23 июля представители опекунского надзора штата Монтана прибыли в сопровождении полиции в детский исправительный пансионат Ranch for Kids ("Детское ранчо") недалеко от границы с Канадой. Всем 27 воспитанникам в возрасте от 11 до 17 лет сообщили, что их вывозят из пансионата и что больше они сюда не вернутся. К тому времени некоторые из них жили на ранчо по 3–4 года и считали его своим домом. Большинство вывезенных детей родилось в России, Украине и Казахстане.
На момент публикации этого материала некоторые из этих детей и подростков продолжают находиться под опекунством штата, несмотря на попытки приёмных родителей забрать их. В заявлении Департамента социальных служб по поводу рейда в "Детском ранчо" говорится, что причиной стали "безнадзорность и халатность персонала и жестокое обращение с детьми, включая физическое и психологическое насилие".
Персонал ранчо, как отмечается в заявлении департамента, поддерживал в детском коллективе жесткую дисциплину. Наказания для провинившихся включали пинки, побои и плевки, одиночное заключение без пищи и воды, а также проведение марш-бросков через горы и леса дальностью до 30 км, иногда ночью, в плохую погоду и без обуви.
Ranch for Kids находится в посёлке Рэксфорд в северной части штата. Густые хвойные леса и удалённость от цивилизации создают, по словам руководителей пансионата, отличные условия для реабилитации усыновленных американцами детей из республик бывшего СССР, которые часто сталкиваются с последствиями психологических и физических травм своего раннего детства. Основатель ранчо – американка Джойс Стеркель, работала в 1991–1992 годах акушеркой в Нижнем Новгороде, где увидела российские интернаты с брошенными детьми. После возвращения в США Стеркель открыла агентство по усыновлению детей из России. "Прототип" ранчо появился в 1994 году в штате Вайоминг, а с 2003 года заработал пансионат в Монтане. У самой Стеркель трое усыновленных из России детей, двое уже взрослые, третья, Лиля, в подростковом возрасте. Корреспонденту Радио Свобода не удалось на момент публикации связаться с г-жой Стеркель.
Как сказано в описании, ранчо предлагает альтернативную программу обучения детей в христианских традициях и предоставляет "структуру" и "дисциплину", которых чаще всего не хватало детям в их приёмных семьях. В непроходимых чащах вокруг ранчо водятся медведи, волки, кабаны, лоси, выходить ночью в одиночку опасно. На сайте ранчо указано, что курс создан специально для детей, которые страдают FAS и RAD – эмбриональным алкогольным синдромом, известным в России как "синдром пьяного зачатия", и синдромом нарушения привязанности. Под этот диагноз подпадает огромное количество "проблемных" сирот из стран бывшего СССР. Их приемные американские родители регулярно сталкиваются с серьёзными, порой разрушительными проблемами. Иногда они приходят в отчаяние, и тогда взнос в 4000 долларов в месяц за пребывание ребенка на ранчо не кажется такой уж высокой ценой.
Чтобы помнить свои корни, он сделал на груди татуировку со своим настоящим именем – Женя Андреевич Мингалеев
Усыновлённая американской семьёй в России Даша Спрингер рассказала американской радиостанции KPAX, что жила на ранчо два года. Её рассказ во многом совпадает с заявлением Департамента социальных служб. Родители Даши отправили её на ранчо в надежде, что это поможет решить проблемы с поведением – непрекращающимся потоком вранья и манипуляций. Сама Даша, которой теперь уже за 20, признает, что принесла своей приемной семье много горя. Но на ранчо вместо помощи она столкнулась с жестоким обращением и воспитательными мерами вроде многокилометровых переходов через ущелья и леса. Во время этих марш-бросков, утверждает Даша, детям не давали ни воды, ни пищи. По её словам, иногда воспитанников заставляли совершать такие переходы ночью, в ненастье или босиком.
Даша согласилась побеседовать с корреспондентом Радио Свобода, но затем передумала, сообщив, что ей больно рассказывать об этих событиях. В настоящее время девушка живёт самостоятельной жизнью в городе Солт-Лейк-Сити, где работает агентом по недвижимости. Она не поддерживает отношений со своими приёмными родителями .
