Этой фотографии больше 100 лет. На ней Лао Джонджао позирует на фоне своей чайной плантации на западе Грузии – тогда части Российской империи.
Лао был человек с мировой славой. Несколькими годами раньше выходец из Китая поразил мир своим чаем, выращенным на побережье Черного моря в Грузии. Его чай получил золотую медаль на Всемирной выставке в Париже в 1900 году.
Это было колоссальное достижение для региона, где чайные кусты впервые посадили в 1845 году, да и то в качестве эксперимента.
Влажный климат западной Грузии хорош для чайных кустов, но из-за холодных ночей и длинной зимы растения взрослеют медленно.
Именно медленный рост растений и дал грузинскому чаю уникальный сладковатый и нежный запах. Холмы западной Грузии идеально подходили для того, чтобы наладить производство пусть небольшого количества, но изысканного чая.
Но в хаосе, который последовал после большевистского переворота 1917 года, грузинская экономика оказалась в руинах. Чайные кусты вырывали, на их место – в попытке справиться с грозящим голодом – сажали кукурузу и другие культуры, способные быстро удовлетворить потребности населения в еде.
В конце 1920-х годов, уже после того как Грузию присоединили к советской России и сделали частью СССР, в Кремле вспомнили о грузинских чайных полях. Чай был в почете у советского руководства.
Чай высшего качества производят из собранных вручную нежных молодых листочков и почек на конце веток. Затем его долго вялят, скручивают и сушат. Но советских распорядителей плановым хозяйством интересовали тонны, а не тонкости вкуса.
Коммунистические власти значительно сократили время сушки чайных листов, и разработали способ посадки кустов так, чтобы их можно было срезать специально созданной машиной. Результат был ужасным. Жесткие старые листья и ветки смешивались с молодыми листочками и почками. Даже советская пропаганда не очень спешила хвалить это чудо советской техники, описывая машины как "далекий от идеала первый эксперимент", но при этом добавлялось, что "работа над машинами продолжается".
Но мечты Кремля о крупном производстве чая в итоге реализовались. К 1980-м годам Грузинская ССР входила в число пяти самых крупных производителей чая – по объему производства – и поставляла 95 процентов чая, потребляемого в Советском Союзе. В отрасли было занято почти 180 тысяч человек.
Но в 1991 году мыльный пузырь лопнул. Распад Советского Союза означал для грузинских чаеводов одно: гарантированного рынка сбыта у них больше не будет. А совсем низкое качество чая не позволяло конкурировать даже со средними и весьма дешевыми сортами чая из Азии.
Да и не до чая было в стране, которую раздирали сепаратистские конфликты. Фабрики закрывались, оборудование с них часто продавали просто на металлолом. К 2014 году в Грузии производилось всего 1800 тонн чая в год – чуть больше одного процента от того, что было на пике производства в 1985 году, от 152 000 тонн.
Чайные плантации на холмах западной Грузии сейчас захвачены папоротником и наступающим лесом. Но чайные кусты достаточно выносливы, чтобы выжить под натиском дикой природы.
В результате правительственной программы помощи в возрождении производства удалось восстановить около тысячи гектаров заброшенных плантаций.
Миина Саак – одна из группы друзей, которые бросили работу в своих офисах в Эстонии и Литве, чтобы переехать в Грузию и "начать вновь работать руками". Они воспользовались грузинской правительственной программой помощи и основали свое производство под названием Renegade Tea Estate.
По словам Миины, грузинское производство чая медленно возрождается по сравнению с 2014 годом. Сейчас производится до 3 тысяч тонн чая. И у индустрии есть все шансы возродиться. В отличие от тропических стран, где кусты приходится защищать от насекомых, в Грузии легче производить органический чай. "Здесь у чайных кустов нет врагов-паразитов и бактерии убивают морозы", – говорит Миина.
Миина говорит, что они с друзьями попытались попасть на российский рынок, но "воспоминания о грузинском чае настолько чудовищны, но они слышать ничего о нем не хотят".
Сейчас грузинский органический чай продается в основном в странах Северной Европы и в США. Миина Саак убеждена, что у грузинского производства есть будущее, надо только "вернуться к истокам производства".
