Знаменитый дирижер Теодор Курентзис переезжает в Петербург. Вместе с музыкантами своего оркестра он будет работать в Доме радио.

Дирижер Теодор Курентзис и его оркестр MusicAeterna переезжают из Перми в Петербург. Сам маэстро пока интервью не дает, и в его коллективе с журналистами не общаются, тем не менее, новость о переезде уже широко обсуждается в прессе и в музыкальных кругах. Пребывание Курентзиса в Петербурге связывают с Домом радио, это подтверждается тем, что дирижера уже видели там репетирующим. Кажется, пока основная реакция на приезд в Петербург дирижера такого масштаба – радостная, правда, раздаются и сдержанные голоса, а также – полные тревоги за судьбу Дома радио. Яркую подборку отзывов на приезд дирижера собрал журнал "Собака.ру", первым приведено мнение Леонида Десятникова. Композитор считает, что "появление Курентзиса в Доме радио – лучшее, что может сегодня произойти с этим зданием. Нам надо понять, кто удостаивающий чести, а кто удостаиваемый – город или музыканты, о которых идет речь. Кстати сказать, расставшись с Теодором, Пермь в одночасье потеряла статус всемирно известного центра классической музыки". Кроме того, Десятников с печалью замечает, что радетели о судьбе Дома радио "возможно, не понимают масштаб явления, именуемого MusicAeterna", чего нельзя сказать о музыкантах-профессионалах, и возможно, их недовольство – это просто синдром Сальери.

Радуется водворению Теодора Курентзиса в Доме радио и архитектурный критик Мария Элькина, предлагающая тревожиться не об этом доме, а о безобразной застройке многих городских районов. Вторит ей и пианист Алексей Гориболь, уверенный, что "у многие годы уныло пустующего пространства появился реальный шанс стать музыкальным центром мирового класса и звучания – и оно ликует!"

Защитить Дом радио от Теодора Курентзиса громче всех призывают детский омбудсмен Петербурга Светлана Агапитова, депутат Законодательного собрания Борис Вишневский и писательница Татьяна Москвина, которая считает, что Курентзис – это "очередной монстр типа Гергиева, который отжимает театры, здания, бюджеты с видом архангела". Основной аргумент – что Дом радио – символ блокадного города и должен им оставаться. Но именно этот аргумент разбивает главный редактор журнала "Сеанс" Любовь Аркус, которая работала в Доме радио в прошлом году и пришла к печальному выводу, что "Никакого музея блокадного радио там нет. Там огромные пустые пространства, запущенные, уже почти уничтоженные многолетним отсутствием элементарного ухода и ремонта". По словам Аркус, и блокадного радиоархива, уничтоженного в 1946 году, тоже почти нет, а остатки разбирают энтузиасты, медленно оцифровывающие уникальные записи на допотопном аппарате, а на новый, несмотря на все их просьбы, у города денег так и не нашлось. Любовь Аркус называет приглашение Теодора Курентзиса в Дом радио "редчайшим для наших властей разумным решением" и призывает против него не протестовать.

Об этой проблеме написал на своей странице в Фейсбуке журналист, музыковед Александр Харьковский, который считает, что такой коллектив, как оркестр Курентзиса, – "это сродни МХТ начала XX века или товстоноговскому БДТ, оркестрам Мравинского или Брюггена – редкостная историческая удача, феномен мирового класса". И что такие оркестры не могут простаивать, иначе они просто погибнут. "Я не судья пермским руководителям, но их решение остаться без Курентзиса вызвало у меня оторопь. Если Петербург сейчас вытолкнет дирижера и его оркестр MusicAeterna, это будет уже, что называется, за гранью. Такие коллективы заманивают годами и дают зеленую улицу в любых проектах, только работай. Они становятся визитными карточками страны, как Эрмитаж или "Киров-балет". Мерками "полезно ли это для нашего города" такие вещи не меряются". В то же время Александр Харьковский считает уникальными и коллективы, работающие в Доме радио, и его "золотой фонд звукозаписей". По мнению музыковеда, в огромном шестиэтажном доме найдется место для всех – и для оперного театра или концертного зала, и для студий и редакций, и для Музея блокадного радио, и для архива, и для детского театра Марины Ланда.

– Я, к сожалению, никогда не слышал Курентзиса живьем, но много слушал в записи, и каждый раз это производило неожиданное впечатление очищения давно знакомой партитуры, и это очень здорово и ценно. Я прекрасно понимаю, что такой оркестр не может стоить дешево, и насколько я слышал, кто-то его субсидирует. Я знаю, что сейчас Дом радио готовят для того, чтобы этот оркестр мог там репетировать и чтобы там могли размещаться временно приглашенные музыканты. И, наверное, там будет место для выступлений – для концертов или оперных спектаклей. Для замечательного оркестра мирового уровня невозможно простаивать: люди должны работать, зарабатывать, да и чисто творчески нужно возобновлять свой уровень, свой репертуар, Курентзис это делает замечательно. Такой коллектив нельзя положить в холодильник на год или два и потом достать и пустить в дело. В то же время хочется сохранить и замечательный фоноархив, и сотрудников Дома радио, и творческие коллективы, которых сейчас попросили оттуда на выход. Мне кажется, что все это можно сделать – чтобы и овцы были целы, и волки сыты.

