С 19 марта российские суды ушли на карантин. Рассматриваются только неотложные дела, граждан в суд не пускают. В Постановлении Верховного суда говорится, что при наличии технической возможности суды должны проводить заседания по видеосвязи. При этом нет единого регламента, которому должны следовать суды в режиме карантина. Радио Свобода разобралось, как в условиях пандемии работают суды в России и почему такой режим работы нарушает права человека.

Минимум до 10 апреля суды в России рассматривают только дела по мере пресечения, о защите интересов несовершеннолетнего или лица, признанного недееспособным, а также дела в порядке "приказного производства". Работа судов по остальным делам приостановлена, при этом обвиняемые, в отношении которых была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, остаются в СИЗО. Родственники заключенных из разных регионов России сообщают правозащитникам о недостатке средств защиты и медицинского оборудования в учреждениях ФСИН. По данным ФСИН, в российских СИЗО содержится более 99 тысяч человек.

Суды же рассматривают дела по новому алгоритму, причем в каждом регионе алгоритм свой. Заседания проходят без слушателей, все чаще без обвиняемых (они, если повезет, принимают участие по видео-конференц-связи), а иногда и вовсе в онлайн-режиме.

Суды на карантине

Юристу Данилу Нургалееву позвонили 26 марта, когда все суды уже закрылись на карантин. Его доверителя, главу Всетатарского общественного центра Фарита Закиева, вызвали в отделение полиции для составления протокола за нарушение организации митинга в день Конституции Татарстана, который прошел полгода назад. Но когда Нургалеев приехал, оказалось, что процесс уже идет. Ни перенести заседание, ни провести его очно судья не разрешил. В режимном помещении, куда завели Нургалеева и Закиева, были только оперуполномоченные, на подоконнике стоял ноутбук. Судья вел заседание по видеосвязи. Карантинную дистанцию в полтора метра никто не соблюдал – все толпились у экрана.

"Это, конечно, полная правовая деформация, – вспоминает онлайн-заседание Нургалеев. – Если даже в обычном процессе лицо, привлекаемое к ответственности, часто не может добиться тех прав, которые ему гарантирует КоАП, то в режиме проведения заседания по видео о правах говорить не приходится вообще, поскольку даже такие базовые вещи, как вызов свидетелей или рассмотрение материалов дела, практически невозможны".

Видео из материалов дела в полиции воспроизвести не удалось, и его пришлось смотреть на мониторе судьи, который он показывал в камеру. Закиева оштрафовали на 10 тысяч рублей по ч. 1 ст. 20.2 КоАП (нарушение порядка проведения публичного мероприятия). По мнению полиции, на согласованной акции 6 ноября 2019 года несколько активисток выступили не по теме митинга, а Закиев их не остановил.

Это не единственное заседание в Казани, проведенное в онлайн-режиме. Активистку Марину Шоетову в ходе рассмотрения административного дела по Skype оштрафовали на 150 тысяч рублей по обвинению в незаконной организации акции против поправок в Конституцию. Сама активистка утверждает, что даже не участвовала в пикетах.

Завели вниз, в подвал отделения, где обычно оставляют задержанных на ночь до суда. Там ноутбук, на мониторе – маленькое окошечко, не во весь экран, там и был судья", – рассказывала Шоетова Радио Свобода.

В Свердловской области провели первое заседание по видеозвонку в WhatsApp. Суд приостановил работу кафе, которое продолжало принимать посетителей, несмотря на запрет.

Юристы отмечают, что проведение заседаний через Skype, Whatsapp или любой другой мессенджер незаконно, подобной нормы нет ни в одном кодексе. Закон предусматривает, что обвиняемый может участвовать в заседании посредством ВКС (видео-конференц-связи), эта норма применяется при определенных условиях. Например, когда участник процесса находится в другом регионе, в таком случае суд выносит определение об использовании ВКС. Тогда участник процесса в указанное время приходит в суд в своем регионе, из которого и организуется видеотрансляция.

Также в Уголовно-процессуальном кодексе (УПК) есть норма, которая позволяет все судебное заседание проводить по ВКС. Юристы отмечают, что подобная мера применима к статьям, связанным с терроризмом, диверсией, госизменой, шпионажем. В таком случае суд должен мотивировать решение о проведении заседания по ВКС, исходя из того, что обвиняемый может представлять опасность для участников процесса или порядка судебного заседания.

2 апреля стало известно, что Совет Федерации разработал законопроект о проведении заседаний в онлайн-режиме. В условиях карантина это, по мнению чиновников, поможет судебной системе работать, поскольку из-за закрытия судов тысячи дел просто не рассматриваются. Документа в открытом доступе пока нет.

Право на суд

"Адвокаты просят суды изменять меру пресечения с содержания под стражей хотя бы на домашний арест, ссылаясь на карантин и риск заражения. Чем отвечают суды? Привычно продлевая стражу, они делают это теперь без присутствия обвиняемых. Их не привозят из СИЗО, ссылаясь на карантин, а ВКС (видео-конференц-связь) не организовывают просто "потому что гладиолус". То есть никак не объясняют и не пытаются организовать", – написала на своей странице в Facebook адвокат Мария Эйсмонт.

