Разговор с писателем Сергеем Жаданом.
Далее в программе:Пастернак и музыка. Часть вторая.
Рассказывают солдаты и их матери.
Свадьбы в августе. Литва.
В разделе «Путешествия» – украинский поэт и прозаик Сергей Жадан, лауреат престижных международных премий, автор романов «Ворошиловград», «Месопотамия», «Интернат».
Игорь Померанцев: Сергей, у меня появилась новая рубрика, сравнительно новая, она называется «Путешествия». Я пригласил вас в эту передачу не потому, что вы много и часто ездите,бывали в разных странах, на разных континентах, а потому что вы, на мой взгляд, выдающийся путешественник по жанрам — это стихи, эссеистика, проза, а в рамках прозы романы и рассказы. И наконец, вы выступаете на сцене вместе с музыкантами. Какие у вас рюкзаки, чемоданы, какой багаж?
–Чемоданы разные. Вообще этот переход из жанра в жанр, я бы это сравнил, если говорить о путешествии, с длительным туристическим переходом, когда ты вынужден менять ритм, удерживать дыхание, делать какие-то привалы, отдыхать, думать о дистанции стратегически, не только о том, что нужно пройти ближайшие сто метров, поэтому ты распределяешь собственные силы. Да, наверное, это можно сравнить. В некоторые моменты хочется писать стихи, в некоторые переходишь на более длинное дыхание, на более длинную дистанцию — это уже может быть какая-то проза, длинная проза. Иногда ответвления в сторону, тогда это, например, статьи, колонки, эссе, или переводы, например, или работа с театром, или еще что-нибудь.
–Вы еще дебютировали как кинодраматург. Какие у вас отношения со съемками, с фильмами?
–Отношения очень теплые, потому что мне это нравится. Я помогал Наталке Ворожбит, которая делала сценарий по моему роману «Ворошиловград» – сценарий фильма «Дикое поле», я с ней сотрудничал. Это ее работа, а мы с режиссером уже попытались эту работу не испортить. Когда ты оказываешься на площадке съемочной — это действительно очень притягательно.
–Мы говорим о ваших путешествиях по жанрам. У вас есть любимое путешествие, любимый жанр?
–Конечно, да — стихи. Это та основа, которая соответствует моему ритму и моей оптике, как я чувствую в принципе язык. На самом деле в других жанрах я работаю не потому, что это нужно, а потому что хочется. Интересно ритмику менять, эти длинноты, переходить на прозу, написать что-то для театра или для кино.
–У путешественника, как правило, есть цель — место прибытия. У чешского поэта Незвала есть такие стихи в переводе Пастернака:
Но суть не во вкусе,
Не в смысле работы.
Стихи мои — гуси
Порой перелета.
У вас, как путешественника по жанрам, есть цель или все-таки сам путь для вас самая большая интрига?
–Конечно есть цель — это чугунный памятник в центре города Харькова. Я шучу, конечно. Я согласен, что сам процесс путешествий самодостаточен, здесь что-то объяснять, дополнительно мотивировать совершенно не нужно. Потому что это настолько прекрасное занятие работать с языком, работать с интонациями, работать с голосами, что чем-то дополнительно мотивировать совершенно нет необходимости.
–У вас разная аудитория: читательская, концертная?
–Да, есть люди, которые только читают, есть люди, которые только слушают, есть смешанные какие-то группы. На самом деле это очень разные люди, и это очень приятно. Потому что работать на какую-то нишевую аудиторию, целевую аудиторию —неинтересно.
–Я был на вашем музыкальном концерте в Полтаве, я после поговорил с молодыми людьми — это были студенты, интеллигентные молодые люди. Я спросил их впечатления: это были восклицательные знаки. Один студент сказал: Сергей Жадан — это наш Леонардо да Винчи. Что бы делал современный Леонардо да Винчи?
