Ижевск-2002 – столица русской электронной музыки. Английские диджеи и шведские музыканты в городе панельных домов и оружейных заводов.
Подкаст “Фанайлова: Вавилон Москва”, из цикла “Далеко от Москвы. Культура, города и люди бывшей советской империи”. Время – начало нулевых. Место – Волго-Уральский регион. Музей Калашникова с оружием и коврами, пансионат с аквариумами, клуб "Вавилон" с модной молодежью и британской музыкой. Удмуртский национальный характер и художники как шаманы.
Франческа Кэнти, музыкальный менеджер, Лондон:
– Когда я училась в школе, нам говорили о русской революции, о Советском Союзе. И я всегда думала: это шпионы, холодная война, Джеймс Бонд, это все для меня. Я читала Гоголя и думала: если народ может писать такие прекрасные рассказы, то я хочу туда. Россия. Советский Союз тогда. 1989–1990 годы. Я приехала как туристка. Самолет, чартерный рейс. Пилот говорит: "Дамы и господа! Мы сейчас находимся на воздушной территории Советского Союза". И я сразу поняла, что я хочу туда. Я не знала почему, я просто это чувствовала. Наркомания какая-то. Ленинград, аэропорт Пулково. И я видела, что это не аэропорт, а какой-то склад на самом деле. Металл такой непонятный, все серо, и все как-то на меня смотрят, как будто бы очень не хотят, чтобы я там была. Но все равно я чувствовала, что я приехала в Советский Союз. Начинается. И были такие впечатления: архитектура такая громадная, Ленин везде, на улицах машины непонятные. Я приехала – и начинается. Я никто. Это было мое.
Я типичная иностранка. Когда мы сегодня были в музее Калашникова и смотрели на все это оружие, на его ковры, я подумала, что вернулась к точке, когда была в самолете, где говорили: "Мы находимся в Советском Союзе". Это было то же самое ощущение. Ижевск – это электронная музыка, индустриальный пейзаж и контраст.
Максим Веревкин, художник:
– Ижевск стоит на реке Иж. По языческим представлениям это что-то типа змеи, которая охраняет подземное царство. В общем, со смертью связано. Ижевск – серый, унылый, грязный городишко, он стоит на пяти холмах и пяти заводах, где, если ты вечером дальше центра околачиваешься, тебе могут вломить, где очень много гопников. Ну, есть какие-то очаги молодежной культуры, причем достаточно нестабильные, у нас нет никаких постоянно действующих клубов. Единственное место, где мы встречаемся с друзьями, – это киноклуб. Народ у нас очень талантливый, я просто диву даюсь. Я нигде не встречал таких прекрасных и в то же время прекрасно нереализованных певцов, композиторов, электронных музыкантов и художников.
Алексей Шкляев, художник:
– В начале 90-х годов группа "Лодка" бросала такой миф, что в городе из-за того, что он был закрытым, из-за того, что здесь было военное производство, с людьми произошли определенные мутации. Это все отсылало к языческим корням. Что возникли такие нечеловеки, полубоги, полулесные люди, и вот они творят местную культуру, создавая свою ситуацию, они реально находились в ситуации замкнутого города. И даже с транспортной точки зрения Ижевск просто выключен из многих транспортных сетей.
Максим Веревкин, художник:
– Даже по нашей речи можно заметить, что мы не акаем, а так сдавленно разговариваем. То есть это один из показателей внутренних барьеров. Это очень старая история про удмуртов, которых загоняли в лес, они сидели на елках. Я утрированно, конечно, рассказываю. Их "парили" то татары, то русские, то русские, то татары. Татары уйдут – русские придут. Вот это ощущение, энергетика, что ли, остались. Это город-завод, где или ты на заводе работаешь, или ты бутылки собираешь. Одна из проблем – это суицид. Суицид в Ижевске самый высокий по региону. И, может быть, даже по стране. У каждого найдется один, два, три знакомых, которые сиганули с девятого этажа или залезли в петлю. Такая ситуация в Ижевске, достаточно брутальная. Ну, и наркомания тут не самая низкая.
Олег Нестеров, продюсер, музыкант, группа “Мегаполис”:
– Первая ассоциация – это аномалия. Это явно какая-то аномалия, потому что здесь творятся странные вещи. Здесь родился человек, который своей музыкой всколыхнул музыкальную палитру XIX века, здесь родился человек, оружием которого пользуются 50 лет. И то, что здесь делается с электронной музыкой... Здесь каким-то образом что-то с чем-то соединилось, материальное с нематериальным, и судьба сделала зигзаг удачи. Я спокойно этот город наблюдать не могу, хотя он с виду абсолютно такой же, как десятки или сотни других городов России. Такое же здание аэропорта, такие же дома, такие же подъезды – нечистые, сырые, холодные. Вроде все то же самое, что в любом другом провинциальном городе России, но здесь явно ощущается какая-то связь, ниточка с будущим. Первый раз я приехал сюда в 98-м году вместе с Троицким и "Плейбоем". И я познакомился с какими-то людьми, с некоторыми я до сих пор знаком. Например, художник Энвиль Касимов. Теперь он депутат Госсовета, а тогда был каким-то арт-хулиганом. Он то воздушный шар на дискотеке вместе с Троицким запускал, то они делали какую-то "Экзотику", то какую-то выставку в начале 90-х. Последний раз я его видел в Ижевском аэропорту – когда у нас сломался двигатель и мы не смогли взлететь, он хлопотал о том, чтобы поменяли стартер, и все-таки нас отправили. Это первый город на моей памяти, архитектура которого не дает жизни идеям и высокому духу, но каким-то странным образом не мешает, не подавляет. Несмотря на то что вокруг одни трубы, дух Ижевска питает людей, и они что-то делают. Может, потому что рядом леса, где было полно язычников. И вообще, удмурты, они такие специфические.
