Политик Владимир Милов и активистка Алёна Попова подали в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) жалобу на применение технологии распознавания лиц на митинге 29 сентября 2019 года в Москве в поддержку обвиняемых по "московскому делу". Они считают, что таким образом нарушается конституционный запрет на вмешательство в личную жизнь и на закон о защите персональных данных.

Попова и Милов (они оба были на митинге 29 сентября) попытались оспорить законность использования камер во время акции на проспекте Сахарова, однако Тверской и Савеловский суды Москвы посчитали такое использование распознавания лиц обоснованным и не нарушающим права граждан. Мосгорсуд утвердил эти решения.

– В отношении таких мер, как распознавание лиц, нет эффективных средств защиты. В этой ситуации мы обязаны обратиться в ЕСПЧ в течение шести месяцев с момента событий. Из-за эпидемии эти шесть месяцев стали девятью в порядке исключения, но принцип остается, – отмечает в беседе с Радио Свобода руководитель международной практики правозащитной группы "Агора" Кирилл Коротеев. Именно он вместе с адвокатом Валентиной Фроловой занимался подготовкой жалобы в ЕСПЧ. При этом Коротеев подчеркивает: "Агора" и их доверители будут продолжать процессы в российских судах, однако было важно уложиться в отведенный шестимесячный срок.

– Это дело о защите прав моих доверителей, поэтому тут речь о создании медийного шума не идет. В идеале цель жалобы заключается в том, чтобы эта технология массового распознавания лиц использовалась не иначе как с согласия людей. Есть, наверное, какой-то процент эффективного использования, но поскольку речь идет о сборе биометрических персональных данных (они по всем международным нормам относятся к категориям наиболее чувствительным), то этот сбор должен происходить только с прямого согласия лица. Это значит, что использование [камер] не только на демонстрациях, но и в городе по нормам современного права недопустимо, – говорит Кирилл Коротеев.

Коротеев ссылается на Регламент ЕС 2016/679 "О защите физических лиц в отношении обработки персональных данных" (сокращенно ОПЗД, Общие правила защиты данных), который в мае 2018 года заменил рамочную Директиву о защите персональных данных 95/46/ЕС от 24 октября 1995 года. Этот документ прямо запрещает сбор биометрических персональных данных без прямого согласия лица и тем самым останавливает в ЕС применение технологии массового распознавания лиц:

"В Евросоюзе есть попытки сделать эту технологию соответствующей регламенту, но мы видим, как эти попытки одна за одной проваливаются именно в случае ее массового применения для слежки за гражданами", – утверждает правозащитник.

Алёна Попова отмечает: в России у нее и Владимира Милова право на защиту полностью исчерпано, так что им не оставалось ничего другого, кроме как подавать жалобу в Страсбург. Попова рассчитывает, что ЕСПЧ повлияет на позицию московских властей и даже вступившая в силу поправка в Конституцию о приоритете российского права над международным не может этому помешать:

"Даже в новой, измененной Конституции, наше с вами право на защиту неприкосновенности частной жизни никуда не исчезло. Оно не удалено из Конституции. И наше право на неприкосновенность частной жизни впрямую нарушается технологией распознавания лиц. Департамент информационных технологий Москвы очень любит выезжать в другие страны и рассказывать, какая Москва инновационная, как здесь круто следят за преступлениями, как здорово, что все граждане под этими камерами ходят".

Попова уверена, что решение ЕСПЧ станет весьма чувствительным для российских технологических компаний, которые занимаются разработкой и улучшением системы распознавания лиц, а также для имиджа Москвы как одной из лучших столиц мира и лично для мэра Москвы Сергея Собянина.

Попова не верит словам Собянина, что "современные технологии помогают в деле снижения преступности в столице":

"Для защиты от террористов существуют специальные группы спецназначения, у которых куча других инструментов, и уж точно технология распознавания лиц стоит здесь совершенно не на первом месте. Поэтому не надо вешать лапшу на уши гражданам. Что касается превентивной защиты граждан от любых насильственных преступлений, я что-то такого не вижу. У нас и взрывы в метро были, и убийства регулярно происходят. Я уж не говорю про домашнее насилие! Если бы против меня вышел дьявол, то мы бы с ним быстро договорились. Даже он бы не смог мне оппонировать, потому что факты есть факты".

