В Москве скончался знаменитый режиссёр театра и кино Марк Захаров.
В социальных сетях обычная для таких случаев череда грустных постов с благодарностями за любимые фильмы (и/или спектакли) и клише об "ушедшей эпохе".
Очень жаль. Гениальные фильмы, которые помогли изменить эпоху и сейчас не менее актуальны
Вот на самом деле абсолютно невозможно тем, кому меньше сорока, объяснить, почему он абсолютно великий был.
Антон Орехъ:
Ленком Захарова – то такая же скала, как Современник Ефремова или Таганка Любимова. Но Ефремов и Любимов – это почти исключительно театр, а Захаров – это ж еще и гениальное кино!.. В общем, что говорить, и так понятно всё
Марк Захаров был гением, очень чётко чувствовавшим своё время. Он попал в тон, в голос, в ритм эпохи - когда имя режиссёра было равно именам актёров.
И ему безумно повезло с автором.
Когда не стало Григория Горина, Захаров остался, но - и в этом тоже был его гений - остановился.
Потому что Захарова мне невозможно представить без Горина, как Рязанова без Брагинского или Гайдая без Костюковского.
Талант для режиссера - это уже немало.
А талант и абсолютный слух к окружающему миру встречаются крайне редко.
Захарову очень повезло не только с автором, но и с актерами. И со зрителем.
Но ещё больше повезло зрителю с ним
Сейчас даже нет слов, чтобы описать взрыв в мозгах и в душе от его "Тиля", "Звезды и смерти Хоакина Мурьеты", "Юноны и Авось", "Жестоких игр"... "Ленком" был то, о чем мы мечтали, с его свободой, бесшабашностью, искрами любви, которые летели со сцены. И командой мечты - Янковский, Караченцов, Абдулов, Леонов, Чурикова, Збруев... Ушел последний из могикан. Все когда-то кончается.
Капитан покидает корабль последним.
Мой любимый театр осиротел, но он дал мне с детства - столько любви, слез, музыки, радости, восхищения, волшебства - как ни один другой театр на свете. Это театр моего времени, моего Горина, мой любимый...был. В последний раз я шла в Ленком на премьеру - а попала на поминальную Юнону по Караченцову.
Сегодня ушел Марк Захаров.
Как же грустно, боже. Как больно.
На два поколения, которые застали поздний Советский Союз спектакли и фильмы Марка Захарова повлияли на меньше, чем рок, Битлз, Булгаков, редкий подпольный Сальвадор Дали, первые летние выезды в Крым, олимпийская пепси-кола, Высоцкий на пластинках и кассетах, бог знает как доставшиеся кроссовки, долгие летние вечера, запах нагретой пластмассы от телефонной трубки, электричка, дачная сирень. Не только вечная «Юнона и Авось» (и позабытая «Звезда и смерть Хоакино Мурьеты»), оправдавшие другую музыку официальной сценой. А больше фильмы, которые учили жить в остановившимся времени, помогали ответить на вопрос, как устроить жизнь, если то, что вокруг - навсегда. Ведь неподвижное кажется вечным. Надо устроить ее, как тот самый Мюнгхаузен: держать твёрдую ироническую дистанцию, создавать параллельную реальность, настолько отличную от общей, что могут принять за безумного, и оттуда тормошить мир, как барон или граф Калиостро, шутить, дразнить и по-возможности любить их всех. Побеждать волю равнодушного сказочника обыкновенным чудом. Не превращаться в медведя благодаря формуле любви - она же формула выживания. Это было идеальное кино неподвижного времени.
Потом оно задвигалось, и формула любви перестала работать. Борьба с драконом всегда несколько более плакатна, чем утончения игра с ним же в прятки и умолчания. Но время течёт нелинейно, оно замедляется, в нем есть и заводи и запруды, двубортное и накладные карманы, тонкая игра и умолчания регулярно в моде.
Режиссер, владевший всеми оттенками комедийного, от тончайшей иронии до буффонады, автор блестящих текстов (включая письма солдата Сухова из "Белого солнца пустыни"), - Марк Анатольевич Захаров был, кажется, печальным человеком. Мы виделись не слишком часто, и всякий раз меня цепляла эта печаль, прячущаяся за привычно ироническим складом лица...
Он приглашал меня в театр и говорил, как бы оправдываясь перед кем-то: Гриша к вам хорошо относился...
Смерть Горина, кажется, закончила и какую-то часть его жизни. Это говорится обычно о мужчине и женщине, но - они были созданы друг для друга.