–Я думаю, он что-то совмещал бы. Потому что возможностей очень много, современный мир технологически сфере культуры тоже дает очень много возможностей, это очень интересно. Для того, чтобы заниматься рок-музыкой, необязательно быть наркоманом или наоборот иметь высшее музыкальное образование, для этого достаточно просто любить музыку. Собственно, я ее очень люблю, у меня очень хорошие друзья-музыканты, с которыми легко работать. Меня иногда настораживает жанровая закрытость некоторых моих коллег, которые говорят: нет, писатель должен сидеть в кабинете и писать никому неинтересные романы. Мне кажется, писатель меньше всего должен сидеть в кабинете, он больше должен общаться с людьми, если он действительно хочет что-то про них понять и написать.
–Мы до сих пор говорили о путешествиях в фигуральном смысле, о путешествиях по жанрам. Все-таки вы посетили разные континент, разные страны, у вас есть какие-то симпатии, пристрастия? Есть ли места, куда вы хотите вернуться?
–Конечно. Более того, в эти места я регулярно возвращаюсь: это Варшава, это Берлин, это Париж, это Нью-Йорк, банальный выбор, города, которые не могут не нравиться. Города, которые затягивают, города, которые очаровывают, города, которые всегда влюбляют.
–Есть такой старый американский фильм «Римские каникулы», это про принцессу английскую, которая влюбилась в фотографа. Она должна дать официальную пресс-конференцию. Ее спрашивают: какой ваш любимый город? По протоколу она должна назвать несколько городов, никого не обидеть, но потом она вспоминает, что она любила в Риме, и говорит: «Конечно, Рим». Представьте, что вы – принц.
–Да, это тоже будет связано с любовью, с любовью к литературе. Если гений места срабатывает, если город имеет какой-то литературный контекст, если он связан с каким-то писателем, естественно, это имеет дополнительный вес. В этом случае я могу назвать Дрогобыч Бруно Шульца, например, или Черновцы Пауля Целана, например. Я говорил о Варшаве, Варшава литературная того же Милоша, например, его «Голосов бедных людей» и так далее. Когда город имеет литературоцентричное звучание, мне это всегда интересно, когда ты приезжаешь в город и ловишь тени поэтов, тени прозаиков, когда ты случайно попадаешь на их маршруты — это волнует. Я, например, очень люблю Нью-Йорк, в частности, Ист-Ривер, украинский район, где работали очень многие американские писатели и музыканты. Я когда приезжаю, то останавливаюсь у переводчицы и режиссера Вирляны Ткач, с которой мы давно работаем вместе, много всего делали. У нее квартира находится рядом с церковью Святого Марка, где в конце 60-х происходили поэтические чтения, где было первое выступление Патти Смит. Когда ты это знаешь, а я очень люблю Патти Смит, я ее фанат, это создает новые какие-то смыслы.
–Вы часто бываете в зоне военных действий, около фронта, восточного фронта. Вы выступаете перед украинскими солдатами, перед украинскими волонтерами. Можно ли назвать эти поездки путешествиями? Если да, какого рода это путешествия?
–Нет, все-таки путешествие — это процесс более легкий. Поездки на фронт, поездки на Донбасс — это все-таки работа, это несколько другое. Плюс, поскольку я сам оттуда, для меня это каждый раз возвращение домой, возвращение сквозь время и пространство, возвращение в детство. Очень хорошо помню Донбасс начала 80-х годов, когда я был ребенком. Мой папа брал меня с собой в путешествия. Он у меня был водитель и часто ездил туда-сюда, меня брал. Поэтому состояние дороги, состояние транзита, состояние перемещения для меня с детства органично.
–Bon voyage!
Во второй части этого выпуска:
И ТВОРЧЕСТВО, И ЧУДОТВОРСТВО
Пастернак и музыка. Передача вторая
Я ошибся, когда сказал, что Георгий Свиридов был первым, кто положил на музыку стихи Пастернака. В 1964 году на экраны вышел «Гамлет» Григория Козинцева, «Гамлет» в переводе Пастернака. Музыку к фильму написал Дмитрий Шостакович.
