Александр Генис: Соломон, я хотел начать эту передачу с рецензии на новый фильм Вуди Аллена, который называется "Дождливый день в Нью-Йорке". Однако сделать нам это не удалось, потому что фильм этот в Нью-Йорке, где живут главные поклонники Вуди Аллена, не показывают.
Соломон Волков: И где происходит действие фильма, замечу я.
Александр Генис: Между прочим, это первый фильм, где есть слово Нью-Йорк в названии. У него в названиях встречались Манхэттен, Бродвей, но Нью-Йорка не было.
Соломон Волков: Не без умысла, по-моему, сделано Алленом.
Александр Генис: Может быть. Он хотел подчеркнуть свое родство с Нью-Йорком, откуда его выжали. Пока этот фильм можно посмотреть только в разных странах Европы.
Соломон Волков: Сейчас премьера только что прошла во Франции на фестивале.
Александр Генис: А до этого показывали фильм в Польше, показывали в Греции, в октябре покажут и в России. Но в Америке ничего неизвестно о прокате этой картины.
Соломон Волков: Потому что тут Аллен, как известно, судится с "Амазоном".
Александр Генис: Который заказал этот фильм и положил его на полку.
Соломон Волков: Как и еще, по-моему, четыре фильма отменили. Вуди Аллена судит “Амазон” на немаленькую сумму в 68 миллионов долларов.
Александр Генис: Думаю, что 83-летнему режиссеру нужны не столько деньги, сколько возвращение к нью-йоркским зрителям. Это дикая история. Потому что картина эта, даже неважно, хорошая она или плохая, заслуживает того, чтобы ньюйоркцы ее увидели.
Соломон Волков: Конечно. Видите ли, я ознакомился с рецензиями, которые уже появились. Эти первые американские рецензии есть главным образом в СМИ онлайн.
Александр Генис: Причем, чтобы написать рецензию, критики специально ездили в Европу.
Соломон Волков: А вы обратили внимание на то, что авторы этих рецензий исключительно женщины? То есть эти онлайновые ресурсы послали специально, я в этом ни секунды не сомневаюсь, рецензировать фильм Аллена женщин. Кстати, еще замечу в скобках, тоже любопытная новость, вы знаете Rotten Tomatoes, агрегат всех кинорецензий, так вот они добавили совсем недавно 600 новых критиков в свой пул, из них 300 – женщины. То есть специально сделан акцент на том, чтобы голос женщин был слышнее в оценках новых фильмов, в частности, в оценках фильмов Аллена.
Александр Генис: Надо, наверное, напомнить, в связи с чем такое возбуждение, связанное с Вуди Алленом.
Соломон Волков: Все упирается в нам с вами памятный эпизод 1992 года, то есть больше 25 лет прошло, когда актриса Мия Фэрроу, которая была в тот момент спутницей жизни Вуди Аллена, обвинила его в сексуальных домогательствах по отношению к их приемной дочери, кажется, ей было тогда 7 или 8 лет. Как известно, эти обвинения в адрес Вуди Аллена разбирались судебным порядком и были объявлены недоказанными. Он был по данному обвинению оправдан. Но шлейф этих обвинений тянулся за ним все эти 25 лет.
В связи с движением me too, которое началось где-то в 2017 году, они вновь всплыли на поверхность. Причем решающую роль в возобновлении этих обвинений, как я уже сказал, не просто не доказанных, но и судом отвергнутых, решающую роль сыграл сын Мии Фэрроу, журналист, который напечатал несколько статей на эту тему. Вокруг Аллена опять сгустились темные облака подозрений, на основании которых не просто личность Аллена подвергается остракизму, но все его творчество – и прошлое, и тем более настоящее, ценность всего подвергается сомнению.
Александр Генис: Это очень усложняет жизнь актеров, которые играют в его фильмах, они тоже боятся остракизма. Три актера из последнего фильма Вуди Аллена объявили, что не будут брать гонорар, а пожертвуют его в различные филантропические организации в защиту прав женщин. Некоторые из них сказали, что не будут больше работать с Вуди Алленом. . Справедливости ради, надо заметить, что некоторые звезды, включая таких замечательных, как Скарлетт Йоханссон и Хавьер Бардем, встали на сторону Вуди Аллена, отказались верить обвинениям и публично поддержали его.