Элайдже Янгу из штата Калифорния 22 года. Его усыновили в Новосибирске, когда мальчику было 8 лет, он был самым старшим ребёнком в интернате. Усыновление в таком позднем возрасте, говорит Элайджа, считалось большим везением. Он родился в Прокопьевске, а до того, как оказаться в Новосибирске, провёл некоторое время в детском доме в Кемерове. Элайджа помнит своих биологических родителей – у них было ещё четверо детей, все они в итоге тоже попали в интернаты. Отец пил, избивал мать, а она вымещала злость и обиду на детях. После переезда в США Элайджа никогда не разговаривал по-русски и считает, что уже почти забыл родной язык. По-английски Элайджа говорит без акцента. Тем не менее, чтобы помнить свои корни, он сделал на груди татуировку со своим настоящим именем – Женя Андреевич Мингалеев. В американской семье, которая его усыновила, уже было двое мальчиков и две девочки – биологические дети.
– Отношения у меня складывались трудно из-за синдрома нарушения привязанности. В принципе, я довольно открытый к общению человек, но только не в рамках своей семьи, – рассказал Элайджа. – Всегда было ощущение, что они считают меня за сумасшедшего, белой вороной. Из-за проблем с моим поведением они не знали, что делать, мне пришлось пройти через разные терапии, таблетки, антидепрессанты, я стал похож на зомби.
У приемных родителей Элайджи опускались руки, мать угрожала вернуть его в Россию, и это стало привычкой. Сейчас Элайджа не поддерживает отношений со своей приёмной семьей. Он провёл в Ranch for Kids в общей сложности два года, с перерывом в год. В пансионате существовали строгие правила относительно музыки – какую можно слушать, а какую нельзя. Один из пасторов обнаружил на айпаде друга Элайджи песню рэпера Лила Уэйна, начал кричать на него, произошла потасовка, в результате мальчик упал и ударился головой о ступеньку. При другой стычке пастор схватил ребенка и начал трясти над перилами балкона на втором этаже, в нескольких метрах от земли.
– Один из мальчишек вёл себя вызывающе, многих это раздражало, – говорит Элайджа. – Между нами возник спор, переросший в драку, я повалил его на землю, а потом убежал, но позже вернулся. Конечно, делать всё это было глупо, теперь я понимаю. В женском корпусе была девочка, которая мне нравилась, мне иногда удавалось с ней пообщаться. Она тоже решила сбежать.
Директор пансионата Уильям Сатли в ответ на обвинения в жестоком обращении с воспитанниками заявил, что дети лгут и что ему приходится держать под замком их обувь, чтобы они не сбежали. Тем не менее, говорит Сатли, некоторые дети пытались бежать и без обуви. По его словам, переходы в 25 км через горы и леса – это отличное профилактическое и воспитательное средство. Указанный на сайте ранчо номер телефона выключен. Сам сайт не обновлялся по меньшей мере с 2016 года. Запрос Радио Свобода к директору Сатли с просьбой прокомментировать ситуацию к моменту публикации оставался без ответа.
Пансионат Ranch for Kids не раз попадал под прицел журналистов из-за нестандартной методики, которая используется для лечения "проблемных" детей, а также из-за частых конфликтов с государственными службами, которые курируют детские учреждения. В первые годы ранчо работало как частный интернат, в связи с чем его руководству приходилось поддерживать лицензионные требования, а также платить налоги. Но в 2011 году пансионат удалось юридически сделать частью местного церковного прихода, с тех пор оно считалось религиозной организацией и не подпадало под лицензионные и налоговые требования.
В июне 2012 года уполномоченный при президенте России по правам ребенка Павел Астахов подал официальный запрос о посещении пансионата, но ему ответили отказом. По описаниям очевидцев, кортеж из черных лимузинов с дипломатическими номерами прибыл на территорию ранчо, однако машины не впустили внутрь периметра детского корпуса. Стоя на фоне огромных сосен за забором ранчо, Астахов рассказал корреспонденту Первого канала об издевательствах, которым якобы подвергаются дети из России, и потребовал закрытия интерната. В июле 2012 года на ранчо побывала и корреспондент Радио Свобода.
