Иван Толстой: Наша программа C'est la vie сама, естественным образом, трансформировалась в программу двух сидящих по домам, да еще и в разных странах мира собеседников, которые читают и смотрят те вещи, до которых раньше не доходили руки. Может быть, не доходили правильно, а может, и неправильно. Во всяком случае, масштабы очень сильно меняются сейчас и время течет как-то по-другому. Вот, например, я, человек, не слушающий музыку профессионально, не следящий за модными направлениями, но неизбежно висящий в фейсбуке, нахожу, что недавно была записана новая песня Земфиры. Я включил и послушал. И мне понравилось. Андрей, а правда, Земфира – популярная певица?

Андрей Гаврилов: Я не могу сказать, что Земфира популярная певица или что она не популярна, потому что она уже стоит на таком пьедестале, она уже в популярной музыке, не академической, в направлении роковом стоит так высоко, что до сих пор никто не может к ней приблизиться, с моей точки зрения, именно в ее направлении. Надеюсь, Земфира не обидится за это сравнение, но вот, например, Пугачева – можно ли сказать, что она популярна или нет? Это не важно, все равно в разделе советской поп-музыки рядом с ней поставить некого. Сказать, что сейчас Земфира так популярна, что все рвут из рук журналы с какой-то статьей про нее или фотографией, – нет, я не могу. Она давно ничего не выпускала, последний альбом у нее был чуть ли не семь лет назад, если не считать концертников или разных сборников. Так что она застолбила свое место и на нем надежно стоит. Что будет дальше – посмотрим. Но пока каждая ее новая песня вызывает огромнейший интерес. Что и произошло, судя по всему, с той песней, о которой вы говорите.

Иван Толстой: Давайте ее послушаем.

(Земфира, "Крым")

Иван Толстой: Ну, Андрей, если я дилетант и вообще человек, способный к ужасной вещи, за которую меня осудил бы, например, Осип Мандельштам (я способен писать под классическую музыку и под легкую музыку, а Мандельштам ненавидел, когда музыку используют в качестве фона), то вы – человек профессиональный, более того, вы еще и музыкальный издатель. Вот что слушаете вы в эти карантинные дни?

Андрей Гаврилов: Перед тем, как перейдем к моим пристрастиям, вам вопрос на засыпку. А помните, когда вышел первый диск Земфиры? Первый диск Земфиры вышел двадцать один год назад!

Иван Толстой: Боже! Тогда я точно не слышал этого имени.

Андрей Гаврилов: Что я слушаю? Я разбираю немножечко свои завалы, уговаривая себя, что времени прибавилось, что абсолютно неправда, это самообман, наоборот, времени ни на что не хватает. Когда выкладываешь ровными стопками диски, которые надо послушать, внимательно прочесть аннотации, книжки, которые тоже были отложены, пластинки, фильмы, то вдруг понимаешь, что времени почему-то стало меньше. Но я сейчас чаще слушаю не новинки, а то, что за последние даже не месяцы, а годы иногда было отложено для более внимательного знакомства. Я не помню насчет Мандельштама, но я тоже не могу работать под музыку. Я могу работать, но тогда я не слышу музыки, для меня она автоматически превращается в музыку в лифте. Вы ведете умный разговор с кем-то, она не мешает, может, и помогает, но в любом случае вы на это не обращаете внимания. Мне для того, чтобы прослушать музыку, не важно, будет ли это "Седьмая симфония" Малера или последняя песня Земфиры, нужно от всего отключиться, желательно надеть наушники и прослушать это произведение. Так что у меня на это времени уходит значительно больше.

И такая же история у меня произошла с последней песней моего многолетнего любимца, человека, который у меня занимает две-три полки своими компакт-дисками, это один из моих любимых лауреатов Нобелевской премии по литературе, – Боба Дилана. Вы слышали его последнюю песню, которая вышла совсем недавно после довольно многолетнего перерыва?