Попова отмечает, что после двух месяцев режима обязательной самоизоляции в Москве намного больше людей стали понимать, что такое "тотальная слежка". Активистка уверена, что столичные власти "довели до уровня истерии огромное количество людей", которые ранее были равнодушны к этой теме. Попова рассказывает, что ее команда запустила бесплатного бота в Telegram против системы распознавания лиц, который помогает обжаловать выписанные на ее основе незаконные штрафы. "У нас там больше 700 человек за неделю накопилось. Это очень много для темы, которая была абсолютно нечувствительна до коронаизоляции", – говорит Попова.

Это первая подобная жалоба в отношении России, а также в практике ЕСПЧ вообще, подчеркивает Кирилл Коротеев. По его словам, подобная технология распознавания лиц применялась в Уэльсе. И сейчас Апелляционный суд Англии и Уэльса рассматривает похожее дело.

– Мы оказались первыми не потому, что мы первыми оспорили и прошли все инстанции на национальном уровне, а потому что у нас нет защиты, потому что иначе, естественно, нас обогнали бы наши английские коллеги, у которых в конце июня было слушание в Апелляционном суде. У них просто есть эффективные средства защиты.

Если мы выходим за пределы Европы, то, например, есть Китай, который насильно это все применяет уже не первый год. Допустим, есть попытки это применять в США. Недавно ряд крупных американских IT-компаний отказались от дальнейших разработок в этой сфере именно из-за угроз для прав человека.

Проект "Роскомсвобода" в октябре прошлого года запустил кампанию с целью добиться моратория на системы распознавания лиц. "Мы выступаем за принятие законодательных либо судебных мер для введения моратория на использование систем распознавания лиц, которые являются технологиями двойного назначения и должны быть запрещены до тех пор, пока не будет обеспечена полная прозрачность и безопасность их использования для граждан", – говорилось в заявлении "Роскомсвободы".

Руководитель проекта Артём Козлюк считает, что у иска Поповой и Милова есть перспективы. По его мнению, с высокой вероятностью ЕСПЧ установит факт неправомерных действий со стороны российских властей и обяжет их выплатить штраф. Козлюк отмечает, что, хотя это не афишируется и публично российская власть говорит, что Россия не будет соблюдать какие-то неразумные требования международного законодательства, в реальности Россия скрупулезно выплачивает штрафы, которые назначает ЕСПЧ:

"Конечно, остановить развертывание таких систем очень тяжело, потому что у них слишком много бенефициаров. Да и вообще тяжело остановить развертывание систем, на которые государство делает ставку в области безопасности. Сложно представить, что у нас будет отменен "пакет Яровой", блокировки сайтов или система распознавания лиц. Но, возможно, решение ЕСПЧ, когда оно последует (а это неизвестно, когда произойдет, это может продолжаться годами), поставит под какие-то жесткие рамки этот проактивный, безумный, бесконтрольный процесс, будут привлекаться общественные организации для контроля, это будет обсуждаться с независимыми экспертами в области информационной безопасности. И конечно, любое такое решение на уровне Европы будет тормозить негативный законодательный или правоприменительный процесс в России".

Козлюк убежден, что все большее развертывание и применение системы распознавания лиц через камеры видеонаблюдения несет множество рисков для общества: это и ошибки распознавания, и неконтролируемый сбор чувствительных для граждан биометрических данных, это сливы на черный рынок и в открытый доступ. По мнению эксперта, все это ставит под сомнение эффективность таких систем с точки зрения защиты прав граждан на их частную жизнь, тайну связи, перемещения и т. д.

"Встает очень много и юридических вопросов, и вопросов доверия и общественной значимости. В чем есть и в чем должен быть перевес – безопасность или свобода частной жизни и прав человека? Это очень актуальный вопрос во всем мире, и еще не найден баланс интересов государства и общества. И несмотря на то что такие технологии развиваются по всему миру, есть прецеденты стран и территорий, где вводится мораторий на развертывание таких систем. Например, это произошло в Бельгии, в Калифорнии. В Калифорнии этот вопрос активно обсуждается с гражданским обществом".

При этом Козлюк добавляет, что период самоизоляции заставил все больше людей начать скептически относиться к действиям государства, в том числе в цифровой среде, в сфере технологий – какие оно внедряет механизмы контроля за их жизнями, перемещением, деятельностью в цифровой среде. Козлюк говорит, что хотя государство всегда обосновывает свои негативные новые законодательные формы какими-то чувствительными для общества моментами, как, например, безопасность детей или защита от терроризма, но по факту люди видят, что вся эта борьба неэффективна, зато внедренные технологические решения затрагивают интересы очень широкого круга лиц и нивелируют само понятие прав человека, тайны связи, защиты частной жизни. В России баланс интересов сильно смещен в пользу правоохранительных органов и у общества все меньше остается контроля над действиями государства, отмечает Козлюк.