"Исследователи капитализма полагают, что демократический капитализм, в отличие от социализма и коммунизма, не претендует на способность определённо решить главнейшие общечеловеческие проблемы", – пишет Википедия, слегка, по обыкновению, путая. Наука не полагает, а знает, что капитализм – это стихия, и как таковая она ни на что не претендует, ничего не обещает, в том числе "покончить с неравенством, бедностью, расизмом, сексуальной распущенностью, загрязнением окружающей среды и войной". Читатели Вики из числа русских пожилых антикапиталистов ставят ей, данной стихии, это в вину, чего не сделали, мол, гайдаровцы, и не дождаться им от истории прощения. Вики – последний из источников, на который опирается в своей идейной борьбе русский социалист с человеческим, разумеется, лицом. Ранее была преимущественно отечественная литературная классика. От Герцена до Вики – многих славный путь.
Сколько существует капитализм, столько его и поносит удручённый им человек. Из того, что один "изм" не заточен на все хорошее против всего плохого (вон и Вики подтверждает!), выводят, что может быть изобретен другой. Этому посвящаются целые собрания русских обществоведов. "Когда люди, – можно там услышать, – ориентированы на преобразование действительности в соответствии с идеалом, они тянутся к тому, что развивает их, улучшает, облагораживает. В двадцатых годах прошлого века сознательные работяги дневали и ночевали в библиотеках".
К тем, кто не тянулся, относят и Егора Гайдара, но с ним было хуже, чем думают его неутомимые обличители. За год до того, как стать проводником капитализма, Гайдар заявлял о своей верности социалистическому выбору советского народа, выбору семнадцатого года. За год! Как стегала, о боже, этого "пухлого перевёртыша" Мария Розанова, супруга Андрея Синявского! И знали только я, да звезды и смородина, что Егор, как и его друзья-приятели (тот же Отто Лацис), был безупречно искренен. Что же произошло с ними за год? Всего-навсего то, что они прочитали, передавая из рук в руки, несколько книг – книг научных, которых они, кандидаты и даже доктора, до того в глаза не видели. Эти книги им открыли великую, убийственно простую вещь: социализм бесплоден потому, что делает невозможным правильный экономический расчёт, без чего хозяйственная жизнь идет наперекосяк.
Именно этот довод, не имеющий никакого отношения к идеологии, зато исчерпывающе объясняющий, почему того, что нужно покупателю, в СССР всегда не хватает, а чего не нужно – избыток, сделал не одного русского Савла Павлом. Так и выяснилось, что ельцинисты-гайдаровцы были, к счастью, народом не религиозного склада, не юродивыми, декламирующими как по пьяни, так и по трезвому: "Да. Так диктует вдохновенье:/ Моя свободная мечта /Всё льнет туда, где униженье, /Где грязь, и мрак, и нищета", а достаточно сохранными, как выражается психиатрия, людьми, способными менять свои взгляды по мере накопления знаний.
Капитализм – изделие нерукотворное, и обвинять его в том, что оно заражает людей потребительством, но не всех сразу делает богатыми, – то же, что грешить на зиму, приносящую холода
Лацис тогда был заместителем главного редактора журнала "Коммунист" – не хухры-мухры: "теоретический орган" Центрального комитета КПСС, второе по весу после газеты "Правды" издание в коммунистическом мире. Однажды Отто вскользь заметил в нашем разговоре, что надо еще подумать, социализм ли то, что получилось в СССР. "У нас", – сказал он. Через несколько дней – буквально через несколько! – мы с ним обедали в кремлёвской столовой, куда у него были положенные по рангу талоны. Самый обычный, только и того что доброкачественный, обед в пустом зале, первый, кстати, и последний мой обед в жрачной обители для самых избранных… И вот там Отто мне сказал, что он "тут кое-что подчитал" и окончательно убедился, что социализм надо не улучшать, а раз и навсегда выкинуть на свалку. "Это сказка, но она сбивает природный механизм хозяйственной жизни, потому что не позволяет знать, что почем на деле, а не на ценнике от власти. Я столько об этом писал, думая, что чиновник все-таки может нарисовать правильный ценник… Ошибался. Не может. Это, оказывается, азбучное положение. Его никому не удалось опровергнуть, сколько ни пытались. Представляешь? Социализм невозможен по одной причине – и та техническая!" – "Обидно, – сказал я. – Хотя бы по нескольким, а то по одной, да еще технической".
Такие разговоры велись в кремлёвской коммунистической столовой в последние дни ее существования. Улыбаясь над собою вчерашними, мы говорили уже больше не о социализме, а о капитализме – о том, что это изделие нерукотворное, и обвинять его в том, что оно заражает людей, например, потребительством, но не всех сразу делает богатыми, – то же, что грешить на зиму, приносящую холода.
Так у меня появился тест. Всякому левому, когда он предъявляет мне свою веру, я советую поинтересоваться одним-единственным вопросом: о хозрасчёте – потом, мол, продолжим, если обоим захочется. Кто-то так и делает, потом признает, что крыть ему нечем, "а я был дурак", говорит о себе. Другие откликаются по известному шаблону: отойди, сатана! Таковы, между прочим, левые всего мира. Даже самые выдающиеся из них (и они-то первые) давно решили просто исключить хозрасчёт из поля своего зрения и, как они выражаются, дискурса. Технический-де вопрос, он для узких специалистов, а мы широкие. Стоит такой на очередном форуме и ровным голосом читает не по бумажке: "Сейчас нам, русским, стараются вдолбить инокультурный опыт, согласно которому хапать и расточать – добродетельно, а быть неприхотливым и нестяжательным – постыдное убожество, экономический кретинизм и вообще рабья кровь".
Его сменяет другой – и так же монотонно, в противоречии с грозным смыслом своей речи, продолжает: "Стремясь в ряд "цивилизованных стран", мы никогда не сумеем перейти к благородной умеренности и сдержанности, к высокопрестижной и искренней, спокойной аскезе".
С ним соглашается третий: "Извечная русская привычка к аскезе, интегрированная в социальный идеал, может ещё ой-ой-ой как нам пригодиться". Тоже – не поднимая голоса. Догадываясь, что с ним, люди обычно говорят: бубнит своё. Медики, в свою очередь, знают точно, о чем свидетельствует такая монотонность.
"Так вы хотите сказать, – слышится голос читателя, – что они, эти бубнильщики, это самое?" Да, дорогой, именно это я и хочу сказать.
Анатолий Стреляный – писатель и публицист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