1 апреля состоялось заседание по продлению меры пресечения подзащитного Марии Эйсмонт и Эльдара Гароза. Адвокат поясняет, что мужчина под стражей уже 10 месяцев, его обвиняют в оправдании терроризма за то, что он "разместил "ВКонтакте" анархистский ролик для шести подписчиков". Мария Эйсмонт подчеркивает, что заседание состоялось, несмотря на то что обвиняемый не только не присутствовал в зале, но даже не имел возможности принять участие в процессе по видео-конференц-связи. В то же время по закону суд не может рассматривать ходатайство о продлении срока содержания обвиняемого под стражей в его отсутствие, исключением могут быть только случаи, когда обвиняемый находится "на стационарной судебно-психиатрической экспертизе" и "иные обстоятельства, исключающие возможность его доставления в суд", эти обстоятельства должны быть подтверждены документами (ч. 13 ст. 109 УПК РФ).

По словам Эйсмонт, следователь предоставил суду врачебную справку о том, что в СИЗО карантин, после чего суд удовлетворил ходатайство стороны обвинения о проведении заседания без обвиняемого. Адвокат отмечает, что таким образом было нарушено право ее подзащитного на личное участие в судебном заседании, прямо гарантированное ему законом.

"На заседании рассматривается вопрос свободы человека, а у него нет возможности выступить в суде, представить доказательства о том, что он не будет скрываться от следствия, у него нет возможности отвечать на вопросы. У нашего подзащитного есть диагноз, и когда суд пытался выяснить насчет него, ответить на вопрос мы не смогли, потому что мы не все знаем, – говорит Мария Эйсмонт. – При этом сам обвиняемый точно смог бы ответить на вопрос про свои проблемы со здоровьем. Опять же предмет рассмотрения – наличие или отсутствие некой общественной опасности человека для общества. Суд должен решить, оставлять человека под стражей или можно выпустить под домашний арест. И как суд может принимать решение, не видя даже по телевизору этого человека, судьба которого решается? Это полная профанация".

Адвокат Дмитрий Сотников тоже сообщал, что его подзащитного не доставили в суд на заседание о продлении меры пресечения. По его словам, следователь в суде также указал на то, что в СИЗО карантин.

"К. Э. был фактически лишен права на защиту. Так как он не был доставлен в суд на основании справки об объявлении в следственном изоляторе карантина. Однако, в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 208 УПК РФ в случае наличия у обвиняемого тяжелого заболевания, препятствующего его участию в следственных действиях, уголовное дело должно было быть приостановлено. Настоящее же уголовное дело приостановлено не было. К. Э. не признавался судом заболевшим. Таким образом, препятствия в доставке К. Э. в судебное заседание, в котором очно участвовали следователь, двое защитников, прокурор, председательствующий и секретарь, отсутствовали, равно так же, как отсутствовал риск для жизни и здоровья иных участников процесса", – пишет Сотников.

Адвокат подчеркивает, что срок заключения под стражей у его доверителя истекал только 8 апреля. Дмитрий Сотников ходатайствовал об отложении судебного заседания, чтобы он смог согласовать позицию с подзащитным, но суд принял решение провести заседание в назначенный день в отсутствие обвиняемого.

Выхода нет

Юристы подчеркивают, что в Постановлении Верховного суда от 18 марта не дан четкий перечень категорий дел безотлагательного характера, которые должны рассматриваться во время карантина. Это повышает риск неоднозначного толкования тезисов, изложенных в документе. В то же время даже то, что прописано в Постановлении, исполняется избирательно. Дело по изменению меры пресечения активиста Константина Котова, например, суд неотложным не посчитал.

Константина Котова в сентябре 2019 года приговорили к четырем годам колонии по "дадинской" статье (ст. 212.1 УК) за несколько протоколов о нарушении правил проведения массовых мероприятий.

27 января Конституционный суд обязал пересмотреть приговор, сославшись на постановление в отношении Ильдара Дадина – первого осужденного по статье 212.1 УК. Второй кассационный суд 2 марта отменил постановление Мосгорсуда, дело отправили на пересмотр, а Константину Котову на это время избрали меру пресечения в виде содержания под стражей. Адвокаты дважды обжаловали меру пресечения в Верховном суде, обращались в Мосгорсуд с ходатайством об изменении меры пресечения на не связанную с содержанием под стражей, но заседание не состоялось до сих пор.

"Неотложными считаются дела по продлению меры пресечения, а когда суд возвращает дело на пересмотр, не согласившись с приговором, оно, получается, неотложным не считается. И человек остается сидеть. Вышестоящий суд с приговором не согласился, человек не признан виновным, но его дело не срочное, – отмечает один из адвокатов Константина Котова Алхас Абгаджава. – В то же время дела по продлению меры пресечения рассматривать можно. Вопрос-то, в общем, один и тот же, только там дела на вход, а здесь – на выход. То есть на выход – это не неотложно, а на вход – неотложно. Вот и вся объективность".

