Классическая эмиграция - это переселение из одной страны в другую. Причины могут быть разными: экономические, политические, личные. Но случай массового переезда евреев в Израиль – особый. Собеседники киевской журналистки Елены Холоденко – украинские евреи, живущие в Израиле.

Елена Холоденко: Тема эмиграции бесконечна. Поэтому тех, кто уехал из свой страны, я расспрашивала только об одном: о чем они молчат или говорят неохотно. Сегодня речь пойдет о людях, которых за границей ждут и страна, и родственники. Это израильские репатрианты, семья из Киева, Иосиф Кричевский, Изабелла Кантор и их дочь Александра Кантор. Саша приехала в Израиль в свои 25, выучила иврит, и отложив украинский диплом маркетолога в сторону, освоила менеджмент. Сейчас она тим-лидер в службе поддержки одной из международных финансовых компаний. Девушка сделала все, чтобы через четыре года забрать из Украины родителей, уже пенсионеров. Отец ее в прошлом высококлассный инженер, мама – учитель русской словесности, оба со стажем в целую жизнь.

Иосиф Кричевский: Каждый эмигрант, каждая семья – разные, каждый молчит о своем. Я оставил в Украине очень близких людей. У меня, когда я уезжал, сердце разрывалось пополам. Но мы сейчас перезваниваемся каждый день по Скайпу. Я еще не очень хорошо знаю язык, поэтому, если ко мне обращаются, я не всегда понимаю. Ко мне надо обращаться медленно, четко выговаривая слова. Я думаю, это пройдет. У нас здесь соседи, они почти все ивритоговорящие, подходят, здороваются, что-то спрашивают. Нам дают какие-то деньги, пускай совсем небольшие, но за эти деньги мы живем здесь, где-то подрабатываем — это разрешается. Здесь совсем другая медицина. У меня всегда было очень большое давление, еще была куча болезней, здесь меня за полгода поставили на ноги. Мне дали денег как человеку, который прошел Холокост, с меня не берут деньги за лекарства. Евреи должны жить в одной стране, я так считаю.

Александра Кантор: Мне кажется, боль эмигрантов, которые живут в Израиле, связана с теми обстоятельствами, при которых они уехали. Израиль — это страна, которая в принципе построена руками эмигрантов. Поэтому все организации здесь говорят минимум на трех языках — русский, английский и иврит. И арабский обязательно.

Я всегда мечтала жить в Израиле, мне была близка еврейская культура, еврейские традиции, и я решила попробовать себя и переехать. Когда я приехала, то достаточно долго не могла себе признаться в том, что эмиграция — это во многом шаг назад в самом начале. Все говорят: надо начинать с нуля. Действительно почувствовать, что такое начать с нуля, мне пришлось только тогда, когда я приехала в Израиль. Общество здесь очень теплое, потому что в каждой семье есть человек, который когда-то прошел через эмиграцию в Израиль. Но очень важно при эмиграции четко понимать до переезда, почему ты переезжаешь. Ты переезжаешь куда-то, а не уезжаешь откуда-то. Если переезд значит –убежать из страны, то в новой стране ему тоже будет плохо. Для меня Израиль стал домом по-настоящему в тот момент, когда приехали родители. Не только тот факт, что они приехали, дал мне почувствовать, что я дома, но и то, как Израиль отреагировал на такое изменение в моей семье, он как будто еще больше меня принял. Евреев как магнитом тянет в Израиль. Человек, который не испытывает таких чувств, он видит, что это страна, которая находится на Ближнем Востоке, что во многих сферах меньше организации, меньше порядка. Эти люди видят восточный темперамент, который для них в диковинку.

Подавляющее большинство моих друзей, которые из России, приехали в Израиль в последние пять лет, они очень тепло относятся к абсолютно любому русскоговорящему человеку, которого они встречают в Израиле. Все политические сложности, вся ненависть, вся взаимная злость, все это осталось там. Нас всех объединяет похожее детство, похожие певцы в нашем детстве, похожие книги, которые мы читали, похожие школы, в которые мы ходили. Я люблю рассказывать о случае, произошедшем два года назад. Моя одноклассница, армянка, которая в данный момент живет в Москве и поет в хоре, приехала в Израиль с гастролями. Они выступали в Иерусалиме, концерт был посвящен Дню России. Она пригласила меня, сказала: «Приходи с мужем, можете взять еще друзей». И вот мы пошли. Я из Украины, мой муж из Баку, друг мужа из Казахстана, его жена из Риги, пошли слушать армянку из Москвы, которая пела на Дне России в Иерусалиме. Я с друзьями, которые приехали в Израиль из Украины, очень часто говорю по-украински. Иногда дома с мужем, муж ничего не понимает, но ему очень нравится. Он уже запомнил некоторые выражения и иногда меня шокирует. Муж по-русски плохо говорит. Он приехал в 8 лет из Азербайджана. Он израильтянин-израильтянин, его первый язык иврит. Когда он начинает говорить мне какие-то слова или фразы по-украински — это очень мило, очень приятно. Я не могу себе представить ситуацию, при которой я вернусь в Украину или уеду в третью страну.