Существует несколько студийных записей этой музыки, но я специально взял отрывок из фонограммы фильма, в котором слышно, как филигранно выстроена партитура картины. Это сцена с лишившейся рассудка Офелией. Анастасия Вертинская и оркестр Ленинградской государственной филармонии, дирижер Николай Рабинович.
«Гамлет» (1964). Режиссер Григорий Козинцев, композитор Дмитрий Шостакович. Офелия – Анастасия Вертинская.
Валерий Гаврилин создал свою, совсем другую Офелию. В 1971 году он написал вокальный цикл "Три песни Офелии" в переводах Пастернака.
С рассвета в Валентинов день
Я проберусь к дверям
И у окна согласье дам
Быть Валентиной вам.
Он встал, оделся, отпер дверь,
И та, что в дверь вошла,
Уже не девушкой ушла
Из этого угла.
Борис Пастернак перевел цикл стихотворений Гете из романа "Годы учения Вильгельма Мейстера". Наверняка он слышал, и не раз, немецкие оригиналы, положенные на музыку Шуманом. Вот одно из этих стихотворений.
Сдержись, я тайны не нарушу,
Молчанье в долг мне вменено.
Я б всю тебе открыла душу,
Будь это роком суждено.
Расходится ночная мгла
При виде солнца у порога,
И размыкается скала,
Чтоб дать источнику дорогу.
И есть у любящих предлог
Всю душу изливать в признанье,
А я молчу, и только Бог
Разжать уста мне в состояньи.
Я давно искал случая поставить в передачу какое-нибудь сочинение Александра Локшина. И вот теперь такой случай представился. У него есть вокальный цикл «Песенки Маргариты» или «Три сцены из «Фауста» в переводе Пастернака. От этих песенок веет могилой и мороз дерет по коже.
Чтоб вольнее гулять,
Извела меня мать,
И отец-людоед
Обглодал мой скелет,
И меня у бугра
Закопала сестра
Головою к ключу.
Я вспорхнула весной
Серой птичкой лесной
И лечу.
И еще одна песенка из монооперы Александра Локшина.
Останься в живых, желанный,
Из всех нас только ты
И соблюдай сохранно
Могильные цветы.
Ты выкопай лопатой
Три ямы на склоне дня:
Для матери, для брата
И третью для меня.
Мою копай сторонкой,
Невдалеке клади
И приложи ребенка
Тесней к моей груди.
Я с дочкою глубоко
Засну, прижавшись к ней,
Жаль, не с тобою сбоку,
С отрадою моей!
Александр Локшин. "Песенки Маргариты". Надежда Павлова и оркестр Пермского театра оперы и балета, дирижер Валерий Платонов.
Что-то без гроба и могилы ничего сегодня не получается. Но сейчас будет по крайней мере какое-то просветление. У Владимира Рубина есть оратория "Песни любви и смерти" для солиста, смешанного хора, струнного оркестра, двух арф, рояля, челесты и ударных на стихи Бунина, Ходасевича, Набокова, Пастернака и литургические тексты. Стихи в ней идут не подряд, а вперемежку с молитвами. Вот фрагмент с Пастернаком – это один из его шлягеров, "Август" ("Прощай, лазурь преображенская"). Но начинается с 50-го псалма.
Отврати лице Твое от грех моих, и вся беззакония моя очисти...
...Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.
Нас, что называется, не поймут, если в этой передаче не будет Высоцкого. Неподражаемый, единственный Гамлет.
Рассказы о войне и армии.
Говорят солдаты и их матери.
Свадьбы в августе. Литва.
Вильнюсский этнолог:
–Прежде люди смотрели на свадьбу и серьёзней и прагматичней. Свадьбы справляли, когда уже был урожай, подведены итоги года: что мы можем проесть, что оставить на урожай следующего года, что можем продать, какую свадьбу играть – на широкую ногу или скромненькую, даже не в сентябре, а в октябре и ноябре. Ещё разгар свадеб был в начале нового года: с конями, ритуалами, тулупами. В старые времена везли огонь из дома невесты в дом жениха. Теперь мы празднуем свадьбы не дома.