Тани Ларраби из штата Гавайи – мать девочки, которая находилась на Ranch for Kids во время рейда 23 июля. Ларраби усыновила ее в Казахстане в 5-летнем возрасте. Девочка жила на ранчо к моменту его закрытия ровно два года. Ларраби специально попросила корреспондента Радио Свобода не упоминать в репортаже имя её дочери, хотя ранее американский журналист уже обнародовал его.
– Наши впечатления о ранчо – положительные. Мы не слышали и ничего не знали о жестоком обращении с детьми или о таких предположениях. Я регулярно общалась с персоналом пансионата. Следует отметить, что мальчики и девочки содержались отдельно, я общалась только с директором женской программы и ничего не могу сказать о мужской. Мне каждую неделю присылали очень подробные отчеты о состоянии моей дочери. Если происходило что-то неординарное, то мне звонили по телефону или отправляли текстовое сообщение. Я регулярно получала фотографии, беседовала с дочерью по телефону хотя бы раз в неделю. Я чувствовала, что она находится в надёжном месте и её состояние заметно улучшилось за время пребывания там, пока власти неожиданно не закрыли пансионат.
Отправка дочери на ранчо, по словам женщины, – следствие семейных неурядиц, включая развод, а также переходный возраст ребенка. События 23 июля, участником которых против своей воли стала девочка, повергли её в шок и оставили, по словам Ларраби, "ужасное, травматическое" впечатление. В американских средствах массовой информации также появилась информация, что физический осмотр детей во время рейда производили мужчины, не считаясь с их полом.
В интервью местной газете The Missoulian Ларраби упомянула, что после событий 23 июля её дочь впала в своё прежнее состояние ступора. Кроме того, с девочкой случилось ещё одно происшествие – машина, на которой её вывозили из ранчо, сбила оленя, и водителю вместе с девочкой пришлось несколько часов дожидаться помощи на обочине дороги. Женщина наняла адвоката, чтобы разобраться в происшедшем. Она называет действия властей непродуманными и поспешными.
Чарльз Джонсон – президент расположенной в штате Вирджиния неправительственной организации National Council for Adoption. Он считается в США признанным экспертом по вопросам международных усыновлений.
– Примерно 20 лет назад работа Ranch for Kids широко освещалась в американской прессе, – говорит он в интервью Радио Свобода. – Пансионат стал популярным среди семей с усыновленными детьми, которые испытали серьёзную психологическую травму в раннем детстве. Я знаю по меньшей мере одну семью, которая отправила туда своего ребенка и осталась удовлетворена результатом. Считается уже доказанным, что традиционные методы лечения таких детей не приносят желаемого результата, причем это относится к детям, усыновленным не только за границей, но и в США, которые тоже перенесли такую травму. Традиционный метод лечения подобных детей – это психотропные препараты. Но он не приносил результатов, не улучшал ситуацию, поэтому родители начали поиски альтернативных методов лечения.
По словам Джонсона, дети, которые нуждаются в особых условиях для преодоления последствий психологических травм, иногда оказываются в семьях, не подготовленных для оказания такой помощи. В итоге воспитание ребенка оказывается кошмаром:
– Родители доходили до такой степени отчаяния, что отдавали усыновленных "проблемных" детей в руки незнакомцев, вместо того чтобы идти по законному пути поиска другой приёмной семьи. Другой путь – альтернативные методы лечения, однако они не попадают в систему медстраховки. Хочу напомнить, что пансионат в Монтане является частным учреждением, поэтому родители должны оплачивать лечение там из своего кармана. Кстати, именно по этой причине ранчо часто критиковали журналисты – цена настолько высока, что многие родители попросту не могут отправить туда своих детей.
