Большинство задержанных в Беларуси в дни протестов оказались в двух изоляторах – на улице Окрестина в Минске и в городе Жодино Минской области. В четверг, когда у большинства истекли 72 часа задержания, людей начали массово отпускать. Рядом с обоими ИВС дежурили родственники и друзья тех, кто пропал в первые дни после выборов президента. Узники, вышедшие из изоляторов, рассказали о жестоком обращении в автозаках, в отделах милиции и внутри ИВС. Людей избивали, по несколько дней не кормили. Они находились в переполненных камерах. Особенно жестоко обращались с задержанными на Окрестина.

Виталий Цыганков

Именно в изоляторе на Окрестина оказался и обозреватель Белорусской службы Радио Свобода Виталий Цыганков. 12 августа вместе с женой Ольгой, высококвалифицированным врачом-эндоскопистом, он присутствовал на акции медиков. Когда супруги возвращались домой, машину Цыганковых блокировал экипаж ГАИ, один из инспекторов даже угрожал пистолетом, требуя выйти. Виталия избили, их с женой задержали. Сутки с ними не было никакой связи.

"ГУЛАГ, – так коротко обрисовал свое нахождение в изоляторе Виталий. – С первой минуты всё направлено на унижение, оскорбление, физические и моральные пытки человека, который здесь очутился в статусе задержанного, но никак не обвиненного в преступлениях. Не так важно, какие люди работают в той системе, но сама она своими правилами порождает беззаконие".

Артур, 18 лет

Артура задержали 10 августа. Молодой человек вместе с друзьями решил прокатиться на велосипеде по Минску. Он рассказывает, что не собирался выходить ни на какие акции протеста.

– Мы думали, что днем ничего не будет. Тем более к центру мы не подъезжали. Но потом мы через проспект Машерова увидели, что там в парке задержали троих. Я в первый раз в жизни видел задержание собственными глазами. А потом резко подъехал белый микроавтобус, откуда высыпали омоновцы, которые не оставили нам шанса. Один парень (нас было трое) успел уехать, а мы с другом попали под раздачу.

Свидетельства побоев и пыток

Меня очень жестко задержали – на меня одного напали шестеро, сразу огрели по лицу, хотя я сказал, что я не протестующий, после чего забросили в этот микроавтобус. Там внутри нас очень жестко избивали. Там помимо нас с другом был еще какой-то парень. И хотя я старался следовать указаниям силовиков, но они все равно наносили нам удары дубинками.

Нас обыскали. У меня нашли кошелек, ключи и телефон, после чего снова ударили со словами: "Давай пароль быстро!" Я разблокировал телефон отпечатком пальца, после чего меня снова ударили и начали проверять фотографии в Телеграме. В Телеграме у меня был бот, который просто присылает тебе фото. А силовики решили, что это бот, который призывает людей идти на митинг или что-то такое. Я начал объяснять, что этот бот не имеет никакого отношения к протестам, но за это я тоже получил – мне пробили насквозь щеку так, что язык мог наружу выйти.

Один из задерживающих меня хотел разбить мой телефон, но другой его остановил. После этого нас повезли в какое-то место, за минский Дворец спорта. Нам закрывали глаза, когда выводили из микроавтобуса. А после пересадили в первый автозак. Там уже сидел мой друг и еще какой-то парень. У него не было половины зубов. Он потом рассказал, что ему палкой выбили их, хотя он тоже просто катался на велосипеде по городу. Нас запихнули в клетку. И обязательно надо было смотреть в пол, потому что если ты смотрел на омоновца, то можно было огрести – они боятся, когда смотрят им в глаза, как мне показалось. Мы, конечно, в шоке были с другом. Но я понимал, что самое тяжелое – что родители будут сильно волноваться.

Когда к нам докинули еще нескольких человек, нас снова вывели из автозака и положили на землю. Из-за того, что я не полностью головой в асфальт уткнулся, а немного голову повернул, мне еще прилетело кулаком. И после этого пересадили во второй автозак и повезли в РУВД Первомайского района. В РУВД нас построили около стены и поставили всех на колени. Стоять так было тяжело. Сколько мы так ждали, я не знаю. Но после этого нам дали воды попить, опросили имена, фамилии, где работаем или учимся и повели в спортзал, где мы ждали составления протоколов примерно с 8 вечера до трех ночи. В три ночи меня вызвали на оформление.

Сразу скажу, что в РУВД сотрудники обращались с нами хорошо, не так, как ОМОН. На составление протокола меня привели к хорошему милицейскому. Он угостил меня печеньем, и когда составляли протокол, у меня получилось достать телефон, чтобы написать маме. Начинаю писать, а милицейский мне говорит, что вообще-то это запрещено, но развернись так, чтобы тебя никто не видел. Я спрашивал, что с нами потом будет. Мне ответили, что, скорее всего, штраф, после чего нас отпустят почти сразу. Мы все так думали.

Протокол составлялся часа два. В какой-то момент в комнату вошел омоновец и сразу же ударил меня по ноге, но несильно так. За меня вступился милицейский, который оформлял меня, и стало поспокойнее. Через еще какое-то время зашел другой омоновец и тоже со всей силы наступил мне на ногу. Когда протокол был составлен, меня забрал еще один мужчина. Мне сказали, что он проведет меня через спортзал и в принципе я свободен. Я реально был воодушевлен. Меня взял этот мужчина, и мы пошли. Но мы проходили камеры и я увидел, что каких-то людей сажают, после чего мне стало тревожно.