Та смерть была катастрофой для нас. Потом пошли беды, ужасные своей "плановостью" - нашим учителям и кумирам сегодня за восемьдесят, под девяносто... И они уходят один за другим - те, без кого мы были бы не мы. Скажем так: еще хуже.
Впрочем, политическая позиция Захарова как раз вызывала много вопросов.
Выдающийся был человек, но подпортил, как и такие же другие, свой некролог после 14-го...
В рейхе умер очередной крымнашист, путинский холуй, пособник агрессии, соучастник войны против Украины, тысяч жертв и переломанных судеб. То, что он получал кровавые путинские деньги на посту главного режиссёра знаменитого театра, а не снайпера в днр, лишь масштабирует и усугубляет его вину.
Я бы не стал писать об ушедшем режиссере Марке Захарове , если бы не обилие ложных авторитетов среди постсоветской интеллигенции. С этим нужно что-то делать. Для меня Захаров "ушёл" после сожжения партбилета в эфире программы "Взгляд" весной 1991 года. Понятно, что представляла собой к тому времени КПСС, но в свое время преданность коммунистической идее очень многим людям стоила жизни. Захаров же вступил в партию исключительно ради карьеры в эпоху, когда художники несогласные с советской властью находились в андеграунде или даже гораздо дальше. Сожжение таким человеком партбилета в 1991 году поступок очень скверный, к тому же совершенно лишённый вкуса. Впоследствии Марк Захаров полностью приспособился к путинскому правлению. Законченный конформист, одним словом, перебирающийся из режима в режим. Серьёзным художником, тем более великим режиссером - мыслителем Захаров, конечно, не был. Просто крепкий ремесленник. Уровень расхожих банальностей вроде "Убей дракона в себе". Фильмы его сделаны добротно, довольно мило, хотя , на мой взгляд, в них много шума и суеты. Лучше всего удался "Мюнхгаузен" . Смотрите сколько угодно его кино, но не создавайте моральные и интеллектуальные ориентиры из тех, кто для этого совсем не годится.
Разворачивающиеся в сети захаровобаттлы представляются мне надуманным. В реальности Марк Захаров был одним из самых плюралистичных общественных деятелей, регулярно высказывавшихся о политике.
В 2004-м он вступил в совет сторонников "Единой России". А потом заявил, что "был такой грех", однако его "оправдывает то, что длилось это недолго". В 2008-м подписал обращение за освобождение Светланы Бахминой. В 2009 выступил в поддержку Юрия Лужкова и против Никиты Михалкова. В 2012-м призвал освободить Pussy Riot. В 2014-м высказал мнение, что Россия устремилась в опасном направлении и ее надо постараться развернуть. В феврале 2014-го поддержал Майдан и призвал к отставке Януковича. В марте 2014-го поддержал присоединение Крыма. В 2015-м - что цена присоединения Крыма была слишком дорогой, а Владимир Путин является сверохдаренным человеком. В 2017-м поручался перед судом за Кирилла Серебянникова. В 2018-м поддержал на президентских выборах Путина и вошел в общественное движение "За Собянина".
Да, он знал, когда и кого обнимать и когда уклоняться от объятий, но все это, заметьте, было отчасти театром - и публичное аутодафе с партбилетом, и последующие взаимные поцелуи с новой властью (властями). Он был театральным человеком, я бы даже сказал, Человеком театра.
У него были лукавые отношения с властью. Получая очередной орден, он показывал ей фигу в кармане, а власть добродушно усмехалась: вижу, вижу твою фигу, ну что ж, пошали. Он и шалил про то, что дракон бессмертен и что свобода есть только на Луне или после смерти. Быть может, из-за этой двусмысленности над театром висел какой-то рок. Янковский, Караченцов, Абдулов... Они не должны были уйти так рано. Театр умер раньше своего режиссера.
Захаров был один из тех, кто создавал язык позднесоветской интеллигенции, больше того, создавал саму эту интеллигенцию. Значит, создавал или портретировал ее надежды, страхи, сомнения, ошибки, идеалы. Ленкомовские актеры - Янковский, Абдулов, Караченцов, Збруев и пр. - тоже стали какими-то универсальными типажами, переходившими из картины в картину. Этот мир требовал сложного, совсем не только восторженного к себе отношения. Мы научились распознавать в нем множество трещин, компромиссов, предрассудков. Внук с умилением рассматривает групповое семейное фото, а опытный антрополог или социальный критик опознает на нем знаки угнетения, скованности, разлитой тревоги. Много ли осталось от этого мира сегодня? Много ли связывает нас с ним? Об этом стоит подумать. Тем не менее, мы росли среди символов, оставленных искусством Захарова, а это важно.