Тем не менее, несмотря на безвыходную, на первый взгляд, ситуацию, лишь малая часть приемных семей отказывается от таких детей. По словам Джонсона, за последние 20 лет в США не более 60 усыновленных детей перешли в другие приемные семьи или детские интернаты:
Американцы с радостью забирали детей из России или Украины, поскольку они были блондинами с голубыми глазами
– Усыновленные дети из стран Восточной Европы и России чаще показывают признаки проблемного поведения. Однако не следует забывать, что за последние 20 лет американские семьи усыновили 250 тысяч детей из-за границы и большинство из них прекрасно развиваются, включая детей из стран бывшего "социалистического лагеря". В этой группе чаще встречаются дети с признаками проблемного поведения, но всегда надо помнить, что проблема не в самом ребенке. Это либо последствия зачатия и беременности проблемных родителей, либо последствия ситуации в детских учреждениях, где ребенок содержался до усыновления. В таких ситуациях ребенку лучше всего помогает здоровая атмосфера в семье, где он окружен любовью и заботой. Однако небольшому числу таких детей не помогает даже среда.
С проблемами усыновленных детей из России и стран бывшего СССР хорошо знаком и доктор Рональд Федеричи, директор Центра по лечению детей с тяжёлыми психическими отклонениями Care for Children International.
– Больше всего проблемных усыновлений наблюдается в Восточной и Юго-Восточной Европе, в этот список входят Россия, Украина, Беларусь, Румыния, Болгария и Албания. Это связано с последствиями злоупотребления биологических родителей алкоголем и наркотиками, с насилием над этими детьми, включая сексуальное насилие и побои. Условия в российских и украинских детдомах были ужасными ещё до прихода Владимира Путина к власти, но, конечно, они ни в какое сравнение не идут с тем, что творилось в Румынии при Николае Чаушеску: ситуация в румынских детских интернатах была по меньшей мере в три раза хуже, чем в России или Украине. Число матерей, отказавшихся от своих детей, было самым высоким как раз в странах бывшего соцлагеря. Ситуация усугубилась в "лихие" 90-е, когда началось массовое обнищание населения. Американцы с радостью забирали этих детей, поскольку они были блондинами с голубыми глазами. Этим американским родителям и в голову не приходило, через какой кошмар проходили эти дети в интернатах.
Доктор Федеричи – приёмный отец восьми детей из России, Украины и Румынии. Он говорит, что усыновил бы ещё, если бы не возраст. По словам Федеричи, за последние 20 лет зарегистрированы 28 случаев, когда приемные дети из России умирали в приёмных семьях в США. Федеричи выступал экспертом на 24 судебных процессах, связанных со смертью этих детей.
– После того, как дети проходили через процедуру усыновления и приезжали в США, они не могли адаптироваться к новой среде. Родители думали, что если детей окружить любовью и заботой, то всё будет в порядке. Но потом они обращались к специалистам, детям начинали ставить диагнозы – повреждения мозга, психологические травмы, нарушения развития... У таких детей полностью отсутствовало понятие семьи, потому что они находились в интернатах с раннего детства, иногда с младенчества. В развитии таких детей наблюдалась череда серьезных проблем. Специалисты, и я в том числе, забили тревогу в 1992 году, но тогда никто к нам не прислушивался. Однако к 2005 году на наши предупреждения стали обращать внимание. А в конце 2012 года Россия запретила усыновление детей американскими родителями, хотя с 2006 по 2008 год ситуация с приемными детьми значительно улучшилась. Самые тяжелые проблемы наблюдались среди тех детей, которых усыновили в первые годы после развала СССР. Некоторые из них так и не смогли приспособиться к новой среде.
Федеричи провёл несколько сеансов терапии с Артёмом Савельевым. Приёмная мать в апреле 2010 года отправила Артёма самолётом обратно в Россию без сопровождения, с запиской об отказе от опекунства. Случай с 8-летним Артёмом оказался, по мнению некоторых наблюдателей, катализатором для ужесточения процедуры усыновления российских детей иностранцами и для введения полного запрета на их усыновление американцами.
