Главная задача информационно-аналитического сайта Сибирь.Реалии, регионального проекта Радио Свобода, – честный, сбалансированный, непредвзятый, точный рассказ о ежедневной жизни важнейших территорий Российской Федерации, восполнение дефицита информации о Сибири, анализ социально-экономических процессов, протекающих в этом богатом, вроде бы давно освоенном, но во многом все еще неизвестном в европейской части страны крае. Самые интересные репортажи и комментарии Сибирь.Реалий читайте на страницах сайта Радио Свобода.

Генерал-лейтенант Белой армии барон Роман фон Унгерн и красный партизан Пётр Щетинкин: город Ново-Николаевск (ныне Новосибирск) переплёл и навсегда соединил судьбы этих исторических персонажей, оказавшихся по разную сторону исторических баррикад. Их до сих пор проклинают и ими до сих пор восхищаются. О них спорили, спорят и ещё долго будут спорить. В их противостоянии – драматическая история России времен Гражданской войны.

​Пётр Ефимович Щетинкин родился в 1884 году в Рязанской губернии. Из крестьянской семьи, окончил школу подпрапорщиков, во время Первой мировой войны состоял в 29-м Сибирском стрелковом полку. За храбрость награждён четырьмя Георгиевскими крестами. Закончил войну в декабре 1917 года в чине штабс-капитана и вернулся в Сибирь, где был назначен начальником уголовного розыска Ачинского уезда Енисейской губернии.

Помимо собственно борьбы с преступностью, Щетинкин занимался "подавлением контрреволюционных организаций и хлебного саботажа". После падения советской власти в Сибири сформировал партизанский отряд. Историки свидетельствуют, что для агитации крестьян Щетинкин зачастую использовал монархические воззвания: "Да здравствует Государь Император Михаил Александрович! Председателем Правительства Государь Император назначил Владимира Ильича Ленина. Все на борьбу с Колчаком!" Вот фрагмент из воспоминаний генерала Константина Сахарова, он цитирует приказы и воззвания бывшего штабс-капитана Щетинкина: "Великий Князь Николай Николаевич взял на себя всю власть над русским народом. Я получил от него приказ, присланный с генералом, чтобы поднять народ против Колчака… Ленин и Троцкий в Москве подчинились князю… и назначены его министрами… Призываю всех православных людей к оружию. За царя и советскую власть!"

То же и у Георгия Думбадзе: "Я, Великий Князь Николай Николаевич, тайно высадился во Владивостоке, чтобы вместе с народной советской властью начать борьбу с продавшимся иностранцам предателем Колчаком. Все русские люди обязаны поддержать меня". Те же авторы рассказывают о жестокости партизан и одной из причин поражения белой Сибирской армии указывают именно "партизанщину". Противники находили деятельность Щетинкина "чрезвычайно опасной", называли его "страшным предводителем красных, который, как призрак, появляется внезапно и так же внезапно исчезает", и назначили за его голову награду в 50 тысяч рублей золотом.

Весной 1919 года в предгорьях Саян казачья сотня барона Унгерна какое-то время преследовала отступавший отряд Щетинкина. Красные укрылись в тайге и смогли совершить 700-километровый переход через горы на реку Ману. Щетинкин стал командиром отдельного Северо-Ачинского полка, а потом и начальником штаба Народной армии Александра Кравченко. Был членом Чрезвычайного революционного трибунала для суда над министрами правительства Колчака.

Гражданская война в Сибири закончилась, но в августе 1920 года Щетинкин сформировал из бывших партизан и "сочувствовавших" стрелковый полк, который отправился на Украину и принял участие в битве за Перекоп. Командарм Михаил Фрунзе даже назвал Щетинкина "сибирским Чапаевым". В 1920-м он вступил в партию, а в марте 1921-го приказом штаба 5-й Красной армии назначен "начальником и военкомом отдельного Красного добровольческого отряда для борьбы против Унгерна..."

