Сохранит ли Владимир Путин власть после 2024 года? Если да, то каким именно образом? А если нет, то кто станет преемником? Эти вопросы вовсю обсуждаются в России думающей публикой, но ответов как не было, так и нет. Однако истории "транзита власти" в Туркменистане и Узбекистане, режимы которых схожи с путинским, могут дать дополнительную пищу для размышлений.
Бывший президент Туркмении Сапармурат Ниязов и его узбекский коллега Ислам Каримов были де-факто пожизненными правителями и отказывались называть имена возможных преемников. Это логично: определив преемника, любой авторитарный лидер становится "хромой уткой". Влияние очень быстро перетекает к тому, кто в скором времени получит возможность переставлять фигуры в высших эшелонах власти и направлять финансовые потоки. Избежать этого можно, только передав власть близкому родственнику, как это произошло в Азербайджане (от отца – к сыну). Но ни сын Ниязова Мурад, ни дочь Каримова Гульнара претендовать на президентство не могли. Мурад вообще предпочитал держаться подальше от Ашхабада, занимаясь бизнесом в Европе, а Гульнара, которую одно время называли с числе преемников Каримова, в момент его смерти находилась под домашним арестом.
Ниязов умер в ночь на 21 декабря 2006 года. По конституции его полномочия на время подготовки выборов нового президента должны были перейти председателю меджлиса (парламента) Овезгельды Атаеву. Но этого не произошло. Уже в первом сообщении о смерти президента говорилось, что руководить комиссией по организации его похорон будет вице-премьер правительства республики Гурбангулы Бердымухамедов. Это был ясный сигнал, считывать который на постсоветском пространстве умели еще во времена СССР. Он исходил от Государственного совета безопасности, состоявшего из руководителей силовых ведомств. Через несколько часов было выпущено еще одно сообщение. Помимо членов этого совета его подписали ведущие деятели кабинета министров и хакимы велаятов (губернаторы областей). В частности, сообщалось, что против Атаева возбуждено уголовное дело, а потому вместо него врио президента назначен Бердымухамедов. В течение нескольких дней меджлис и хальк Маслахты (нечто вроде горбачевского Съезда народных депутатов) приняли все полагающиеся решения. 11 февраля 2007 года Бердымухамедов был избран президентом, которым остается до сих пор. Атаев же был осужден на пять лет тюрьмы. Ему инкриминировалось анекдотичное по туркменским понятиям деяние: запретив сыну жениться на девушке "по мотивам племенной вражды", он спровоцировал её на попытку самоубийства, причём неудачную.
По сути дела, в ночь с 20 на 21 декабря 2006 года в Туркменистане произошел государственный переворот, организованный и осуществленный министрами обороны, внутренних дел, национальной безопасности, начальником пограничной службы и шефом личной службы безопасности Ниязова Акмурадом Реджеповым. Именно он, карьерный сотрудник КГБ и, по слухам, второй человек в государстве во времена Ниязова, был лидером этой хунты. Сразу после смерти Ниязова ее участники изменили определенный конституцией порядок престолонаследия, арестовали пусть и временного, но законного главу государства и назначили на этот пост свою креатуру.
Сразу возник вопрос: почему именно Бердымухамедов был выбран преемником Ниязова? Обычно это объясняют тем, что у него не было собственной силовой базы, а потому он не мог угрожать членам хунты, одновременно перекрывая возможность выдвижения на высшую власть кого-либо из них самих. Иными словами, кандидатура Бердымухамедова устраивала силовиков своей слабостью, что типично для авторитарных режимов. Но, как показывает история, многие персонажи, до поры считавшиеся слабыми и временными, надолго утверждались у власти. Так произошло и в Туркменистане. Через три месяца после избрания Бердымухамедова президентом Реджепов был арестован и вскоре приговорен к 20 годам тюрьмы, в которой он и умер в 2017 году. К началу 2009 года в отставке оказались все члены хунты. Возможно, кому-то из них повезло и он спокойно наслаждается заслуженным отдыхом, но достоверно об их судьбе ничего не известно.