750 усыновленных детей из России и других стран Восточной Европы, приехавших в США в возрасте от 4 до 12 лет, участвовали в социологическом исследовании. По словам Федеричи, оно показало: после трех лет пребывания в приемных американских семьях лишь 12 процентов детей вписывались в картину нормального развития, более половины демонстрировали разную степень поведенческих отклонений.
Такие дети не знают любви, они относятся к миру с недоверием
– Если осложнения из-за алкоголизма биологических родителей проявляются в младенчестве, то поставить диагноз можно быстро и сразу начать курс лечения. В США для этого есть отличные возможности. Но если ребенку 8–10 лет, к этому времени мозг уже полностью сформирован, а травмы, побои и сексуальное насилие оставили глубокий след в психике. Также следует отметить пребывание ребенка в разного рода интернатах. Это всё, что они знают о жизни, – детдома и интернаты. Они никогда не жили в нормальной семье, у них не было настоящих матери и отца, ведь воспитательницы в приемниках обычно заботятся о 20–30 детях сразу. Такие дети страдают серьезными психическими отклонениями, они не знают любви, они относятся к миру с недоверием, а травмы в раннем детстве уже нанесли непоправимый урон. В поведении таких детей часто проявляются агрессия и жестокость, они могут вести себя как запертые в клетке звери. Доказано, что на каждый проведенный в детдоме год требуется как минимум два года реабилитации, чтобы дети могли приобрести хотя бы какую-то видимость нормального состояния.
У Клэр Хиггинс из штата Пенсильвания шесть биологических детей и двое усыновленных из России. Оба усыновления произошли в 2004 году в одном и том же детском доме в Курске. Старшая усыновленная дочь – брошенный ребенок, её нашли босую в нескольких километрах от границы с Украиной примерно в трёхлетнем возрасте. Девочка не разговаривала, кто её настоящие родители – неизвестно. Впоследствии у нее были обнаружены серьезные психические и физические расстройства, теперь она живёт в специнтернате в штате Пенсильвания. Младшей дочери при усыновлении было 14 месяцев, сейчас ей 16 лет. Приемные родители окрестили её Ноллой. Таким образом Любовь Никитина стала Ноллой Никитиной Хиггинс.
Нолле поставили диагноз "посттравматическое стрессовое расстройство", и она сорвалась окончательно
– Когда Нолле исполнилось 11 лет, она начала интересоваться историей своего усыновления, задавать вопросы, думать об этом, – рассказывает Клэр Хиггинс. – Для неё это была тяжелая пора, но такое развитие событий довольно типично для усыновленных детей. Однако вдобавок к этому у неё начал проявляться FAS, эмбриональный алкогольный синдром. Её биологическая мать была алкоголичкой. Кроме того, у Ноллы обнаружилась особая форма диабета, что требовало полностью исключить сахар из её питания. Врачи предположили, что пережитые в раннем детстве травмы и недоедание запустили в переходном возрасте механизм, который привёл к совершенно дикому, неконтролируемому поведению. В период с 11 до 12 лет она прошла через вереницу лечебных учреждений, включая психиатрические клиники. Бывали периоды, когда она оставалась дома, но потом снова срывалась. В 12 с половиной лет она попала в специализированную клинику в Пенсильвании, где, к сожалению, на неё было совершено жестокое сексуальное нападение другим пациентом. На суде ей пришлось давать против него показания. В тот же период ей поставили диагноз "посттравматическое стрессовое расстройство", и она сорвалась окончательно, мы просто не могли удерживать её дома и обеспечивать её безопасность, она постоянно убегала, с ней часто случались приступы агрессии и насилия. Дочь была полна ярости из-за того, что с ней произошло. С другой стороны, в 12 лет она не имела чёткого представления, что же на самом деле произошло. Мы, со своей стороны, тоже были в гневе. Потом мы услышали о программе Ranch for Kids в Монтане, на нас произвела огромное впечатление их программа, и мы приняли решение отправить девочку туда.
После нападения в клинике Нолла решила бежать в Россию – искать своих биологических родителей. Для неё это стало наваждением, она начала интересоваться Россией, изучать русский язык. Попытки девочки сбежать из дома и добраться до родины подтолкнули родителей записать её в программу пансионата.
