляленкова: Или все-таки это примета времени?
Александр Рыжкин: Здесь другое. Если мы слово "злость" будем воспринимать чуть иначе - получится "поиск". А когда молодой человек
конфликт, на самом деле, самое здоровое, что может быть в искусстве
попадает в систему поиска, то если он, например, освоил все условия, которые ему дают педагоги, и выполнил все их задания, то он хочет сказать что-то большее. Для чего художник должен найти новую форму. Соответственно, эта новая форма не будет принята, потому что она другая. И в результате возникнет некий конфликт. Вот этот конфликт, на самом деле, самое здоровое, что может быть в искусстве, потому что в нем есть развитие, поиск. Соответственно, когда художник ищет, он идет на конфликт. И тогда это личность!
Тамара Ляленкова: Понятно – художнику надо от чего-то оттолкнуться. Может быть, классическое образование как раз и нужно для того, чтобы потом художник от него отказался. Если такое возможно…
Александр Журавлев: Да, от классического образования очень трудно далеко оттолкнуться, чтобы уйти в актуальное искусство.
Тамара Ляленкова: А нельзя как-то совместить - старые формы и новое содержание?
Александр Журавлев: Я думаю, есть примеры. Но говорить, что всем поголовно нужно классическое образование, чтобы стать современными художниками, я бы не стал. Иногда проще ничего не знать.
Александр Рыжкин: Когда человек занимается искусством, он может прийти с философией, но без мастерства, и тогда всю свою жизнь он будет накапливать это мастерство, чтобы выдать продукт. Может прийти со стороны мастерства, и тогда будет накапливать философию. Его будут пинать за то, что он недостаточно думающий, и он будет это искать.
Тамара Ляленкова: Я вижу тут другую беду. У современных молодых людей есть большие возможности для знакомства с искусством - тот же Интернет, выставки. Но, к сожалению, молодые люди, когда начинают заниматься в изостудиях, художественных школах, особенно в регионах, не всегда умеют найти тот багаж, который им действительно нужен.
А иногда не находят его даже в художественных вузах.
Участники выставки "Злое искусство"
Тамара Ляленкова: В сферу искусства все больше приходит любителей, в том числе людей, которые не учились рисовать. Была целая плеяда художников - философы, психологи, у них был тот самый философский багаж, который каким-то образом находил изобразительные форматы, их работы много выставлялись. Сейчас есть другая тенденция, когда человек может что-то придумать и сделать, из чего-то подручного сочинить, и его назовут "художник".
Александр Журавлев: Поменялась парадигма. Быть не художником, скорее, лучше, чем быть художником, потому что есть Интернет. Я работал с авторами разных сообществ в Интернете, которые рисуют, постят рисунки и так далее. На вопрос - считают ли они себя художниками? - они говорят: "Нет". - "А хотите считать себя художниками?" - "Нет". Вот эта проблема - художник, не художник, - мне кажется, если не снята, то снимется в ближайшее какое-то время.
Тамара Ляленкова: С другой стороны, быть художником сложно в отношении заработка, а вот дизайнером быть в нынешние креативные времена вполне возможно. В этом дело?
Александр Журавлев: Человек, который совмещает деятельность художника с деятельностью дизайнера - это мучительно. Весь проект художника как гения, мастера, талантища, заслуженного человека и так далее провалился, причем, провалился не в традиции, но и в современном актуальном искусстве тоже.
Тамара Ляленкова: Почему? Потому что это мучительный процесс, а современные люди не хотят страдать ради того, чтобы потом получить – и то под вопросом - результат? С одной стороны, мы видим студентов-художников, которые впитали на 100 процентов традицию и дальше ее транслируют. С другой стороны, есть творческие люди без специального образования... Как их назвать?
Александр Журавлев: Тут важный момент - мы не знаем, кто это по профессии.
Тамара Ляленкова: Мы не знаем, кто эти люди – кто учится в Британке, в Родченко, у вас в Школе дизайна.
Александр Журавлев: Если мы говорим о будущем дизайна, то довольно очевидно, что оно в поле пересечения разных технологий и компетенций: там есть и инженерное мышление, и мышление программиста, и мышление, оперирующее художественными концепциями, и так далее. К ним невозможно приклеить ни один ярлык.
Тамара Ляленкова: Но вы же должны как-то сказать про себя или это необязательно? Может быть, вообще, не имеет значения, чем вы будете дальше заниматься, как это будет называться. Тимофей, для вас это важно?
Тимофей Акимов: Я люблю рисовать, учился рисовать, может быть, даже умею рисовать. И я бы хотел заниматься этим. Мне иногда даже неважно, что это будет - дизайн или картины. Главное, чтобы это было, чтобы это существовало, чтобы не только мне нравилось. Образование дает мастерство. Художественное мышление либо с вами, либо...
Александр Журавлев: Вопрос о личности идет.
Тимофей Акимов: Да, это нечто ментальное. Если вы рисуете академическую постановку, вряд ли это из вас сделает художника. Это
если вы рисуете академическую постановку, вряд ли это из вас сделает художника
может сделать из вас мастера. Я закончил дизайн. Я умею делать его в разных областях. Что мне мешает быть художником? Ничего, потому что у меня есть прекрасное академическое образование. Я пошел в Строгановку только из-за него. Такие большие академии как Строгановка позволяют тебе выйти и знать, что ты можешь пойти и заниматься мозаикой, потому что ты научишься это делать.
Александр Журавлев: Получается, что вы не фокусируетесь на определенном медиуме - будь то мозаика, компьютерная графика или еще чего-то. Вы просто умеете рисовать.
Тимофей Акимов: Вообще, художник, наверное, просто хочет делать то, что он хочет. А для этого надо очень много уметь, много работать, и надо позволять себе это делать. И я хочу, чтобы это нравилось простым людям.
Тамара Ляленкова: Тимофей очень хорошо сформулировал те надежды и тот багаж, который современный молодой художник может сегодня обрести. Правда, в этом есть некоторое традиционное страдание, что называется, творческие муки и, наверное, благодаря им появились работы "злого искусства", которые были представлены на "Молодежке" в этом году.