Роман (Фёдорович) фон Унгерн-Штернберг родился в 1885 году в Австрии. Барон, окончил Павловское военное училище. В Первую мировую войну пять раз был ранен, досрочно возвращался в строй, дослужился до есаула, награждён различными орденами. После революции вместе с атаманом Григорием Семёновым занимался формированием антибольшевистских национальных отрядов в Забайкалье. В начале 1920-х годов барон – начальник Азиатской конной дивизии, генерал-лейтенант. В борьбе с красными регулярно предпринимал жестокие рейды вглубь Забайкалья. Унгерн был одержим идеей восстановления монархий на всем Евразийском континенте. В июле 1919 года он вступил в брак с принцессой цинской династии Цзи, ставшей Еленой Павловной.

Унгерн порвал с атаманом Семёновым, принял на себя командование "вооруженными силами, находящимися на территории Монголии", и в феврале 1921 года после ожесточённых боёв освободил от китайцев город Ургу (ныне Улан-Батор). По городу прошла волна грабежи, контрразведка жестоко преследовала иностранцев, в первую очередь евреев, считавшихся главными виновниками революций. Рассказы об этих событиях на долгие годы испортили репутацию Унгерна: пресса рассказывала о повсеместных грабежах и массовых убийствах мирного населения, подделывались фотодоказательства.

Например, это фото, подписанное 1921 годом, на самом деле сделано в 1912-м, во время борьбы русских с хунхузами (китайскими бандитами), нападавшими на Китайско-Восточную железную дорогу. Угол фотографии оторван, видимо, с целью не допустить возможности по военной форме определить более точное время съёмки. На полной фотографии лучше видны и погоны времён Русско-японской войны, и бритые лбы, что характерно для армии империи Цин.

Во время взятия Урги был освобождён из заключения глава монгольских буддистов Богдо-гэгэн VIII, его возвели на трон великого хана, последнего хана независимой Монголии. Вскоре от китайской оккупации была освобождена и вся Внешняя Монголия. Унгерну был пожалован потомственный княжеский титул первой степени "дархан-хошой-чин-ван" со всеми атрибутами (жёлтый халат, жёлтые поводья, зеленый паланкин). Этот халат с прикреплёнными поверх него генеральскими погонами "А.С." ("Атаман Семёнов") Унгерн носил в последние часы жизни; халат находится ныне в краеведческом музее Минусинска.

В мае 1921 года Унгерн принял решение о военном походе в Россию. Но кампания шла с переменным успехом, население не торопилось поддерживать "освободителей", а Красная армия была уже хорошо организована. 28 июня 1921 года советские войска пересекли границу Монголии, а 6 июля Ургу заняли объединённые силы советских войск и красных монголов под командованием Сухэ-Батора.

Азиатская дивизия отступила в Монголию. Далее заговор, бунт, бегство. И здесь вновь появляется Щетинкин: 20 августа он взял Унгерна в плен. Есть несколько версий этого события. По одной из них, командир Азиатской дивизии был передан красным монголами, по другой, был окружён и сдался сам, по третьей, спящего Унгерна связали красные заговорщики и оставили в палатке на берегу Селенги. Вскоре на палатку наткнулся разъезд красных. Так или иначе, но пленение героя Монголии, вероятнее всего, произошло вследствие заговора его же бывших сторонников. Официальная же версия событий гласит, что "Унгерн взят в плен в районе Квантуля с 3 знаменами и свитой в 90 человек".

Взявшие барона красные были бойцами разведотряда 35-го кавалерийского полка. Но "в нужном месте и в нужное время" оказался Щетинкин. Под конвоем из 20 человек он отправил пленника в штаб с приказом "в случае попытки со стороны бандитов произвести нападение и отбить Унгерна расстрелять последнего в голову". Щетинкина наградили орденом Красного Знамени, новое монгольское правительство присвоило ему звание "Тимур-Батор Джаль-Джуль" ("Железный командир-богатырь"). "Творя новую жизнь в Центральной Азии, она [пролетарская революция] поймала в свои твердые зубья одного из злейших врагов трудящихся России и всего мира бандита Унгерна. Она поймала его и не отпустит", – писала советская пресса. Унгерна доставили сначала в Иркутск, а в начале сентября – под усиленной охраной в Ново-Николаевск. Причём "в звериной клетке… на открытой платформе".