В Европе к этому отнеслись совсем не так, как в Америке. В первую очередь фильм довольно многим понравился, и я понимаю почему. Хотя фильма я не видел, но судя по тому, что мне удалось посмотреть в виде трейлеров, и услышать из отзывов, я понимаю, что новый фильм воскрешение картин раннего Вуди Аллена. Это романтическая комедия, где действие происходит в один дождливый уик-энд в Нью-Йорке. Приключения, любовь, молодые люди, молодые страсти…
Соломон Волков: Как всегда, герой – это Вуди Аллен в молодости, как во всех фильмах.
Александр Генис: И еще – Нью-Йорк 1970–80-х годов. Это то время, когда Вуди Аллен процветал, когда все мы его полюбили. Возвращаться в это время приятно. Вообще ностальгическая нота у Вуди Аллена всегда мне была симпатична. Например, фильм "Полночь в Париже", замечательное кино, которое мне очень понравилось.
Соломон Волков: Сравнительно недавний фильм и самый коммерчески его успешный.
Александр Генис: Да, 2011 года. Аллен получил своего четвертого "Оскара" за этот фильм, за оригинальный сценарий. В последние годы Вуди Аллен снимает в Европе, и его европейские фильмы мне тоже очень нравятся. И тот, где действие происходит в Барселоне (“Вики Кристина Барселона”), и тот, где действие происходит в Риме (“Римские приключения” в русском прокате). Каждый город он умудряется показывать в той романтической и ностальгической дымке, которая делает Вуди Аллена, по-моему, одним из самых симпатичных и обаятельных авторов мирового кино. В качество такового мы привыкли его видеть. Но сейчас у него совершенно другая роль: он назначен злодеем. Не очень понятно, каким образом это произошло – где презумпция невиновности?
Соломон Волков: Вы заметили, каковы эти негативные отзывы американских журналисток, которых послали рецензировать фильм Аллена в Европу? Одна говорит, что фильм не созвучен времени, другая пишет, что Манхэттен у Вуди Аллена какой-то нереальный. Я в ответ на это спрошу, а у Стэнли Кубрика в "Широко закрытых глазах" Манхэттен, который был целиком снят в Лондоне, реальный? Я не сравниваю Вуди Аллена и Льва Николаевича Толстого по понятным причинам – это фигуры разного масштаба, но мы вспомним, как была встречена "Анна Каренина", когда она появилась. Отзывы прогрессивной критики были абсолютно такие же: этот роман не созвучен времени. Как и о Пушкине после периода его молодого успеха, отзывались: устарел. Белинский при жизни Пушкина сказал, что он уже умер или обмер. Как встречали зрелого Баратынского, как встречали позднего Фета. Ко всем ним в России предъявлялись аналогичные претензии: “Ты устарел”. Вуди Аллен – крупный художник, как минимум, прилагать к нему эпитеты "великий", "гениальный" – не наше дело, потомки оценят, но он бесспорно крупный, значительный художник, у него сложился определенный творческий ареал, его манера, его подход, он не может вдруг из Вуди Аллена превратиться в Квентина Тарантино на склоне лет. Ему уже 83 года, и это его 49-й фильм.
Александр Генис: Я-то как раз всегда огорчался, когда Вуди Аллен пытался перестать быть собой. У него есть серьезные фильмы (“Матч-пойнт”, “Жасмин”), которые я люблю меньше всего. Помните, у него в одном фильме есть замечательная сцена, когда появляются пришельцы и говорят: "Нам нравятся твои фильмы, но только ранние, смешные". Вот я как этот пришелец, я тоже на стороне ранних и смешных. Серьезный Вуди Аллен мне кажется неправильным.
Соломон Волков: Аллен от этих “серьезных” проектов быстро очень отказался, это серединный период, где он работал под Ингмара Бергмана немножко.
Александр Генис: Потому что решающее влияние на него оказывал Бергман, Феллини да и Лев Толстой, раз мы о нем заговорили. Но когда он играл самого себя или актеры, которых он нанимает играть себя, то это лучшее, что может сделать Вуди Аллен. Мне кажется, что прежде всего ценна именно его уникальная типично нью-йоркская личность…
Соломон Волков: Невротик, нью-йоркский интеллигент.
Александр Генис: Интеллигент, еврей, мизантроп – это именно так. Рэй Брэдбери сказал, что если человек все время думает о смерти, то он становится Вуди Алленом. Интересно, что в России Вуди Аллена сначала очень хорошо встретили, его переводили, что, конечно, мучительно трудно, перевести юмор вообще сложно, а Вуди Аллен еще укоренен именно в нью-йоркскую среду. Нам с вами гораздо он понятнее, чем людям, которые здесь не живут.