Для меня Израиль — это то место, где я хочу, чтобы была моя семья, росли мои будущие дети. У нашей семьи есть история. В 20-е годы ХХ века брат моего дедушки с семьей приехал в Палестину, они сюда приехали, прожили здесь порядка четырех лет и уехали по абсолютно понятным, объективным причинам — здесь тяжелый климат, малярия, комары, пустыня, болота, очень тяжело, люди болели. Конечно, они выбрали вернуться назад на Украину и были расстреляны в Бабьем Яру. В нашей семье иногда вспоминают улицу, на которой они жили в 20-е годы ХХ века в Тель-Авиве, на которой возможно, мы так предполагаем, стоял их домик. Я каждый раз, когда хожу по этой улице, думаю о них и думаю о значимости нашего переезда в Израиль для нашей семьи.

Изабелла Кантор: Я очень боялась момента, когда я, собрав чемоданы, переступлю порог своей киевской квартиры, ощущая, что, возможно, это навсегда. Наверное, радость встречи с дочкой, охота к перемене мест как-то сгладили этот момент расставания. Я в школе так рыдала, прощаясь со своими коллегами и учениками. Мы приехали сюда и поняли, во всяком случае я поняла, что все нормально, жизнь продолжается и во многом только начинается. Теперь не страшно. Это раньше, когда уезжали, эмигрировали, уезжали в Израиль, или в Америку, или в Германию, казалось, что это навсегда, как будто умер. Сейчас, слава богу, этого ощущения нет. Надо сказать, что я приехала в Израиль прямо от школьной доски. То есть я ушла в отпуск и по окончанию отпуска мы уехали. Поэтому немножко было страшно, чем же я буду заниматься, неужели вся жизнь моя теперь сведется к тому, чтобы ходить по врачам и на рынок. Поначалу так и было. Потом, к счастью, мы пошли учить иврит — это меня вернуло в школу. Мне было очень интересно учиться. Конечно, это всё утрата статуса, потеря, скажу без ложной скромности, восхищенных глаз, на меня смотрящих. Это было немножко сложно потерять. Но каждый раз, когда я приезжаю в Киев, я встречаюсь с учениками, с коллегами, они мне на короткое время этот статус возвращают. Здесь очень много для нас проводится субсидированных экскурсий. Не дают нам скучать. И вот однажды, возвращаясь из очередной интересной экскурсии, я попросила, чтобы меня высадили недалеко от моего дома. Вот я вышла, такой приятный майский вечер, не жарко, солнышко уже садится, синее-синее небо. И у меня совершенно на подсознании вдруг прозвучало: я дома.

Израильское общество многонационально. Шутя говорят, не знаю, насколько это точно, что здесь живут евреи 70 национальностей. И поэтому, конечно, когда возникает вопрос об Украине, то этот вопрос может возникнуть только с евреем из России. Я, например, была свидетелем в магазине, как еврей из Украины ругался с евреем из России, и каждый отстаивал свою позицию по поводу того, что происходит в Украине. Очень бурно здесь обсуждалась ситуация с выборами президента в Украине, и тоже разделились на группы уже евреи из Украины. Интересно, что ко мне приезжал в гости мой ученик, поляк из Варшавы. Как только он переступил порог моего дома, мы с ним заговорили по-украински. Потом мы останавливались и говорили: а почему мы разговариваем по-украински? Он принес киевский торт, купленный у нас в магазине. Довольно часто мы словечки украинские вставляем. Я кошку прогоняю, кричу ей «геть».

Конечно, здесь очень много украинцев. Я иногда говорю, что украинскую речь или украинскую мову услышишь в Израиле чаще, чем в Киеве. У меня есть конкретно знакомая, она приехала сюда на заработки и уже, наверное, лет 15 назад, вышла замуж. У нее все вроде бы нормально. Она сейчас получает наконец-то гражданство. Но у нее, я так понимаю, сердце болит о другом, у нее дочка в Украине выросла без нее. Девочке было 12 лет, когда мама уехала. Конечно, на сто процентов счастливой эту женщину назвать нельзя. Здесь вроде все складывается, но сердце рвется туда. У меня есть близкий родственник, он латыш, преподавал в университете в Риге. Когда семья собралась ехать в Израиль, сначала уехал сын учиться и остался, потом мама сказала, что поедет к сыну, и наш латышский родственник приехал с ними, пожил немножко и вернулся назад. Таким образом он уезжал три раза, в конце концов, он вернулся в Израиль, несмотря на то, что был в Риге профессором, преподавал в университете, а здесь он работал в доме престарелых. Он очень умный человек, он философ, говорил, что когда я знаю, что помогаю конкретным людям, то от этого моя самооценка не становится ниже.

Кто-то не выдерживает жаркого климата, кто-то боится периодических обстрелов, им тревожно здесь жить. Кто-то по той же причине ищет что-то новое. Были моменты, когда я тосковала, скорее всего по людям. Но ни секунды сожаления о том, что мы переехали у меня нет. У нас был вариант жить в третьей стране, мы отказались от этой возможности. Вернуться в Украину? Если, не дай бог, что-то тут будет страшное, а в другом случае – нет.