Председатель Сибревкома Иван Смирнов и Сиббюро просили Москву: "Барон Унгерн 22 августа был окружен нашим авангардом и вместе со своим штабом взят в плен. Под сильным конвоем Унгерн препровождается в Новониколаевск, где предполагаем предать суду Отделения Верховного трибунала ВЦИК Сибири по обвинению в измене. Суд будет иметь большое политическое значение. Прошу Вашего заключе­ния". Просьба удовлетворяется. 5 сентября на заседании Политбюро Ленин даёт разрешение "об оставлении Унгерна для следствия и суда над ним в Сибири". Ещё 26 августа Владимир Ильич передаёт в Ново-Николаевск, уже тогда ставший административным центром: "Советую обратить на это дело побольше внимания, добиться проверки солидности обвинения и в случае, если доказанность полнейшая, в чем, по-видимому, нельзя сомневаться, то устроить публичный суд, провести его с максимальной скоростью и расстрелять".

В ночь на 7 сентября пленника наконец-то привезли в Ново-Николаевск. Секретарь Сибирского областного бюро ЦК РКП(б) Емельян Ярославский (Губельман) в передовице газеты "Советская Сибирь" от 11 сентября подробно описал жесточайший характер "оскрёбыша прибалтийских баронов" и расставил все точки над "i": феодал, грабитель, убийца: "Путь его отмечен пожарами и неслыханными зверствами". 15 сентября в летнем театре сада "Сосновка" "в присутствии двух тысяч рабочих, крестьян и красноармейцев" состоялся гласный суд Верховного трибунала. Защитник, бывший присяжный поверенный Боголюбов, не отрицая вины подсудимого, говорил о его психическом расстройстве, но приговор был предрешён. "Гибель барона Унгерна – это гибель последнего феодала, который пытался противопоставить неумолимому ходу истории силы прошлого: идею монархии, власть дворянства, господство духовенства и бесправие народа". Государственный обвинитель Ярославский в своей речи использовал следующий политический тезис: "Суд над бывшим бар. Унгерном является не только судом над личностью барона Унгерна... он является судом над целым классом общества, который привык властвовать, который от этой власти не может отказаться и хочет ее удержать, хотя бы для этого надо было истребить половину человечества".

Действительно, этот процесс должен был дать понять всем (в первую очередь, охваченной восстаниями Сибири), что альтернативы большевикам нет и быть не может. "Приговор, который будет сегодня вынесен, должен прозвучать как смертный приговор над всеми дворянами, которые пытаются поднять свою руку против власти рабочих и крестьян. И пусть здесь этот приговор будет вынесен".

Нахождение самого уголовного дела осуждённого пока "не установлено". Спустя 77 лет, 25 сентября 1998 года, Президиум Новосибирского областного суда (дело №10с-98), рассмотрев ходатайство о реабилитации, нашёл "приговор Чрезвычайного революционного трибунала от 15 сентября 1921 года в отношении Унгерна фон Штернберга Романа Фёдоровича законным и обоснованным".

К теме "чёрного барона и всадника" обращались многие писатели. Новосибирский литератор Валерий Тарасов писал, что и на суде, и после барон держался достойно: "По докладу коменданта ПП т. Максимова, руководившего приведением приговора в исполнение, Унгерн вел себя спокойно. Никаких просьб о помиловании не заявлял. К обеду попросил добавку. Шутил и смеялся с комендантом Максимовым и нач. внутренней тюрьмы Зорким. Казнь была на рассвете. Завязать глаза или повернуться спиной отказался". Отсутствие документов, как водится, породило огромное количество откровенных баек о казне Унгерна. Якобы большевики предлагали Унгерну "служить в красной совдивизии"; якобы расстреляли барона не сразу, а сначала "угрозами и пытками, то посулами сохранить жизнь понуждали указать место, где он спрятал свои богатства". Историк Борис Соколов в книге "Черный всадник" писал: "Спустя долгое время после его расстрела в Ново-Николаевске по Сибири упорно циркулировала легенда, дошедшая и до Урги, о том, что барону каким-то образом удалось бежать в ночь перед расстрелом, а большевики, чтобы избежать этого афронта, вместо барона будто бы расстреляли очередного смертника, каковых у них в запасе всегда было довольно".