Джон Шу, диджей, Англия:
– Здесь холодно, но принимают очень тепло. Теплота – это то, как люди относятся к нам и к жизни. Человек теплый, а погода холодная. Даже женщина, которая продала сегодня мне шапку (было очень холодно), была такая теплая, улыбалась, золотые зубы. Мы видели зубы, потому что она улыбалась. Мы живем в очень странном месте, по-моему, это как санаторий. В первое утро, когда мы спустились, там было написано, что подъем в 6.30, завтрак в 7.30, первый терапевт во столько-то. Мы подумали: "Куда мы попали?" Все ходят в советских спортивных костюмах. "Молодцы! Ой, надо купить такой. Вот уже ностальгия!" И на каждом этаже огромные аквариумы, где есть рыба. И коридор гораздо более теплый, чем номера. Может быть, это часть терапии? Минус шестнадцать на улице, а дежурная сидит в тапочках. Ну, прелесть какая-то есть! Водитель нашего автобуса ведет себя как Михаэль Шумахер, но как-то мы доехали. Страшно. Впечатление, что есть и ночные клубы, и такие заводы, которые производят оружие. В одном месте и оружие, и клубная публика.
Александр Юминов, музыкальный промоутер, организатор фестиваля:
– Посмотрели в интернете, на удивление, нашли там телефон. Взяли и набрали. Там ответили: "Алло. – Можно ли услышать группу Pluxus? – Да, это мы. А вы откуда звоните? – Из России. – Мы хотим, чтобы вы у нас выступили. – Выступили? Подождите, подождите... Вы откуда? Из России!?" Они были удивлены, что их, маленькую группу, которая неожиданно стала продаваться в интернете, стала приобретать какую-то популярность, уже знают в России. Понятно, что уже все меньше и меньше людей думают о том, что у нас белые медведи ходят по городам. Но все равно удивлению не было предела. Мы научились из нищенской жизни российской глубинки (у нас нищенская жизнь до сих пор) извлекать выгодные и полезные вещи так, что они выглядят гораздо объемнее, нежели есть. Не как надутые, а как просто большие, как значимые. Все выглядит на миллион долларов, а затрачено во много раз меньше. Вот именно это как раз и нравится мне. Город действительно промышленный, хочется чего-нибудь праздничного. Ведь как рождается музыка в принципе? Или от горя, или от счастья.
Антон Янцен, музыкальный менеджер, организатор фестиваля:
– У меня есть однозначный образ центра Ижевска, где, слава Богу, есть какая-то старая архитектура. Но у нас старая архитектура – это максимум какие-то 30-е годы, и то она уже в таком состоянии... И три купеческих домика на улице Горького. Я жил на "Буммаше", оттуда уехал где-то в году 86-м, и лет десять спустя там побывал. Там все было застроено пятиэтажками. Эти хрущевки все одинаковые, и они мне показались ужасно низкими. Ну, я тогда был маленький, а потом вырос, и они, соответственно, уменьшились. Я почувствовал себя просто великаном. И будто сквозь эти пятиэтажки проросли деревья. Никто не следил за этим, и там растительность, которую высаживали вдоль – палисаднички, аллейки – это все разрасталось, оно просто буйное. И мое восприятие города основано на восприятии чего-то безличного. Ну да, эти спальные районы – ужасно, но не ужаснее, чем когда я приезжал в Бруклин, можно поспорить, где лучше: у нас на автозаводе, или там.
Алексей Шкляев, художник:
– У Ижевска есть шанс стать вторым Амстердамом. Если сравнить Амстердам годов 60-х, когда он был провинциальным, тогда в Амстердаме возникали дома-коробки, Ижевск тоже сейчас достаточно серый, провинциальный город. Амстердам вышел из своей ситуации именно за счет того, что возникли небольшие художественные инициативы. Небольшие группы левоориентированных художников. Они оккупировали дома, как-то обустраивали свое собственное пространство, они его всячески обозначали. Вокруг таких обозначенных городских пространств возникала уже некая экономика, возникали новые городские процессы. Ижевск находится в достаточно сложной ситуации: нелады с федеральными властями, и в целом он считается депрессивным регионом. Одним из средств реабилитации может быть именно реабилитация с помощью современного искусства, культурных программ.
Подписывайтесь на подкаст "Вавилон Москва"