Соломон Волков: Я когда-то видел Вуди Аллена, снимающего на Бродвее. Причем это было в канун Рождества, все праздновали. В магазине, который сейчас уже исчез, в пластиночном магазине стоял у освещенной витрины Вуди Аллен, а героиня его очередного фильма выбирала пластинки. Конечно, вокруг была толпа.
Александр Генис: Подумаешь! Я чуть не убил Вуди Аллена, когда споткнулся об него в Централ-парке. Это была ужасная история. Жена мне закричала: "Ты же убьешь нашего Вуди Аллена!" Так что в Нью-Йорке его всегда можно было встретить.
Соломон Волков: К сожалению, не сейчас.
Александр Генис: Потому что его выжили из Нью-Йорка, конечно. Интересно, что недавно я разговаривал с одним очень крупным московским кинокритиком. Он сказал: "Я не могу понять, что вы находите смешного в Вуди Аллене? Может быть симпатично, но смешного мало".
Соломон Волков: Он действительно не смешон, он ироничен, что угодно. Смеяться над его героями совершенно не нужно.
Александр Генис: Особый юмор Вуди Аллена, который свойственен, допустим, журналу "Ньюйоркер". Это не Жванецкий. Нью-Йорк для Аллена естественная среда обитания. То, что он сумел продолжить свой путь в Европе, достойно уважения.
(Музыка)
Александр Генис: А теперь, Соломон, я хотел бы перевести разговор с Вуди Аллена на другую тему, более широкую. Один из самых главных трендов последних лет в искусстве и культуре связан с проблемой движения me too. Вот об этом, я думаю, надо в конце концов поговорить и нам с вами.
Недавно я был в Балтии, в Риге и в Таллине, встречался там со многими друзьями, с деятелями культуры, русской культуры, и латышской тоже. Они меня все время спрашивали: что у вас там делается? Вы же знаете: когда приезжаете в Россию или в Европу, то вы отвечаете за всю Америку сразу: “Что это у вас за безобразия происходят — ураганы, Трамп?!” Вы отвечаете за все и всех. Вот в такой беседе мне сказали такую фразу: “У вас там женское движение me too превратилось в новый маккартизм”. В ответ я испуганно замолчал, не зная, что сказать. А что скажете вы?
Соломон Волков: Похоже, но я бы не сравнил это с маккартизмом, поскольку при маккартизме были заседания Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, это было все на очень серьезном уровне. И по выводам этой Комиссии можно было и в тюрьму угодить. Были многочисленные деятели Голливуда, если мы вспомним 1948–49 год, разгул маккартизма, которые потеряли надолго работу, попали в черные списки. И тут можно провести некоторую параллель. Сейчас установка в связи с me too такая, что презумпция невиновности, как вы уже сказали совершенно справедливо, выброшена в окно. Если человека обвиняют в чем-то, то сразу же предполагается, что он виноват, должен абсолютно сразу же встать на колени, извиниться за все совершенные или несовершенные им несправедливости по отношению к женщинам. Но главное, что это тут же отражается, как в случае с Вуди Алленом и как со многими другими деятелями культуры, на их творческой деятельности.
Александр Генис: И не только настоящей, но и прошлой, как это показывает пример знаменитого нью-йоркского дирижера Ливайна, которого отстранили, просто выгнали из оперы Метрополитен, где он дал две с половиной тысячи представлений. После этого они судились с Метрополитен, пришли к какому-то соглашению полюбовному.
Соломон Волков: Подробности которого не оглашаются, но мы еще узнаем о них.
Александр Генис: Так или иначе, Ливайн подвергнут остракизму, его творчество находится под сомнением.
Соломон Волков: Гораздо более драматичный в какой-то мере сюжет – и это совсем недавняя ситуация – с легендарным певцом Пласидо Доминго.
Александр Генис: Мне кажется, что именно тут движение me too достигло своего кризиса. По-моему, это тот момент, когда что-то изменилось, наметился поворот. Потому что Пласидо Доминго – любимый музыкант мира. У него есть очень своеобразное достоинство. Возьмем, скажем, Паваротти, к нему относились как к гению, его всю любили, но Паваротти был еще и очень самовлюбленный, тщеславный, ним можно было и посмеиваться, к тому же он был очень толстым.
Соломон Волков: А Доминго был интеллектуал.