– Я разговаривала со многими родителями, чьи дети находились на ранчо во время рейда 23 июля, – продолжает Клэр Хиггинс. – Мы написали письма губернатору и генеральному прокурору штата Монтана, дети тоже отправили письма, в которых описали, что происходило на ранчо, как полицейские с пистолетами в руках забирали их оттуда и как представители штата лгали, что их встретят родители. Вдобавок после рейда детей подвергли допросам и личному досмотру. До сих пор мы не получили никакого ответа, от нас просто отмахнулись. Мне трудно описать, чего мне стоило забрать мою дочь. Власти штата оставили телефонный номер для родителей, однако никто не поднимал трубку. Когда я всё же дозвонилась, мне сказали, что не отдадут обратно дочь, пока я не докажу, что я ответственный родитель, и затребовали кучу бумаг. Я ответила, что потребую выдачу дочери через суд. В конце концов мне удалось забрать Ноллу, но они отпустили таким способом только троих из 27 детей".
12 сентября Департамент социальных служб штата Монтана провёл публичные слушания в связи с новыми требованиями к специализированным детским учреждениям. Во время этих слушаний выяснилось, что "многие" из 27 детей, которых власти вывезли с ранчо, остаются на попечении штата и не переданы приёмным родителям. Представители Департамента отказываются оглашать детали ситуации, ссылаясь на конфиденциальность личных данных и несовершеннолетие детей.
– Всё, что я могу вам сказать, – это то, что моего ребенка не узнать, в самом положительном смысле. Она добилась невероятного прогресса в пансионате, считает людей оттуда своей семьей. Мы тоже постоянно общались с ними и остались с хорошими впечатлениями. Я не думаю, что обвинения в жестоком обращении с детьми подтвердятся, а то, что сделал Департамент штата 23 июля, нанесло детям чудовищную травму.
Возможная причина рейда, по словам Хиггинс, – изменение закона штата Монтана, согласно которому лицензирование частных детских учреждений перешло под управление Департамента социальных служб. Подготовка рейда велась втайне больше месяца и основывалась на сигналах либо от родителей, либо от самих бывших воспитанников. Первые жалобы на жестокое обращение были поданы более 10 лет назад.
– Наши дети находились на ранчо, потому что мы, как их родители, по разным причинам не смогли обеспечить для них безопасное пребывание дома, – объясняет Клэр Хиггинс. – Это дети, которым часто приходилось менять дома, – они знают, что надо говорить, чтобы не оставаться в месте, которое их не устраивает. К сожалению, для достижения своих целей они порой либо преувеличивают ситуацию, либо сами ее придумывают. Я думаю, что именно это и произошло. В пансионате жило несколько детей, которых это место не устраивало, они либо преувеличили, либо придумали истории о жестоком обращении, а власти штата, вместо того чтобы провести расследование, приняли их слова за чистую монету. Они не советовались с родителями или с другими детьми. Однако власти не учли решимость этих семей отстаивать права своих детей. Представители штата публично заявляли, что речь идет о брошенных родителями усыновленных детях, а на самом деле это совсем не так. Наша цель – и она всегда была такой – привести наших детей обратно в домашнюю среду. Власти не предполагали, что наша реакция будет настолько острой, они думали, что приемным родителям наплевать, что происходит с этими детьми.
Сразу после закрытия ранчо в фейсбуке была создана группа "выживших" Ranch for Kids Survivors. В ленте опубликованы – по большей части анонимные – описания издевательств, побоев и марш-бросков. Попытки Радио Свобода связаться с администратором группы не увенчались успехом, хотя запросы были прочитаны. Запросы в Департамент социальных служб штата Монтана с просьбой прокомментировать ситуацию с ранчо остались к моменту публикации без ответа. Директор Ranch for Kids Уильям Сатли подал апелляцию против закрытия своего интерната. Департамент социальных служб ещё не назвал дату рассмотрения апелляции, но, как предполагают, это должно произойти до конца года.