"Транзит власти" в Узбекистане по сути почти ничем не отличался от туркменского. 27 августа 2016 года у Каримова произошел тяжелый инсульт. По словам приглашенного к нему финского нейрохирурга Юха Хернесниеми, в этот день "пациент был фактически мертв, это была смерть мозга. На следующий день власти сообщили, что президент "находится на стационарном лечении", требующем "определённого времени". Лечение завершилось через неделю: 2 сентября поздно вечером правительство и парламент сообщили о смерти президента. К этому времени узбекские силовики и верхушка крупнейших региональных клановых конгломератов – ташкентского, самаркандского-бухарского и ферганского – договорилась о кандидатуре преемника. Руководителем комиссии по организации похорон Каримова стал премьер-министр Шавкат Мирзиёев. Определенный конституцией врио президента, председатель сената Нигматулла Юлдашев пробыл в этой должности пять дней и взял самоотвод, объяснив это отсутствием достаточного опыта в управлении государством. На его место, как и следовало ожидать, был назначен Мирзиёев, которого 14 декабря избрали президентом. Решение Юлдашева было мудрым: два года он спокойно руководил сенатом, а в июне 2019 года возглавил Генеральную прокуратуру республики.
Придя к власти, преемник первым делом убирает с политической арены, а то и лишает свободы соперников и меняет силовую элиту
Судьба других кандидатов на высшую власть сложилась менее благополучно. В их число журналисты и эксперты включали выходца из влиятельной ташкентской семьи, вице-премьера правительства и министра финансов Рустама Азимова. Говорили о президентских амбициях всемогущего при Каримове руководителя Службы национальной безопасности Рустама Иноятова. Похоже, однако, что престарелый Иноятов отказался от прямого участия в борбе за власть и сначала продвигал в президенты своего заместителя Шохрата Гулямова, а затем всё же поддержал Мирзиёева. На следующий день после избрания Мирзиёева Азимов был снят с поста министра финансов. Хотя он и остался первым вице-премьером, контроль за одним из ключевых инструментов власти (денежными потоками, в том числе шедшими из центра в провинции) был передан в другие руки. В июне 2017 года Азимова назначили на третьестепенную должность руководителя национальной компании экспортно-импортного страхования "Узбекинвест". Заметно хуже обстояли дела у Гулямова. Летом 2017 года по обвинению в посягательстве на конституционный строй он был приговорен к пожизненному заключению. Дальше события развивались по знакомому сценарию: убраны, кто в тюрьму, кто в отставку, руководители госбезопасности, заменены все силовые министры, а руководимые ими ведомства подвергнуты основательной чистке. Легче всех отделался Иноятов, перемещенный на почетный, но малозначимый пост советника президента. Похоже, новый президент по достоинству оценил позицию шефа госбезопасности в решающий момент борьбы за власть.
Таким образом, вырисовывается более или менее установившийся сценарий. Пожизненные президенты не просто смертны, но "иногда внезапно смертны". Определенный конституцией временно исполняющий обязанности покойного правителя персонаж отстраняется от власти. Власть на короткое время сосредотачивается в руках верхушки силовых ведомств и нескольких ключевых фигур из высшего эшелона гражданской бюрократии. Они договариваются о компромиссной кандидатуре, не имеющей собственной силовой опоры. Но придя к власти, преемник первым делом убирает с политической арены, а то и лишает свободы соперников и меняет силовую элиту. Его успех зависит от того, сколь умело он использует противоречия между военным командованием, руководством госбезопасности и полиции. Руководители этих ведомств оказываются в своеобразной ловушке: с одной стороны, они играют решающую роль в определении преемника, с другой – становятся первым объектом неизбежной кадровой чистки. Их судьба, как правило, незавидна. И главное: смена высшего руководства не меняет характера режима, остающегося жёсткой авторитарной диктатурой.
Этот сценарий, вполне вероятно, повторится и в Москве. Впрочем, Россия может пойти своим путем: если силовые кланы не договорятся о, казалось бы, приемлемой для них кандидатуре преемника, то противоречия между ними будут нарастать и выйдут за кремлевские стены, приводя к параличу государственного аппарата, гражданским конфликтам и распаду страны. Другой вариант: возникающая на первом этапе "транзита" хунта попытается сформировать нечто вроде "коллективного руководства", как это было в СССР после смерти Иосифа Сталина и свержения Никиты Хрущёва. Но, как показывает советская история, избежать борьбы за власть в такой политической конструкции невозможно. Скорее рано, чем поздно она сосредотачивается в одних руках. Разорвать эту порочную цепь событий можно, лишь перейдя к демократическим процедурам смены власти. Но сама мысль о демократическом "транзите" российским силовикам, да и всему бюрократическому бомонду глубоко противна. А потому и российскому обществу, и окружающим Россию странам стоит готовиться к худшему.
Юрий Федоров – военно-политический эксперт
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