Александр Генис: Интеллектуал оперы.
Соломон Волков: Да, интеллектуал оперы. Я всегда предпочитал Доминго Паваротти. Если бы меня спросили: ваш любимый певец – Паваротти или Доминго? Без секунды колебаний я бы назвал Доминго. Потому что когда Доминго выходил на сцену – и он продолжает выходить, ему 78 лет, это, кстати, само по себе чудо беспрецедентное.
Александр Генис: Не говоря о том, что он сумел освоить репертуар для другого голоса.
Соломон Волков: Из тенора в баритон. Так вот, когда Доминго выходит на сцену, появляется ощущение необычайного достоинства, интеллектуальной насыщенности, которого никогда не бывало в случае с Паваротти. Паваротти мог поразить голосом, все, что угодно, но ощущения, что перед тобой большой, может быть великий трагический актер, а в основном его арии – это арии трагические, возникало у меня только при появлении Доминго. Он в этом смысле уникален. Не говоря уже о том, что он еще и дирижер.
Александр Генис: Один из отцов-основателей Лос-Анджелесской оперы.
Соломон Волков: И в Вашингтонской опере он много лет работал.
Александр Генис: Очень много молодых талантов он взрастил. Короче говоря, Доминго любят все. Например, Анна Нетребко, которая, наверное, сейчас самая знаменитая оперная певица в мире.
Соломон Волков: В любом случае самая востребованная.
Александр Генис: Это уж точно. И наша соотечественница, что очень приятно. Она сказала, что для нее великая честь выступать на одной сцене с Доминго.
Соломон Волков: Она сделала это заявление как вызов по отношению к тем обвинениям, которые вдруг возникли в адрес Доминго, некоторые очень давние, некоторые сравнительно недавние, но они все сводятся к тому, что Доминго как-то не так их поцеловал. Это все анонимные обвинения, что очень интересно и показательно. Единственная певица, которая выступила и назвала свою фамилию, появились в телевизионном интервью. В нем она признала, что Доминго никогда даже не прикоснулся, но он ей звонил, приезжая всякий раз в Лос-Анджелес, флиртовал с ней.
Харви Вайнштейн женщин хватал, насиловал, черт знает что учинял, ничего подобного Доминго себе не позволял. Что же касается его всем известных, о которых много говорили и до этого инцидента, любовных романов, то они имели место. Он испанец, темпераментный мужчина, наверное, любвеобильный.
Александр Генис: Я только что разговаривал с Алвисом Херманисом в Риге, это знаменитый латышский режиссер, который очень много работал с Пласидо Доминго. Зашла речь, естественно, о me too, об этих обвинениях. Он сказал, что если бы вы видели Пласидо Доминго за сценой, то вы бы поняли, какая глупость такое утверждать. Он красавец, он Дон Жуан, никакие женщины не могут перед ним устоять. Алвис сказал, что если Пласидо Доминго идет по коридору, то ни одна уборщица не пройдет мимо без комплимента. Он ухаживает за всеми женщинами – это его природа. Но представить себе, что он использует свое положение для каких-то домогательств – абсолютная глупость.
Так или иначе, движение me too привело к тому, что радикальное крыло феминисток стало очень влиятельным в мире культуры, да и вообще в мире. Только что вышла новая книга Пелевина “Искусство легких касаний”, где он много издевается над издержками этого движения и называет их активисток обидным прозвищем "гендерная шиза". Издержки действительно несомненны, но есть и много позитивного. Благодаря этому движению все, что сделали женщины в мировой культуре, вызывает особый интерес.
Соломон Волков: И получает переоценку. Это абсолютно справедливый и позитивный тренд. В связи с этим я хочу отметить роль и место, которое стало занимать в мировом музыкальном репертуаре творчество Галины Уствольской, замечательного композитора, очень нелегкого для восприятия. Погружение в мир Уствольской требует большой выдержки, так скажем. Но при повышенном внимании к роли женщин в культуре ей уделяют все больше и больше времени и места на различных музыкальных фестивалях. В этом году мы праздновали столетний юбилей Уствольской. Я хочу отметить, что вышла очень содержательная книга в 2017 году под названием "Галина Уствольская – последний композитор уходящей эпохи", ее автор Семен Бокман, русско-американский композитор, живущий в Сан-Франциско. Вышла эта книга в издательстве "Моя строка", я очень ее рекомендую всем интересующимся Уствольской.