Иван Толстой: Да, я обратил внимание, потому что давно уже не слушал нового Боба Дилана. Я люблю его Blowin' in the Wind и некоторые другие песни, но это 60-е годы, мне они очень нравятся. Я, конечно, был шокирован, как многие другие, получением им Нобелевской премии. Но мы сейчас не об этом. Я был удивлен, что Боб Дилан продолжает творить, выпускать, и щелкнул по ссылке в его последнюю песню. Простите, Андрей, я не понял – что это? Это какой-то речитатив на политическую тему? Проясните, пожалуйста, о чем идет речь?

Андрей Гаврилов: Речь идет о последней выпущенной записи Боба Дилана, это его первое произведение, которое было обнародовано после альбома 2012 года, после этого он только пел песни преимущественно первой половины ХХ века, отдавая такую культурную дань своим предшественникам, а вот новые сочинения он за эти восемь лет не обнародовал. Эта песня – первая. Произведение называется A Murder Most Foul. Это, с одной стороны, очень легко перевести на русской язык, с другой стороны – очень сложно, потому что это цитата из "Гамлета". Призрак отца Гамлета говорит принцу датскому, что произошло убийство. В переводе Гнедича он говорит: "О, всякое убийство гнусно. /Это ж неслыханно, чудовищно, ужасно!" В переводе Лозинского он говорит: "Убийство гнусно по себе; но это /Гнуснее всех и всех бесчеловечней". В переводе Бориса Леонидовича Пастернака эта фраза звучит так: "Да, убийство из убийств, /Как ни бесчеловечны все убийства".

То есть если взять на себя смелость встать в одном ряду с Пастернаком, Лозинским, Гнедичем хотя бы для перевода одной фразы, наверное, на русский язык это можно перевести как "Наигнуснейшее из всех убийств". Это семнадцатиминутная баллада, практически речитатив. Кстати, я не разделяю ваш шок относительно вручения ему Нобелевской премии. Он получил Нобелевскую премию по литературе, естественно, не как певец, не как композитор и не как (есть такой термин в американской культуре) "записывающийся артист", он получил ее как поэт, за свои стихи. Нас же не очень удивило бы, если бы одну из премий "Поэт" вручили Окуджаве, Высоцкому, Галичу, Веронике Долиной или Юлию Киму. Они – поэты. То, что они при этом используют музыку, это совершенно другое, это не имеет отношения к их литературной деятельности в том плане, что это не имеет отношения к оценке их литературной деятельности. Точно так же я воспринял и присуждение Нобелевской премии Бобу Дилану. Мне даже не было жалко, что ее не получил Леонард Коэн, тоже блистательный поэт.

И вот именно как поэт Боб Дилан и представил эту свою семнадцатиминутную речитативную балладу, которая посвящена, как и говорится в ее названии, одному из самых бесчеловечных или гнусных убийств в истории современной Америки – убийству Джона Кеннеди. Баллада начинается со слов: "Был темный день в Далласе в ноябре 1963 года. День, которой вечно будет жить, покрытый позором. Гордо ехал президент Кеннеди. Хороший день, чтобы жить, и хороший день, чтобы умереть". И на протяжении семнадцати минут в сопровождении фоно, если не ошибаюсь, гитары, по-моему, там еще звучит скрипка в некоторых местах, перечисляется все то, что создало современную популярную культуру Америки, я имею в виду ХХ век. Начиная с "Унесенных ветром" и вплоть до сегодняшних рок-групп. Всему этому нашлось место в балладе Боба Дилана.

Я много читал о том, как восприняли эту балладу. Во-первых, меня приятно удивило то, что многие радиостанции Америки пускают ее целиком, не перебивая ни репликами диджеев, ни рекламными паузами. Во-вторых, мне показалось, что в этой песне Боб Дилан пытается распрощаться с ХХ веком, когда были созданы, с одной стороны, величайшие произведения популярной культуры Америки – Бастер Китон, "Унесенные ветром", песни предшественников и последователей Боба Дилана. Кстати, первые музыканты, которые упоминаются в этой балладе, это "Битлз", и упоминаются так, что, честно говоря, я поежился. Он ни в коем случае не говорит про них ничего плохого, но контекст такой, что президент Кеннеди убит, но ничего, мы вас утешим: сейчас приедут "Битлз" и подержат вас за ручку.

Попытка передать трагедию того поколения, для кого Джон Кеннеди был символом обновления, символом чего-то нового, символом перемен, молодых перемен. Наверное, нам до конца эту трагедию не понять, мы не можем ее ощутить. Я единственное, с чем мог бы это сравнить, это опасное сравнение, но представьте себе на секунду, если бы Борис Немцов вдруг стал президентом перед тем, как его убили. Вот он проработал бы сто дней, а потом получил пулю. Я себе представлю, что молодое поколение могло бы связывать с ним такие надежды, которые были разбиты одной пулей. Это максимально, как я могу приблизиться к попытке понять, что чувствовало молодое поколение, которые были современниками Кеннеди, при всех его минусах, при всех его якобы существующих, а может быть, и существовавших связях с мафией. Тем не менее, это молодое поколение возлагало на него гигантские надежды, которые, как и пишет Боб Дилан, были разбиты одним выстрелом. И вот перечисляя все эти культурные знаки для этого поколения, Боб Дилан как бы с этим прощается. Меня удивило, что почти все рецензии американской прессы были полны определенного оптимизма, что он как бы указывает выход из этого полувека отчаяния, в котором живет это поколение.

Поскольку я смотрю на это только со стороны и не могу всего этого ощутить, мне показалось, что это не выход, а именно плач по тому, что могло бы быть, но что не осталось. "Кошмар на улице Вязов" упоминается в этой песне, упоминаются такие далекие от Америки реалии, но близкие популярной музыке, как "Паром через реку Мерси". Практически всю песню можно изучать по цитатам. Знаменитая фраза: "Знаешь что, Скарлетт? Мне плевать". Фраза из рок-оперы группы The Who: "Томми, ты слышишь меня? Я – Королева кислоты". "Проснись, малютка Сюзи". "Мисс Лизи, у меня кружится голова". "Какие новости, кошечка?" Это все реалии популярной культуры, которые перечисляет Боб Дилан, заканчивая все это гигантское перечисление фразой – "наигнуснейшее из всех убийств". Мне эта песня, как ни странно, напомнила последнюю картину Тарантино. Вы успели посмотреть "Однажды в Америке"?

Иван Толстой: Еще нет, но карантин длится сорок дней, а мы только начали, кажется.

Андрей Гаврилов: В таком случае я прошу прощения, если выдам некоторые тайны этого фильма. Мы все знаем про историю банды Мэнсона, даже те, кто далек от американских реалий. Многие знают о нападении банды Мэнсона на особняк Романа Поланского, которого там не было, а Шерон Тейт, беременная жена Поланского, была зарезана вместе с гостями. Мы знаем, что это кровавое преступление, мы знаем даже, к сожалению, те подробности, которые для спокойной жизни можно и не знать. И когда я услышал, что про это снимает фильм Квентин Тарантино (я люблю Тарантино, я в любом случае посмотрел бы этот фильм), я как-то поежился, я представил себе, что может сделать человек, которого обвиняют зачастую в излишней жестокости на экране, что он может сделать из этой истории.

Я недооценил Тарантино. Тарантино снял светлый, грустный, прозрачный, очень нежный фильм, который показывает нам, как могло бы быть хорошо, как все могло бы быть прекрасно, если бы вектор событий сместился на одно деление в сторону и люди, которые шли в дом Романа Поланского, грубо говоря, ошиблись бы дверью. И как было бы все счастливо, как были бы живы те, которые, к сожалению, погибли. Вот такая надежда на альтернативную историю, надежда несбыточная, но как все могло бы случиться, и как грустно, что все было не так. Цитируя классика, "печаль моя светла". И вот этот светлый взгляд на историю Квентина Тарантино и мрачный, с моей точки зрения, взгляд на последние пятьдесят лет Боба Дилана для меня слились в какую-то одну пару, и теперь, я думаю, они для меня связаны навсегда.

Я не смогу вспоминать Боба Дилана, не вспоминая фильм Тарантино, и вряд ли я смогу вспоминать фильм Тарантино, не слыша мысленно вот эту семнадцатиминутную балладу Боба Дилана. Я не знаю, можно ли рекомендовать ее слушать просто любителям музыки, можно ли рекомендовать ее тем, кто не может прочесть ее текст. Вот тут бы я поостерегся, потому что текст настолько важен, что когда я слушал ее второй и третий раз, я специально нашел в интернете, на официальном сайте Боба Дилана, ее текст. Слушать ее и следить за текстом – это совершенно другое ощущение и сопереживание. Я прошу прощения, я явно увлекся, отвечая на ваш простой вопрос, но это то, что за последнее время на меня произвело огромное впечатление.

Давайте просто послушаем начало, чтобы было понятно, о чем я так долго говорил.

(Боб Дилан, "Наигнуснейшее из всех убийств")

Буквально через неделю после этой песни Боб Дилан выпустил еще один трек и выложил его в интернете. С названием, как всегда у Боба Дилана, могут быть проблемы. Это цитата из Уолта Уитмена – "во мне множество", или, если буквально, "я содержу множество", "во мне содержится множество". Я пересмотрел переводы Уолта Уитмена на русский язык и не нашел ни одной фразы ни в одном из вариантов перевода, где эта строчка так ложилась бы в песню или в название, как у Боба Дилана. В отличие от песни про убийство Джона Кеннеди, это такая интровертная баллада, написанная в той же манере неторопливого речитатива, как и песня "Наигнуснейшее из убийств", хотя намного короче, всего лишь четыре с половиной минуты, и посвящена она автобиографическим воспоминаниям Боба Дилана. Если верить некоторым слухам, которые прошли тут же по интернету, то Боб Дилан сейчас заканчивает работу над новым альбомом, который, мы надеемся, скоро появится. Я так много рассказал про эту песню, что забыл дать ее английское название. Она называется I Can Chain Multitudes.

(Боб Дилан, I Can Chain Multitudes)

Иван Толстой: Я признаюсь, что и без вас помнил, что 1970 год - это год прекращения существования, по крайней мере совместного существования, группы "Битлз". Я помню тот летний день, когда в какой-то советской газете я прочел почти одновременно две новости: о том, что распались "Битлз", и о том, что появилась новая "Волга" ГАЗ-24. Статья называлась "Прощай, "Волга'' – здравствуй, ''Волга''!", и тут же, кажется, в том же номере, была статья о прекращении существования битлов. Поскольку я уже очень много слышал группу "Битлз", она была моей любимой, я гонял пластинки сам и давал своим одноклассникам, тайком от папы, потому что, привозя из-за границы, он запрещал кому-то давать. А однажды я на улице подвергся нападению какого-то хулигана, который хотел стрясти с меня деньги, мелочь какую-то. Но у меня в кармане был один рубль юбилейный. Он сказал мне попрыгать, я попрыгал, рубль не звенел. Но дело в том, что в полиэтиленовом пакете у меня была куда большая ценность – альбом With the Beatles, причем в очень хорошем виде. Мне было 12 лет, и этот огромный парень, который на меня напал на пустынной автобусной остановке, не догадывался, какое сокровище у меня с собой в пакете. Так что 2020 год - это 50-летие конца "Битлз". Есть ли нам чем отметить этот юбилей, Андрей?

Андрей Гаврилов: Мне очень хотелось бы сказать, что теперь я понимаю, откуда пошла "Волга": оказывается, они не выпускали ее потому, что весь завод слушал "Битлз", им было не до этого. Не знаю, о чем была статья, наверное, о какой-то модификации, потому что на самом деле ее начали выпускать пораньше. Хотя допускаю, что в 1970 году привернули какую-нибудь другую гайку и это было поводом для радости.

Что же касается "Битлз", то мне они косвенным образом помогли критически начать относиться к советской пропаганде. Однажды я слышал, как мама с папой обсуждали пластинку "Битлз", которую они не слушали, и сожалели, что не могли ее послушать. Меня поразила интонация сожаления, потому что как раз перед этим, а я очень много читал газет, я прочел в одной из газет, что "Битлз" – это очень плохо, и интонация, которую я ждал от родителей, в ней должно было быть осуждение, негодование, но только не сожаление, что не послушали. А поскольку родителям я доверял стопроцентно, я сразу понял, что статья была неправильная, а раз статья была неправильная, нечего на эту прессу вообще обращать внимание.

А что касается 1970 года, то 10 апреля произошло знаменитое и грустное событие – Пол Маккартни выступил с заявлением о том, что в связи с личными, деловыми и музыкальными разногласиями он не видит возможности продолжения существования группы "Битлз". 10 апреля считается датой окончательного официального конца группы. Хотя, конечно, разногласия, которые к этому привели, начались раньше, это не было решение сиюминутное. Может быть, это был порыв, эмоциональный всплеск Пола Маккартни, но к этому все явно шло. И деловые были разногласия.

Здесь, кстати, Пол Маккартни был не совсем чист – вдруг выяснилось, что потихоньку, за спиной других битлов он скупал акции компании, которой принадлежали авторские права на Леннона и Маккартни. Вроде бы это не преступление, он мог покупать все что угодно, тем не менее, паритет в гонорарах был нарушен и на Леннона это произвело чудовищное впечатление. А на Маккартни чудовищное впечатление произвели эксперименты Леннона и Йоко Оно в студии. В общем, группа распадалась. Можно сказать, что и на Харрисона чудовищное впечатление произвело то, что битлы серьезно обсуждали, что последняя пластинка будет записана так: одна сторона – песни Леннона, вторая сторона – песни Маккартни. А для Харрисона, простите, места нет. Я думаю, что единственный, кто не был обижен, это Ринго Стар, и то его довели однажды до того эти бесконечные выяснения отношений, что он ушел и хлопнул дверью.

Правда, это делали по очереди все, и тот же Харрисон однажды во время записи ушел, хлопнув дверью. Знаменитая фраза Джона Леннона ему вслед: "Если к понедельнику не вернется, позовем Эрика Клэптона". И Маккартни уходил, и Леннон уезжал, в общем, группа разваливалась.

Мне удалось послушать самые последние записи Джима Моррисона из группы "Дорз", записанные им примерно за пятнадцать часов до его смерти, и это чудовищно. Это человек, которой уже не мог ничего придумать, ничего исполнить, это был конец творческой личности. А что касается последних записей битлов, грустно то, что здесь никакого конца творческой единицы не слышно. Замечательные альбомы и предпоследний, и последний, они записали и создали прекрасные песни, они работали очень энергично, с огромной отдачей, и то, что это в итоге не привело к тому, что группа сохранилось, это грустно.

Хотя если говорить совершенно точно, то творческая единица не пропала, она разделилась на четыре составляющие. Я думаю, что у каждого битломана есть пластинки, диски, сольные записи Пола Маккартни, Леннона, Харрисона и Ринго Стара, но все равно какой-то осадок того, что эпоха прошла, всегда остается.

Интересно посмотреть, какая песня битлов была самой последней, которую они записали, но даже здесь нет однозначного ответа. Самая последняя песня, которую битлы записали в студии официально, это песня Джорджа Харрисона I, Me, Mine, так написано во многих справочниках, но дело в том, что эта песня записана тремя битлами – Джона Леннона в этот момент не было.

("Битлз", I, Me, Mine)

А последняя песня, которую они записали вчетвером…

Иван Толстой: Вы хотите сказать, что есть и другая кандидатура на место последней битловской песни?