Пётр Щетинкин в октябре 1921-го выехал в Москву лично докладывать главкому обстоятельства пленения, начал там учёбу на военно-академических курсах высшего комсостава Красной армии, которые с первого раза не закончил. Как написано в автобиографии 1923 года, "благодаря сложившимся тяжёлым материальным условиям семьи вынужден был оставить на 4 месяца ранее их окончания". Семья Щетинкина переехала в Ново-Николаевск. Протяженную границу с Китаем и Монголией несколько лет фактически никто не охранял. Осенью 1922 года был создан Сибирский пограничный округ, начальником штаба которого был назначен Щетинкин. Кроме того, он являлся начальником 3-го отделения контрразведывательного отдела Полномочного представительства ОГПУ по Сибири.

Его командирская карьера развивается успешно: в 1923 году Щетинкина назначили командиром созданного отдельного Сибирского полка войск ОГПУ СССР, в 1924-м наградили знаком "Почётный чекист", в 1925 года эскадрон под его командованием ликвидировал повстанческий отряд Константина Замащикова. В 1926 году Щетинкин наконец окончил курсы высшего комсостава РККА и был назначен военным советником в столице советской Монголии Улан-Баторе. По сути, Щетинкин занял место Унгерна. Спустя 6 лет после расстрела злейшего врага советской власти, в ночь на 30 сентября 1927, он также был убит: в Улан-Баторе "при неясных обстоятельствах", то ли своими, то ли белыми в отместку, есть даже версия, что в пьяной драке. При этом ТАСС сообщил, что Щетинкин умер "от паралича сердца".

Тело забальзамировали и перевезли в СССР. Похороны Щетинкина превратились в политическую демонстрацию: по пути в Новосибирск траурный поезд повсеместно встречали митингами, возложением венков, салютом партизанских знамен. По информации газеты "Советская Сибирь", за сутки с вождем "партизанщины" пришли проститься 25 000 жителей города, в похоронной процессии участвовали 30 000 человек. Такого скопления людей город не видел очень давно.

В честь Петра Щетинкина было предложено построить детский дом и самолёт, в пяти сибирских городах его именем названы улицы. Скульптору Надольскому заказали проект памятника на могилу, но до исполнения так и не дошло: лишь через 7 лет на могиле вместо временного был установлен памятник из светло-серого уральского мрамора, увенчанный звездой. Потом его поменяли на бронзовый бюст, исполненный по одной из партизанских фотографий: в "кубанке" и бекеше, с шарфом. В конце 1950-х годов при реконструкции сквера бюст перенесли к ДК им. Дзержинского, а саму могилу неожиданно "потеряли", точнее, закатали асфальтом. Но спохватились родственники, могилу восстановили, положив на неё гранитную плиту (она существует и поныне, правда, сильно расколота). Тогда же на аллее сквера в ряду других памятников большевикам был установлен и новый бюст Щетинкина. В январе 1992 года неизвестные свалили его с пьедестала. Опасаясь дальнейшего вандализма, бюст спрятали в подвальных помещениях, а постамент так и стоял. Теперь и его разобрали.

Оба "железных богатыря" революции покоятся в новосибирской земле. В память об одном остались улица и могила, в память о другом не осталось ничего. Несколько раз выдвигалась идея установки памятника Роману Унгерну, но ее не поддерживали ни представители власти, ни большинство горожан.

Константин Голодяев – сотрудник Музея Новосибирска

Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции