Охватившая мир пандемия коронавирусной инфекции и карантинные меры в связи с ней стали испытанием для многих форм нашего существования. Уже не раз отмечались поразившие многих изменения удобного "единства" глобального рынка, европейской трансграничности, привычного темпа обмена товарами, услугами, технологиями. В развитых странах обнаружилась и проблема со снабжением предметами первейшей необходимости – медицинскими масками, например, давно не производящимися дома и закупавшимися в Китае. Оказалось, что даже эти простые предметы европейцы не могут производить сами, за три месяца острой нужды и нехватки так и не научились, пришлось снова из Китая завозить.
Вскрылась ещё одна огромная – вообще-то очевидная – проблема: развитые страны не могут жить без заимствованного труда. Парадокс: главная проблема выходящего из карантина мира – безработица, а работать в полях, на стройках, на производстве самого нужного (продуктов питания или тех же масок) некому. Всё это делалось или в других странах, откуда стало труднее ввозить товары, или же на месте силами мигрантов, которые уехали восвояси, потеряв из-за карантина работу.
Потеря мигрантами работы, доходов и возможности выживать – грандиозная беда наших дней. Как сказал Николай Некрасов про отмену крепостного права, "порвалась цепь великая, порвалась – расскочилася: одним концом по барину, другим – по мужику". Потеряли дешёвую рабочую силу работодатели, потеряли возможность кормить себя и детей мигранты. Все стремятся к одному и тому же – чтобы сняли карантин, чтобы можно было снова работать, эксплуатировать работяг из бедных стран, получать доходы. Но ведь не просто возможны, а очень вероятны новые вирусы и новые карантины. Следует подумать о том, что система заёмного труда для таких ситуаций не годится, а значит, требует глобального пересмотра. Мир, похоже, об этом и не думает пока.
Вскрылась и другая проблема – лицемерие принципов социальной защиты в развитых (читай: богатых) странах. Тем, кто занимался проблемами мигрантов, уже давно было понятно: выгода в привлечении труда бедных иностранцев связана именно с экономией на мерах социальной защиты. Зарплата во многих сферах занятости (в торговле, на стройках, на автозаправках) порой не сильно отличалась у "местных" и иностранцев, но за последних можно было не платить всего остального, экономить на отпускных, пенсионных отчислениях, страховании здоровья. Все эти риски падали на самих мигрантов, в случае болезни или невозможности работать по возрасту они оставались без гроша за душой. Каждый, кто нанимал своим детям няню из Кыргызстана или платил узбекской сиделке за уход за больными родственниками, сам знает: люди эти обходились работодателю ровно в ту сумму, которую получали, а ведь при правильном трудоустройстве граждан всякий наниматель значительную сумму расходует на налоги и социальные выплаты, то есть работник обходится на треть, а в некоторых странах и вполовину дороже.
Кому нужны теперь эти няни и сиделки, если люди и сами дома, на карантине? А если не нужны, то с этой самой минуты они свободны без всякого выходного пособия. Нанимать людей подобным образом на стройки или в поля – не менее распространенный способ экономии. Не надо волноваться и за сверхурочные: мигранты дорожат работой, их легко убедить перерабатывать бесплатно. Всем этим людям не должен больше никто: рабочие места закрыты, никакой страховки потери работы не было, государство им (получавшим не вполне легальные зарплаты) тоже "ничего не должно". Люди голодают в стране, где они жили и работали, а если успели уехать, то голодают в странах происхождения, где тоже ведь тяжелейший кризис, и не только из-за эпидемии: страны эти привыкли жить на переводы, присылаемые трудовыми мигрантами, теперь там просто нет денег. Никаких.
Голодают и те, кто работали "удалённо" от Европы, – те, кто шили дешевую одежду в Бангладеш и Индии, кто растил розы, спаржу и всё прочее на полях Кении и Эфиопии. Ценой легкодоступности всей этой роскоши для жителей богатых стран была незащищенность производителей. Цепная реакция экономического кризиса докатилась до бедных стран мгновенно: раз закрылись рынки и магазины, то эту одежду по бросовым ценам стало негде продавать, а значит, нет смысла производить, фабрики остановились. Почти прекратилось авиасообщение, доставлять из Африки свежие розы не получается – людям на полях их европейские хозяева перестали платить.
Мы не знаем, не производили ли товары из Китая в пыточных лагерях Синьцзяна, где репрессируют уйгуров и других мусульман
При этом сделать этичный потребительский выбор очень сложно или даже вовсе невозможно. Допустим, сознательные потребители готовы платить больше, чтобы в стоимость покупаемой вещи входила социальная защита её производителя, но товаров по такой "честной цене" очень мало, а некоторых реально необходимых вещей вовсе нет. Хорошо, можно не покупать по 10 пар обуви каждый сезон, стараясь найти одну, от социально-ответственного производителя, можно отказаться от роз и спаржи, но вот если маски можно купить только китайского производства? А тут уже речь не о социальной защите – мы не знаем, не производили ли товары из Китая в пыточных лагерях Синьцзяна, где репрессируют уйгуров и других мусульман.
Европейцы, американцы, австралийцы сами перенесли производство в другие страны, где им было выгоднее и дешевле делать то, что вполне ещё можно было бы производить и у себя дома. Теперь они зависят от сообщения с этими странами, и речь не только о транспортных связях, но и о политических, экономических, экологических рисках.
Риски – очень важное слово в XXI веке. Все всё время "просчитывают риски", готовят "планы снижения рисков", тратят массу денег и времени на обсуждение и предотвращение рисков. Международная организация по миграции при ООН тоже постоянно выступает на эту тему. Мне и самой довелось участвовать в конференции, где представители многих десятков стран обсуждали в 2015 году именно то, что и происходит сейчас, – защиту мигрантов от "глобальных рисков", то есть эпидемий, катастроф, атомных взрывов. За несколько дней обсуждений с участием членов правительств и экспертов международных организаций я так и не услышала ничего, что реально могло бы работать как план защиты этой действительно уязвимой в случае общих бедствий группы. Все свелось к очередным предложениям "принять планы действий".
И вот сейчас мы видим: планов как не было, так и нет. Отдельные сердобольные люди проводят спорадические акции, то пытаясь подкормить мигрантов Петербурга, создавая при этом угрозы "ходынки" и получая штрафы за нарушение карантинных правил, то развешивая на заборах пакеты с едой для бездомных и голодных. Конечно, решения проблемы в целом эти добрые дела принести не могут, хотя не могут не вызывать симпатии к тем, что хоть что-то делает, эффективно или нет, но пытается делиться.
Нерешённой остается не только проблема голода мигрантов, оставшихся в России. Как сами мигранты, так и российские власти видят решение лишь в том, чтобы снова дать этим несчастным людям работу (что вполне откровенно заявляет, например, мэр Москвы). Нет реального ответа на действительно глобальный вызов времени: жить за счёт труда людей из бедных стран больше нельзя. Это уже не только неэтично (вопрос, волновавший давно некоторых людей, но не очень важный, увы, для большинства), это уже непрактично. Хватит рассуждать о рисках – вот они, уже с нами, здесь и сейчас. Нужно менять систему труда, делать её честнее, разумнее, эффективнее. Пусть она и обойдётся дороже.
Стефания Кулаева – эксперт Антидискриминационного центра "Мемориал"
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