Андрей Гаврилов: У битлов была песня последняя, которую они записали все вчетвером. Вы не поверите, но песня называется The End, "Окончание". И хотя имелся в виду конец пластинки, нельзя не предположить, что какое-то мистическое ощущение конца существования ансамбля в этом присутствует. Это песня с альбома 1969 года Abbey Road, написал ее Пол Маккартни, хотя написано на пластинке, как тогда и полагалось, Леннон – Маккартни. Этой песней должна была кончаться вторая сторона. Хотя и она оказалась не окончанием пластинки, там потом была записана маленькая шуточная песня "Ее Величество" – это одна из немногих пьес, где мы слышим соло Ринго Стара. Ринго Стар терпеть не мог, если записывали его соло, не потому, что он сомневался в своих способностях (он, кстати, прекрасный барабанщик, и многие барабанщики мира считают его выдающимся барабанщиком), но он считал, что его функция – это поддержка других музыкантов в группе, и он всегда старался держаться на втором плане. Маккартни говорил, что решил закончить это попурри "и вспомнил барда" (он имеет в виду Шекспира, в скромности Маккартни не откажешь). Он написал специально куплет для того, чтобы он завершал пластинку.

23 июля 1969 года началась запись, битлы записали полторы минуты, потом, с помощью наложений, песня выросла до двух минут пяти секунд, именно тогда ей придумали название "Окончание". В этой песне мы слышим соло всех четырех битлов, что практически нигде не встречалось раньше. Пусть коротенькие, пусть маленькие, но все четверо привнесли свое маленькое соло. Поскольку Ринго Стар не хотел соло записываться, его окружили двенадцатью микрофонами, по его требованию еще звучала гитара и тамбурин, но потом, во время сведения записи, их убрали, может быть, даже его не предупредив. Джефф Эмерик, звукоинженер, который вел запись, сказал, что Джордж, Пол и Ринго как будто вернулись во времени, как будто снова стали детьми, они играли, просто чтобы получить кайф: "Мне они напоминали героев какого-нибудь вестерна, у них были на плечах гитары, стальная решимость в глазах, каждый хотел переиграть другого, никакой враждебности не было, не было никакого напряжения, чувствовалось, что они просто веселятся". Давайте послушаем последнюю коллективную песню, записанную "Битлз".

("Битлз", "Окончание")

А чтобы не заканчивать наш разговор про битлов такой грустной нотой, хочу сказать, что в сентябре этого года должна была состояться премьера фильма Get Back. Это фильм, который делает Питер Джексон, ставший всемирно знаменитым благодаря экранизации эпопеи Толкиена. Он взял все аудио и видео пленки, которые сохранились во время записи альбома Let It Be и делает из этого совершенно новый фильм. Фильм Let It Be уже существовал, но с 80-х годов его нет ни в прокате, ни в продаже толком нигде. Сейчас будет новое произведение кинодокументального искусства.

Иван Толстой: Не вернуться ли нам, Андрей, с запада немножечко восточнее? Есть ли у вас в таком случае что-нибудь из отечественного российского репертуара новенькое и вполне себе бодряще-карантинное?

Андрей Гаврилов: Мы начали с чего-то отечественного, давайте завершим, закольцуем наш разговор. 20 апреля на интернет-платформе "Арзамас" состоялась онлайн-премьера нового альбома группы "Аукцыон", который называется "Мечты". Пока непонятно, когда в итоге будет выпущен сам диск, потому что из-за того, что происходит сейчас, выход его откладывается. Хочу сказать, что у "Аукцыона" давно не было новых альбомов, если мне не изменяет память, последний альбом у него, как у группы, был в 2016 году. У Леонида Федорова, руководителя и вдохновителя "Аукцыона", последний альбом, если мне память опять же не изменяет, был в 2019 году, даже чуть ли не два альбома – это "Гимн чуме" на стихи Пушкина и альбом "Из неба и воды". Я только сейчас сообразил, как это совпало. А вот совместный альбом именно группы "Аукцыон", а не просто Леонида Фёдорова, не выходил уже около четырех лет. И поэтому очень хорошо, что группа существует, живет, работает. К выпуску своего альбома на интернет-платформах "Аукцыон" параллельно выпустил как минимум две песни, по крайней мере мне попадались пока только две, это песня "Тише" и песня "Мечты", которая дала название всему новому альбому группы. Я предлагаю послушать фрагмент из песни "Мечты" – она, мне кажется, здорово получилась.