Александр Генис: А недавно в "Нью-Йорк Таймс" была опубликована огромная статья о Кларе Шуман. Это замечательная пианистка и композитор, но ее затмил ее собственный муж Роберт Шуман. Благодаря движению me too теперь восстанавливается историческая справедливость.
Соломон Волков: С Кларой Шуман вообще чрезвычайно интересная история. Она родилась в 1819-м, умерла в 1896 году в возрасте 76 лет, по тогдашним временам вполне, что называется, уважаемый возраст. Клара Шуман была в свое время знаменитейшим виртуозом. Ее ставили в один ряд с Листом. Она урожденная Клара Вик, когда она вышла замуж за Шумана, то приезжала в Россию с гастролями. Как вспоминают, Шумана спрашивали: а вы, собственно говоря, кто такой помимо того, что вы муж знаменитой пианистки?
Александр Генис: Как в том анекдоте: “Где ваш муж товарищ Крупский?”
Соломон Волков: Похоже. Она очень рано начала заниматься композицией, еще в 13 лет. Ее папа поощрял.
Александр Генис: Он был знаменитый учитель музыки.
Соломон Волков: Да, знаменитый музыкальный педагог, и он поощрял ее занятия композицией. Первое сочинение, фортепианный концерт, она написала, когда ей было 13 лет, настоящий вундеркинд. Но отношение в тогдашнем обществе к женщине-композитору было скептическим. Ее опусы называли "произведениями дамы". Ганс фон Бюлов, знаменитый дирижер того времени, по ее поводу отозвался так: слово "творец" существует только в мужском роде. Интересно, что в русском языке тоже нет слова "творчиха".
Александр Генис: Это как раз большое мучение нынешних языковедов, которые пытаются ввести так называемые феминитивы. "Докторша", например, неправильно сказать (это жена доктора), надо сказать "докторка", но это очень плохо звучит на русском языке.
Соломон Волков: Скептические прижизненные оценки композиций Клары Шуман были, конечно же, несправедливыми, она – замечательный композитор. В связи с движением me too ее сейчас исполняют все чаще и чаще. И я хочу показать нашим слушателям отрывок из ее фортепианного трио, которое она сочинила, когда ей было 27 лет. Это прелестная романтическая музыка в духе Мендельсона, в духе Роберта Шумана, которая заслуживает того, чтобы ее играли. Совсем недавно в Нью-Йорке я присутствовал при исполнении скрипичных пьес (скрипка и фортепиано) Клары Шуман. Играли с большим успехом Эльмира Дарварова, превосходная болгарская скрипачка, и замечательный российский пианист и композитор Василий Лобанов.
Александр Генис: Но прежде, чем мы услышим музыку Клары Шуман, я хочу задать вам последний вопрос в нашей дискуссии. Музыка, которую сочиняют мужчины, и музыка, которую сочиняют женщины, отличается друг от друга?
Соломон Волков: Нет, на самом деле нет. Слушая произведения Клары Шуман, я бы мог сказать, что их написал ее супруг или Мендельсон.
Александр Генис: И это ведь больной вопрос, существует ли женское искусство как таковое. Мы знаем, что есть понятие "женский роман", но я не знаю ни одной писателя-женщины, которая бы хотела, чтобы ее называли автором женских романов. Мы знаем, что есть стихи, которые пишут женщины, но я не знаю ни одной поэта-женщины, которая бы хотела, чтобы ее называли поэтесса.
Соломон Волков: Действительно, разве можно назвать Цветаеву или Ахматову поэтессами? Они поэты. На мой вкус, Ахматова даст фору своим знаменитым современникам мужчинам.
Александр Генис: Почему надо давать фору? В том-то все и дело, что либо существует какое-то специфическое гендерное различие в искусстве, либо не существует, и тогда мы должны всех ценить по одной шкале. Тогда нет места для квот и льгот. Нельзя покупать картины, потому что они написаны женщинами. Между тем движение me too иногда приводит нас к искусственной ситуации, когда мы должны радоваться тому, что то или иное произведение создала женщина, просто потому, что это сделала она, а не он.
Соломон Волков: Я думаю, что эти издержки – временное явление. А то, чего добилось это движение, это можно только приветствовать, тому свидетельство новая известность, новая популярность женщин-авторов в самых разных сферах культуры. И Клара Шуман тому, по-моему, прекрасное доказательство. Слушайте фрагмент из фортепианного трио, которое она написала, когда ей было 27 лет.
(Музыка)
