Картины, нарисованные обнаженными телами на холстах, разговоры о трансгендерности, инвалидности, материнстве, сексуальном насилии или расстройстве пищевого поведения – все это представлено на выставке “Я и Тело”, которая открылась 20 июня в петербургском ДК Розы. Через арт-практику организаторы хотели попытаться освободить тело от культурных, экономических и политических контекстов и попытаться понять, возможно ли смотреть на тело, не давая ему никаких оценок.

“Сейчас мы часто говорим о теле. Появляется множество социальных и политических повесток. Через тело мы говорим о расизме, голоде, физическом и сексуальном насилии”, – рассказывает организатор выставки Анастасия Романова. Задача проекта заключалась в том, чтобы заговорить о телесности по-новому и дать зрителям возможность самостоятельно найти ответ на вопрос: возможно ли восприятие тела вне социальных контекстов, в которые его постоянно помещают.

“Эта риторика не очень похожа на то, к чему мы привыкли. Пока даже в рамках фемповестки тело женщины становится манифестирующим. То есть женщина сама свое тело объективирует для того, чтобы заговорить о важных для нее проблемах”, – добавляет Романова.

Организаторы выставки хотели отказаться от любой объективации и сохранить субъектность. Сначала они выбирали героев, каждый из которых имел предпосылки для диссоциации со своим телом. В некоторых случаях речь шла о выраженных проявлениях телесности, например, инвалидности, или заболеваниях, которые не видны окружающим, но вызывают дискомфорт у человека лично, например, положительный ВИЧ-статус. Многие участники выставки со своими проблемами уже справились. Для них участие в проекте было скорее попыткой открыто заговорить о той или иной проблеме, связанной с телесностью или возможностью выразить себя через искусство.

Для других участников отношения со своим телом были еще болезненной и сложной темой, поэтому перед началом проекта каждый герой проходил через общение с психологом. Потом происходила непосредственно художественная часть программы: участникам давали краски, помещение, холст и объясняли механизм рисования телом. Дальше героев оставляли на час одних. В течение этого времени и происходило осмысление своих отношений с телом и создание художественных произведений. “По сути, главным экспонатом выставки являлись не холсты и даже не документальный фильм, который мы потом сняли с каждым из участников, а непосредственно процесс рисования, смены психологических и физических состояний. Документировать это, конечно, практически невозможно”, – делится Романова.

У каждого героя процесс рисования происходил по-разному. Кто-то знакомился с новыми возможностями своего тела или изучал, как оно себя ведет, если его поместить в необычную среду. “Была девушка Мария, которая представляла часть проекта, связанную с сексуальным насилием. В тот момент проблему она еще не проработала полностью, но, посоветовавшись со своим психологом, решила принять участие в проекте. В итоге она рисовала всего 15 минут. Произведение ее выглядело как попытка прикоснуться к проблеме и моментальное отстранение”, – рассказывает организатор выставки.

У квир-художника Бориса Конакова отношения с телом к моменту участия в проекте уже установились. Через арт-терапию он хотел попробовать поместить свое тело в необычное состояние, а не решить психологические проблемы. Он представлял часть выставки, связанную с положительным ВИЧ-статусом. “Тело помещается в необычное состояние и при попадании в организм вируса. Сначала ты переживаешь болезненные ощущения, а потом постепенно к этому привыкаешь, – говорит Конаков. – Процесс рисования телом по холсту сначала тоже может быть неприятен, потому что краска холодная и липкая, но через несколько минут тебе становится комфортно и ты полностью погружаешься в процесс”.

Человек со временем привыкает к любому состоянию. Когда Конаков узнал о своем положительном ВИЧ-статусе, сложно было первые сутки. “Когда первый тест показал положительный результат, я почему-то надеялся, что это ошибка и повторный это докажет. Я понимал, что счастливые случайности – это совсем не про меня, но все равно была какая-то надежда. Потом мы с мамой сутки прорыдали и начали жить дальше”, – вспоминает художник. Он подчеркивает, что ему повезло с окружением.

“Рядом всегда были очень понимающие люди. К тому моменту, когда у меня подтвердился положительный ВИЧ-статус, у меня уже был опыт жизни с гомосексуальным каминг-аутом. Второй просто встал на эту лыжню и спокойно по ней проехался”, – отмечает Конаков.

Баланс в отношениях с телом нашла и Влада Вишневская, которая представляла часть проекта, связанную с расстройством пищевого поведения. “О выставке я узнала от знакомой и решила поучаствовать, рассказать о проблеме исходя из личного опыта. “Мне кажется, что темы, связанные с расстройством пищевого поведения, должны как можно чаще подниматься в обществе, ведь анорексия и булимия – болезни нашего поколения”, – считает Вишневская.

С расстройством пищевого поведения она столкнулась в 11-м классе. На фоне стресса из-за ЕГЭ у Вишневской развилась нервная анорексия. “Я похудела тогда до 36 килограммов, – вспоминает девушка. – Восстановиться мне удалось благодаря поддержке со стороны мамы и друзей, а также лечению в психиатрической клинике”.

Женя Остов надеялся через арт-терапию научиться выстраивать новые отношения со своим телом. Он представлял часть проекта, посвященную трансгендерности. Несоответствие своей гендерной идентичности с зарегистрированным при рождении полом он почувствовал в 16 лет. Гормональный переход начал в 21. Тогда же поменял документы. “Я тогда жил в Тюмени. Мне потребовалось много времени, чтобы принять эту часть себя и научиться с ней жить. В Тюмени тогда еще не было ни развитого трансгендерного коммьюнити, ни грамотных специалистов, которые с этой проблемой работают”, – вспоминает участник выставки.

Родственники долго не могли его понять. Сейчас отношения нормализовались. “Я построил свою жизнь таким образом, что меня окружают понимающие люди. Конечно, все еще остается множество небезопасных мест, где я стараюсь не бывать, или могу столкнуться со сложностями, когда записываюсь на прием к гинекологу. В остальном мне удалось построить гармоничные отношения со своим телом”, – рассказывает Остов.