("Аукцыон", "Мечты")

Иван Толстой: Не могу не спросить вас на будущее. Думаю, что заточение у нас еще продлится, а хорошая музыка очень все-таки важна, очень вылечивает в этом нашем одиночестве. Не знаю, как вы, но я тоскую без хорошей музыки, а компаса у меня в руках нет, поэтому очень надеюсь, что вы привлечете и мое, а не только наших слушателей внимание к чему-то, что можно с удовольствием переслушать и предаться каким-то своим мечтам. Будут ли в наступающем году какие-то другие юбилеи интересные?

Андрей Гаврилов: Честно говоря, я не смотрел на календарь, я думаю, что будет много интересного (это не значит, что будет много хорошего), хотя бы потому, что хотим мы этого или не хотим, но сейчас возникает новая форма музицирования – музицирование на удаленке. И понятно, что любой бард может, как мы это делали раньше, дома записать песню, выложить ее в интернет. Но то, что сейчас нет возможности у коллективов работать вместе, а технология удаленной связи все совершенствуется, я не удивлюсь, если появятся произведения, записанные участниками коллектива при том, что каждый будет находиться или у себя дома, или в своей собственной студии вдали от других. Не могу сказать, что я от этого в восторге. У меня ощущение, что в большинстве случаев музыкантам не помешал бы личный контакт, но на самом деле последнее гитарное соло Джорджа Харрисона перед его кончиной было им записано у себя дома, в его домашней студии для альбома группы, которая находилась от него за тысячи километров. Послушав их материал, он написал то, что они просили, и отослал эту дорожку им по интернету, после чего звукорежиссёр все это дело свел. И мы слышим, как в альбоме, который к Харрисону не имеет ни малейшего отношения, звучит его гитара.

Так что такие опыты в прошлом уже были. Возможно, они будут и в дальнейшем, особенно в тех жанрах, где у музыкантов просто выхода другого нет. Многие артисты популярной эстрады накопили какой-то жирок или могут выступать на удаленке. А что делать людям, которые занимались экспериментальной музыкой? Людям, которые занимались импровизационной музыкой, молодым джазменам, которые только-только начали выходить на какие-то клубные сцены, только начали знакомить слушателей со своими музыками, со своими произведениями? У них сейчас ситуация очень тяжелая.

Алексей Козлов, ветеран нашего отечественного джаза, счел необходимым обратиться с закрытым письмом к президенту Путину, указав на то, что эта группа музыкантов оказалась абсолютно социально незащищенной, и мало того, что они оказались в очень трудном положении, есть риск вообще потерять целое направление современной музыки, потому что люди будут вынуждены не экспериментировать в мире музыки, а экспериментировать в попытках найти кусок хлеба для семьи.

Так что что-то новое, конечно, будет появляться, уже есть попытка сейчас сделать какой-то конкурс или фестиваль музыкантов на удаленке. Это уже – от отчаяния. Посмотрим, как быстро все это кончится. Если это не пройдет быстро и не кончится быстро, увы, будем привыкать к новым формам музыки. А то, что мы будем еще вспоминать юбилеи… В этом году пятьдесят лет оперы "Иисус Христос – суперзвезда". Фирма "Юниверсал" в связи с этим вывесила для открытого просмотра в интернете театральную постановку этой оперы, все желающие на протяжении 48 часов могли ее посмотреть. Этот эксперимент "Юниверсал" продлит с другими мюзиклами (с какими – пока не объявлено), в любом случае это будет интересно, будем наблюдать.

Иван Толстой: Хочу поймать вас на слове, Андрей, и давайте как-нибудь посвятим этому очередной наш разговор и послушаем. Я подозреваю, что у вас за пазухой есть какие-нибудь варианты, малоизвестные нашим слушателям, какие-нибудь перепевки, что называется, или каверы, как вы бы выразились.

Андрей Гаврилов: Нет, терпеть не могу это слово. Перепевки – принимаю, каверы – нет.