Музыковед и музыкальный критик Ольга Манулкина давно знакома с творчеством Курентзиса.

– Теодор Курентзис, очевидно, всегда был, есть и будет в эпицентре дискуссий, споров, столкновений; он человек идеи и действия, ему необходимо двигаться самому и приводить в движение все вокруг, – можно сказать, по-дягилевски. Он стремится к охвату культуры в целом, стремится сочетать музыку с другими искусствами и внедрить ее в умы и души как можно большего числа людей – отсюда его просветительские планы. Курентзис сегодня – один из самых интересных дирижеров. Он многое сделал и в области мейнстримного репертуара, от Верди до Шостаковича, и в новой и новейшей музыке, в том числе написанной по его заказам, и в старинной, барочной, которой большие оркестры у нас практически не занимаются. Во всем этом репертуаре он делает вещи очень нетривиальные, как бы снимая наслоения даже с заигранных произведений. Это не значит, что у него нет желания, разумеется, не одному ему свойственного, во что бы то ни стало сыграть по-другому – и ему это удается. Качество этого музицирования меня заново поразило на репетиции Дягилевского фестиваля в Перми, когда я впервые на него приехала. Это была репетиция "Ромео и Джульетты" Прокофьева, и то, как Теодор слышал партитуру и какого добивался результата от оркестра, в котором сидели молодые музыканты со всего мира, производило сильное впечатление.

– Что даст приезд Курентзиса Петербургу?

– Новые программы, запоминающиеся концерты, возможность слушать вживую то, что чаще можно было услышать только в записи. Излишне говорить, что в Петербурге должны выступать многие и разные музыканты. Вероятно, будут также образовательные и просветительские проекты.

– Не получится ли так, что бедная петербургская интеллигенция окажется лишена этого счастья из-за цен на билеты?

– Я надеюсь, что этот вопрос будет решен менеджментом оркестра и спонсорами, ведь это уже будут не редкие гастроли, а постоянное присутствие в этом городе. Хотелось бы надеяться на продолжение практики открытых репетиций для студенчества и молодежи – я очень признательна за то, что у моих студентов была возможность посещать репетиции Курентзиса и в Перми, и в Петербурге. Наверное, стоит подумать и о разных билетах для разных категорий слушателей.

– То есть для Курентзиса место в Петербурге найдется?

– Почему же нет? Было бы печально думать, что в нашем большом городе, с его прекрасными залами и замечательной публикой, не найдется места для такого музыканта, как Теодор Курентзис, к тому же – ученика знаменитого Ильи Александровича Мусина, у которого учились и Валерий Гергиев, и Юрий Темирканов. Мне кажется, петербургская публика заслуживает того, чтобы музыкальная жизнь здесь была насыщенной, и все, что этому способствует, нужно приветствовать.

Музыковед, профессор консерватории Людмила Ковнацкая приветствует приглашение в Петербург Теодора Курентзиса, творчеству которого она дает высочайшую оценку.

– Мне доставляет радость и удовольствие едва ли не с первых шагов работы Курентзиса следить за тем, что происходило в Перми, как он строил свою культурную политику, следить за его командой. Марка де Мони – наверное, его можно назвать импресарио – я знаю с его студенческих времен в консерватории, он эрудированный музыкант и блистательный менеджер. Я знаю, как был устроен Дягилевский фестиваль, как они привлекают молодежь, знаю, что Пермь стала магнитом для многих музыкантов и критиков Петербурга и Москвы, и это говорит само за себя. А теперь деятельность Курентзиса вышла на международную арену. Коллектив Курентзиса, безусловно, может разнообразить и украсить музыкальный ландшафт Петербурга. Я этому только радуюсь. С Домом радио я тоже знакома, и думаю, что Курентзис со своим хором и оркестром был бы для него большим приобретением. Не понимаю такой постановки вопроса: или – или. Зная, что происходило в Перми, я абсолютно уверена, что это будет: и – и. Оркестр не будет келейно заниматься только своей деятельностью, они постоянно преобразуют вокруг себя пространство и помогут Дому радио, долгие годы обладавшему своим симфоническим оркестром, возродиться. Я еще помню дирижеров, которые там работали с симфоническим оркестром Дома радио, это Карл Ильич Элиасберг и Николай Семенович Рабинович. Мы десятилетиями говорили о потерях Дома радио, а сейчас совершенно очевидно, что появление коллективов MusicAeterna – это приобретение. Сегодня музыкальных площадок в городе стало много – и почему должно быть препятствие для прекрасного коллектива и прекрасного дирижера, да еще и петербургской дирижерской школы? Мне бесконечно интересно то, что он делает, само построение его фестивальных концертов, его интерпретации, его музыкальные циклы. Я думаю, что в Петербурге место ему найдется само по себе, безо всяких усилий – проголосует публика. У Курентзиса, безусловно, есть в Петербурге своя публика, к нему будет ходить молодежь, и он будет учитывать это важное обстоятельство.

