6 июня исполнился год со дня задержания корреспондента сайта "Медуза" Ивана Голунова, чудесным образом освобождённого меньше через неделю после задержания. И тогда, и сейчас многие, кто пишет об этом деле, оценивают выход журналиста на свободу именно как чудесное освобождение. Вообще, давно замечено: когда мы пишем о ком-то, кому удалось вырваться из шестерёнок отечественного правового механизма, то часто упоминаем именно это слово – "чудо". Если не удалось, то пишем: "Чуда не произошло".
Российская система правосудия заточена на обвинительный уклон, и она дает сбой, лишь когда сталкивается с чем-то для себя непривычным, можно сказать, "чудесным". Таким явилась беспрецедентная, невиданная журналистская солидарность, которая спасла Голунова от тюрьмы. Она оказалась гораздо мощнее, чем, например, солидарность людей театра, которым уже три года не удаётся прекратить "дело "Седьмой студии", по которому судят художественного руководителя "Гоголь-центра" Кирилла Серебренникова и его коллег по проекту "Платформа".
Судебный процесс тянется больше двух лет, и кажется, сейчас подходит к концу. За это время те, кто защищал Серебренникова, изрядно подустали, отвлеклись на другие дела и поводы, и последние месяцы до пандемии коронавируса процесс проходил при полупустом зале.
В отсутствие свидетельских показаний, которые бы подтвердили версию следствия о том, что обвиняемые по "театральному делу" "похитили деньги министерства культуры, выделенные на проект "Платформа", суду было необходимо независимое доказательство их вины. Судья назначила третью по счёту финансово-экономическую и искусствоведческую экспертизу, потому что две предыдущих её не устроили: первая была обвинительной, но бездарно и топорно сделанной, вторая оправдывала подсудимых.
Третья экспертиза оказалась ещё ущербнее первой, но зато подтвердила версию обвинения о хищении денег из бюджета. Понятно, что защита недовольна и будет требовать новую, четвертую экспертизу, однако очевидно: такого шанса не будет. Судье Менделеевой придётся выносить приговор "из того, что было". Я не буду вдаваться в детали экспертизы, меня интересует проблема репутации экспертов.
Когда судья назначила проведение третьей экспертизы, сторонам процесса – защите и обвинению – было предложено искать экспертов. Защита привела в суд дюжину известных театроведов и режиссеров, все они были готовы ответить на вопросы суда. Прокуроры нашли всего двух кандидатов в эксперты, но выступил в зале заседаний только один (второй отказался прямо в коридоре суда, когда понял, что будет заявлен экспертом от обвинения). В итоге судья и прокуроры забраковали всех экспертов, предложенных защитой, утверждая, что каждый из них когда-либо что-то писал или говорил о "деле "Седьмой студии", а потому не может быть беспристрастным. В результате судья пригласила своих экспертов, которых и утвердила, хотя защита и обвинение выступили против их кандидатур. Оказалось, что эти два эксперта в высшей степени некомпетентны, предвзяты и не являются независимыми.
Левиафан любит тишину и разжимает челюсти только тогда, когда видит, что общество готово бороться с несправедливостью
Первый – бухгалтер МХАТ имени Горького Елена Баженова. Её непосредственный руководитель Эдуард Бояков – один из немногих людей театра, не скрывающий свою нелюбовь к Серебренникову и публично неоднократно критиковавший его работы. Баженова не искусствовед и прежде не имела опыта экспертной деятельности как оценщик театральных проектов, она и "состряпала" ту самую экспертизу, которую ждала от неё судья: насчитала Министерству культуры 128,9 миллиона рублей ущерба; столько, по мнению бухгалтера, похитили обвиняемые по "делу "Седьмой студии". Производя свои расчеты, эксперт Баженова не учла 77 мероприятий проекта "Платформа", ознакомилась не со всеми материалами дела, изучив 256 из 295 томов. Но судью всё это не смутило.
Другой эксперт – театровед Ольга Галахова (Королёва), она работает в ГИТИСе под началом Бориса Любимова, отца нынешнего министра культуры Ольги Любимовой и очевидным образом не может быть беспристрастной, потому что Министерство культуры проходит потерпевшим по этому делу. Галахова (Королёва) написала в искусствоведческой части своей экспертизы о низкой художественной ценности проекта "Платформа" и пустилась в пространные рассуждения о том, что проект не достиг "синтеза искусств" и оказался слишком затратным. Желая преуменьшить значение проекта Серебренникова, эксперт сравнила "Платформу" с фестивалем "Территория", хотя понятно, что это совершенно разные вещи: на фестивалях показывают спектакли, поставленные в разных театрах, а проект "Платформа" по большей части занимался производством спектаклей и мероприятий.
Сама экспертиза производит странное впечатление: она мало похожа на экспертное заключение, скорее, напоминает рецензию, автор которой решила сравнить разных современных режиссеров без особой цели и идеи, просто желая выказать свою осведомлённость о ситуации в театральной сфере. Ну вот зачем нужно было театроведу участвовать в обвинительной экспертизе, ей же иголки под ногти никто не загонял? Она же прекрасно понимала, что участие в таком деле ляжет пятном на её репутации, ведь именно на основе её экспертизы будет вынесен обвинительный приговор!
Понимаю, почему от участия в экспертизе не могла отказаться бухгалтер Баженова. Она человек подневольный, без имени, не так давно переехала из Екатеринбурга в Москву; скорее всего, её попросило руководство МХАТа или люди из Министерства культуры, она и взяла "под козырек".
Интересно, если бы "дело Голунова" дошло до суда, много нашлось бы журналистов, которые написали бы статьи о том, что он наркоторговец? Кажется, год назад среди журналистов не нашлось таких, кто поверил бы версии обвинения. На защиту Голунова встали не только коллеги из "оппозиционных" редакций, но и вполне системные СМИ. Справедливости ради вспомню: когда "дело "Седьмой студии" только начиналось, Серебренникова защищали многие; артисты и режиссеры выходили на сцену после спектаклей и требовали освобождения обвиняемых. Но на более серьёзные действия (театральную забастовку, например) никто не решился. На суд приходили многие режиссеры и артисты. Выступая в зале заседаний, они давали проекту "Платформа" высокую оценку. Другое дело, что судью это не интересовало, она последовательно "играла" на стороне обвинения.
Теперь, когда судебный процесс подходит к концу, крайне необходимо внимание к нему театрального сообщества, его солидарность с обвиняемыми и, быть может, новое движение в защиту Серебренникова и его коллег по "театральному делу". Левиафан любит тишину и разжимает челюсти только тогда, когда видит, что общество готово бороться с несправедливостью. Почему у журналистов получилось, а у людей театра – нет? Мы помним, что некоторые артисты выходили на пикет в защиту своего молодого коллеги Павла Устинова (он был совершенно необоснованно обвинён в применении насилия к бойцу Росгвардии во время акции гражданского протеста, в которой, собственно, на самом деле не принимал никакого участия), которого именно из-за этой поддержки выпустили из тюрьмы и приговорили только к условному сроку заключения. Кажется, что с прошлой осени люди театра растеряли свой потенциал солидарности. А это значит, надеяться обвиняемым по "делу "Седьмой студии" не на что.
Зоя Светова – московский журналист, обозреватель mbk.media
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