Пересмотр приговора Котову должен был состояться 26 марта, но за два дня до этого суд уведомил защиту, что в связи с пандемией заседание переносится на 14 апреля. 26 марта на сайте Мосгорсуда появилась информация о переносе заседания по делу, но причина – "неявка участников". В то же время адвокаты Котова получили ответ Мосгорсуда, в котором сообщалось, что 26 марта суд все же провел заседание, принял решение о переносе, разъяснил адвокатам, что невозможно безотлагательно рассмотреть изменение меры пресечения, а сама мера "может быть обжалована одновременно с приговором" – 14 апреля. Мария Эйсмонт заявила, что в действительности адвокатам ничего не разъясняли.

"Ладно бы следствие и прокуратура это всё проталкивали, их мотивацию понять можно. Но суды, по идее, должны сказать: "Мы так же неотложно должны рассматривать вопросы об освобождении возможном или безусловном. В противном случае не должны рассматривать и продление меры пресечения". Но этого не происходит, человек продолжает сидеть, хотя виновным его не признали", – говорит адвокат Алхас Абгаджава.

Адвокат Леонид Соловьев считает, что действующий режим работы судов тормозит рассмотрение уголовных дел и нарушает право подсудимых на защиту. "Дела не рассматривают, а обвиняемые продолжают сидеть в изоляторах", – отметил адвокат в комментарии Радио Свобода.

Подзащитная Соловьева активистка Дарья Полюдова находится в СИЗО с 16 января. Апелляцию на ее арест, который 10 марта продлили еще на несколько месяцев, суд рассматривать в срочном порядке не стал – по словам адвоката, ему просто не ответили на ходатайства. Связи с Дарьей у него нет с 31 марта, когда адвокатам ограничили доступ в СИЗО.

Сам за себя

Юристы отмечают, что меры, направленные на то, чтобы ограничить деятельность судов рассмотрением срочных дел, – правильные и разумные в условиях пандемии. В случаях, когда есть веские основания, в связи с которыми обвиняемого не могут доставить в суд, допустимо использование системы ВКС. Проблема в том, что и этот минимум, как показала практика, судами исполняется не всегда, а нормы постановления толкуются избирательно.

"Обвиняемым избирают меру пресечения. Вы можете обеспечить ее правильное процессуальное продление так, как установлено законом? Нет? Тогда меняйте эту меру пресечения на более мягкую. Это ваши проблемы, как вы будете его отслеживать и не давать ему сбежать, но держать его в тюрьме вы можете только в установленном законом порядке. Если вы этот порядок выдержать не можете, никакой карантин и эпидемия оправданием быть не могут. Потому что мера пресечения часто никак не направлена на безопасность [общества], она направлена на удобство следственного органа, который решил, что человек должен быть под стражей, – говорит Алхас Абгаджава. – Такая система у нас выстроена, когда никто не берет на себя ответственность, а суд формально просто все утверждает. Кто на себя ответственность возьмет? Следователь, который мог бы избрать другую меру пресечения? Если преступление тяжкое – а это зависит не от тяжести совершенного, а от санкций, предусмотренных статьей, – то он избирает ту меру пресечения, которую привык избирать, иначе его не поймут, скажут, что коррупция. И никто не будет делать скидку на пандемию. Тут каждый боится только за себя. Работу судов не стоит рассматривать в отрыве от работы всей системы в целом".

Правозащитники "Московской Хельсинкской группы" призвали российские власти провести "максимально широкую амнистию в кратчайшие сроки" из-за коронавируса. Они отметили, что люди в местах лишения свободы находятся "в особой опасности – в связи с переполненностью, недостаточным доступом к качественной медицинской помощи и ослабленным иммунитетом, а также в связи с постоянными контактами с другими и невозможностью изоляции".

В то же время в СПЧ поступил проект закона об амнистии, которая затронет тех, кто находится в следственных изоляторах СИЗО. "В наших условиях это большая группа риска и надо думать о том, как этот риск уменьшить – в первую очередь в СИЗО", – сказал Русской службе Би-си-си один из авторов проекта амнистии, директор Института прав человека Валентин Гефтер.

Проект амнистии предлагает прекратить уголовные дела за "малозначительные по своей общественной опасности преступления" с наказанием менее трех лет лишения свободы, отложить рассмотрение уголовных дел с наказанием менее пяти лет лишения свободы. Но единого мнения по этому поводу у власти пока нет.

Амнистировать заключенных решили уже несколько стран. Иран освободил 200 тысяч человек, многие из которых были политическими заключенными. В Германии, где решили отпустить несколько сотен человек, заключенные должны будут вернуться и отсидеть свой срок после того, как эпидемия закончится. Похожие меры приняли Франция, США, Иордания, Судан, Бахрейн, Индия и Канада.