Музыкальный и театральный критик, обозреватель газеты "Деловой Петербург" Ольга Комок подчеркивает, что Теодор Курентзис, один из последних учеников Ильи Мусина, стал дирижером именно в Петербурге.

– Мусин – это наше все, это педагог и Темирканова, и Гергиева, и Теодор – это мусинский сын, только очень поздний. Тут вопрос, не почему он переезжает в Петербург, а почему у него до сих пор не было работы в Петербурге, почему ему пришлось зарабатывать себе суперимя, слава Богу, сначала в Москве, а потом в российской провинции. Следующий вопрос – почему провинция не перенесла Курентзиса уже в нынешнем статусе суперзвезды. А в вопросе, что такое Курентзис для Петербурга, для Дома радио, мне кажется, нужно отделять мух от котлет. Курентзис – это котлета. Это очень творческая личность, которую слава последних лет не испортила, он не использует одни и те же отработанные приемы и репертуар, а бесконечно расширяет свои возможности. Он бесконечно требователен и к себе, и к своим оркестрантам, что очень идет на пользу его оркестру. То есть сам Курентзис – это одно, а то, как его перевозят в Петербург и вселяют в Дом радио – это другое, это, наверное, вопрос не к нему, а к тем, кто его поддерживает. Ведь Дом радио, весь дом на Итальянской, 27, – в собственности у господ Ковальчуков. И когда в фейсбучных войнах раздаются призывы: немедленно разрешите или немедленно запретите – то все вопросы тут не к городу, а к Ковальчукам, которые, со всеми ограничениями КГИОП, вправе распоряжаться своим имуществом, вправе сдавать или не сдавать его тем или иным театральным коллективам или оркестрам. Другое дело, что все это, как обычно, делается у нас тихо, не публично, без объяснений, поэтому и возникают панические вопли – ах, сейчас весь архив радио будет угроблен! Но если он и будет угроблен, то не Курентзисом. На самом деле у людей, которые находятся не снаружи, а внутри этого здания, которые работают на радио "Петербург" или в том или ином оркестре, есть представление о том, как все прекрасно поместилось бы в Доме радио: и офис Курентзиса, и отель, и ресторан, и Музей радио, и еще много всего – если все грамотно спланировать и отремонтировать. А вот ремонт, который там идет, как раз вызывает большие вопросы, да и любая реконструкция любых концертных залов и театральных помещений в новейшей истории, как говорится в народе, "чревата боком". Но все это не имеет отношения к Курентзису – просто мы не знаем, что будет в этом здании, а незнание рождает мифы и страхи. Какого-то творческого ажиотажа в связи с тем, что у нас будет базироваться коллектив Курентзиса, я, правда, тоже не ожидаю. Да, наверное, у нас будет больше концертов, может быть, со временем они станут дешевле, но вся музыкальная жизнь города от этого магическим образом не изменится. Все будут жить, как при бабушке, и ни Гергиеву, ни Темирканову не будет от этого ни холодно, ни жарко. Петербург – город большой, музыкальных площадок много, все разойдутся, но ажиотаж по поводу возвращения Курентзиса, и творческий, и хозяйственный, кажется мне преждевременным.

Оперный критик, проректор Института сценических искусств Елена Третьякова считает, что переезд Теодора Курентзиса в Петербург – это событие, учитывая, какое место он занимает в музыкальном мире.

– Очевидно, что это яркая индивидуальность, и чем больше таких будет в городе, тем лучше. Курентзис приобрел огромный опыт, много сделал для музыкального и театрального искусства, работая и в Новосибирске, и в Перми. Везде его работа была очень своеобразна, в своем поколении он явно лидирует в дирижерском мире. Многим его манера дирижировать кажется эпатажной, но он вдумчивый музыкант, и я думаю, он многое может предложить Петербургу. У него есть успехи, есть некие крены, например, его концепция развития музыкального театра в Перми вызывает у меня вопросы. Но я вижу интересную цепочку развития петербургской школы. У нас в Питере мало солнца, так пусть разные художники нам его заменяют, а мы будет этому радоваться. И спорить друг с другом – главное, что есть о чем спорить и есть уровень спора. Речь же не идет о выскочке, который себе что-то завоевал, а о больших способностях, больших талантах – и это прекрасно. Курентзис работает и с театром, и с концертными программами, у него получается и то, и другое. Его оперные премьеры очень интересны и значимы для театра. Когда-то меня совершенно поразила "Аида", продирижированная им в Новосибирске, это был спектакль Чернякова. Была замечательная опера Берга "Воццек" в Большом театре, были моцартовские премьеры в Перми, а также интереснейшие программы, связанные со старинной и современной музыкой. Это живой развивающийся музыкант, с огромной амплитудой интересов – от старинной музыки до самой современной.

Елена Третьякова надеется, что поскольку результаты работы Теодора Курентзиса в Перми были впечатляющими, то они вполне могут быть такими же и в Петербурге. Критик признает, что в Петербурге культурная жизнь весьма структурирована, но, по ее мнению, когда конструкции нарушаются, это идет художественной жизни только на пользу.