На сцене оживают предметы быта узников ГУЛАГа, привезенные из экспедиций по Колыме и Чукотке, появляются фигуры в черных робах, строительных перчатках и с наушниками. Они начинают передвигать предметы, выстраивать из них композиции. Матрешки, клетка, сражение двух мясорубок, бьющий по кружкам молоток, пронзительный свист от разрезанной ножницами игрушки – сперва это сложно сложить в единую картину. Но это и не было задачей авторов спектакля "Наблюдатели" в Музее истории ГУЛАГа. Следующий показ состоится 16 октября.

Смотри также

Лагерные судьбы. Театральный эксперимент в Музее истории ГУЛАГа

"Наблюдатели" – это постановка на стыке жанров предметного, теневого, светового театра и музыкального перформанса. Она была создана Театром Предмета при поддержке Фонда памяти. В спектакле нет слов, он полностью построен на ассоциациях, взаимодействии актеров с предметами и звуковом сопровождении: это и отредактированные песни тех времен, и отдельные звуки, и крики.

Варианты трактовки названия могут быть различными, как и само восприятие постановки. По словам автора идеи Петра Волкова, самая популярная трактовка связана с тем, что наблюдателем выступает зритель. Он видит происходящее на сцене со стороны, не может влиять на события прошлого, но может внимательнее отнестись к событиям настоящего. "Мне другая трактовка нравится больше. В ней наблюдателями выступают предметы. Для меня драматургия спектакля заключается в том, что все эти предметы вернулись к нам из земли, рассказывают нам свои истории и наблюдают за тем, как мы ведем себя в тех ситуациях, которые они уже давно пережили. Таким образом, наблюдатели – это предметы, а мы – объекты наблюдения", – рассказывает Волков.

Спектакль состоит из этюдов, которые связаны между собой основной идеей. "Этюды ассоциативны и могут вызывать различные эмоции. У нас даже внутри коллектива нет единого толкования некоторых фрагментов. Есть, конечно, простые эпизоды, которые распрямляют действие и облегчают зрителям восприятие постановки. В этом и состоит задумка, потому что когда зритель постоянно напрягается, пытаясь найти скрытый смысл, он быстро устает", – добавляет автор идеи.

В спектакле участвуют профессиональные актеры и художники – выпускники сценографии Школы-студии МХАТ. Именно они в большей степени создают спектакль и влияют на эмоции зрителей, считает Волков, ведь предметы оживают только в момент соприкосновения с актерами. "В процессе этого соприкосновения актеры вовлекают зрителей в рассказанную в спектакле историю, местами вязкую, очень непростую и неоднозначную, где-то лишенную экшена, но очень серьезную и важную", – говорит Волков.

Режиссер спектакля Михаил Плутахин в свою очередь отмечает, что процесс вовлечения зрителя важен, потому что именно благодаря этому можно перевернуть его отношение к предметам, участвующим в постановке. "Это одна из особенностей предметного театра: лопата, например, у меня выступает и как образ убийцы, и как образ успокоения для предметов, когда она засыпает их землей. Предметы ведь страдают. Их мучают воспоминания, им сложно делиться своими историями. Предметы созданы для выполнения определенных функций – например, тарелка создана быть тарелкой, кружка – кружкой. Участвующие в перформансе вещи лишены своих функций – они испорчены, продырявлены. Но тем не менее они живы или хотя бы стараются быть живыми".

Михаил Плутахин считает, в России предметным театром никто серьезно не занимается. С одной стороны, это дает возможность громко заявить о себе тем, кто этим интересуется. С другой – изучать эту тему очень сложно. Для того чтобы создать хороший спектакль в таком жанре, важно работать с ассоциациями и эмоциями. Поэтому прежде чем создавать этюды, участники постановки собирались вместе, читали письма узников ГУЛАГа, смотрели интервью с ними и их родственниками, слушали песни того периода. Это помогало максимально погрузиться в среду и глубже ее прочувствовать.

По словам режиссера, ему было важно показать не только ужас репрессивной системы, но и то, благодаря чему люди выживали. "В итоге в спектакле я смешал все самое злое и все самое доброе. Например, у меня есть образ перышка. Это олицетворение надежды", – рассказывает Плутахин. Перышко появляется в самые напряженные моменты постановки, добавляет происходящему легкость и каждый раз снова пропадает.

"Мне нравится та история, которую мы попытались через предметы рассказать. Она дорога мне своей простотой, невербальностью и теплотой", – добавляет режиссер. По его словам, больше всего он боялся слишком сильно загрузить зрителей, потому что ГУЛАГ и так ассоциируется только с чем-то очень грустным и тяжелым. "Мне хотелось сделать эту историю легкой, трогательной и детской. Это получилось. Теперь я ее, наоборот, утяжеляю".

Спектакль заканчивается эффектной сценой: участвующие в постановке предметы засыпают землей и сгребают в одну сторону. Таким образом, их словно снова лишают права голоса и права на воспоминания репрессий. А зрителям – наоборот, право голоса возвращают, и из бессловесных фигур в зале они превращаются в гулкую толпу, обсуждающую представление.