Я так думаю, что поменялась смена. Мы дошли до спортзала, где мне сказали ложиться "на кости", хотя я не понимал зачем, хотя я видел, что очень много людей лежат. Но я думал, что это новые, но потом оказалось, что нет. Я лег. Оказалось, что "на кости" – это значит на колени. Мне один из милицейских, когда я спросил, когда меня отпустят, сказал, что нас еще ждет Жодино. Причем так иронично. А я даже не понял, что такое Жодино. Часов в 10–11 в спортзал привели тех, кто спал в "обезьяннике". А в полдень приехали два автозака, куда нас жестко закинули. В автозаках нас поставили на колени, издевались, конкретно били дубинками. И это было самое жесткое, что со мной случилось. Конвойные нам говорили, что, мол, хотели свободы – получите. Они думали, что нас реально наняли за деньги, за 30 долларов. Я честно молился, чтобы быстрее доехать до тюрьмы. В Жодино мужики были строгими, но меня там никто ни разу не ударил.

В камере нас сидело 27 человек, а кроватей было 10. Спали по трое на кровати. В первый день нас не кормили. Был такой хаос. Но с водой проблем не было. А вечером нам принесли чай – 15 кружек на всех. Но мужики, которые сидели раньше, сохранили несколько буханок хлеба, которым они с нами поделились

Я провел в Жодино неполных два дня. И в четверг вечером меня освободили.

Роман, 23 года

– Вечером в воскресенье все вышли в Минске на стелу. И в три часа ночи с воскресенья на понедельник нас с друзьями задержали.

При задержании нас били немножко, а потом привезли в милицейский участок. Там мы стояли с поднятыми руками два часа, просто потому что на нас составляли протоколы. Потом нас повезли в РУВД, но там были адекватные сотрудники. Потом повезли в Жодино и держали в неведении четыре дня. Вот сегодня я вышел, хотя моих всех друзей отпустили вовремя, через положенных трое суток, потому что задержание не более трех суток.

Нам с друзьями повезло, потому что потом, когда к нам в камеру приводили людей из РУВД во Фрунзенском районе, они рассказывали, что их очень сильно избивали, наносили травмы, вырубали электрошокером.

Я был в камере на 12 человек, но там были по 24, а было и по 35 человек. Первые два дня нас вообще не кормили. Абсолютно ничего – только вода! Но в Жодино условия почеловечнее были, чем в ИВС на Окрестина, если сравнивать. Некоторых, кто сидел у нас на Окрестина, из-под крана водой с хлоркой поили.

Мы ждали около полутора суток в неведении. Нам никто ничего не говорил – когда нас отпустят, куда? – хотя уже сутки прошли. Время истекло еще позавчера, а позавчера нас не отпустили. Мы сидели больше положенного. Ощущение моральной подавленности, конечно, было. При этом нам даже сотрудники милиции говорили, что людей начали массово отпускать. Мы это даже слышали. Всех друзей, с которыми мы сидели, отпустили раньше нас, а меня только сегодня утром отпустили.

Максим, 31 год

Вместе с Романом задержали его друга Максима, но молодые люди оказались в разных камерах в ИВС в Жодино.

– После задержания в ночь с воскресенья на понедельник нас повезли в Советское РУВД. Там мы стояли у стены часа два или три. Потом нас на рассвете повезли в Ленинское РУВД. Там нас где-то часов до 12 держали в гараже. Но милиционеры пытались обращаться с нами максимально по-человечески. К ним никаких претензий нет. Нам они разрешили сделать один звонок, чтобы позвонить родным, пока описывали наши вещи. Единственное, что мы тогда не знали, куда нас повезут. Мы просто сказали по факту, что всё – задержали. И уже из Ленинского РУВД нас посадили в автозак и повезли в Жодино, где распределили по камерам. У нас в камере было 8 спальных мест на 22 человека. Вентиляцию включали пару раз в день на 10 минут. Окно через решетку мы открыли сами – придумали приспособление, чтобы можно было дышать. В Жодино, разумеется, уже никакой связи не было.

На вторые сутки нас начали кормить. Кормили обычной тюремной едой. Я могу сказать, что в Жодино нас кормили нормально – скажем так, мы получали необходимое количество калорий для нормальной жизнедеятельности. Три раза в день нам давали горячую еду, давали хлеб, чай давали. Надзиратели в ИВС старались максимально по-человечески относиться. Конечно, насколько это возможно. Но надзирателями у нас были такие молодые парни, сами заложники системы. И в их глазах я точно видел, что они все понимают, только сделать ничего не могут.

В Жодино я прибыл днем в понедельник, а отпустили меня в 6 вечера четверга. Я там провел три с половиной дня без суда, меня выпустили без протокола.

Мне не то чтобы было страшно. Я понимал всю безысходность ситуации. Единственное, не отпускала надежда, что отпустят день в день. Мы сначала не верили, что нас реально повезут в Жодино, как преступников каких-то. Но когда уже посадили в автозак, тогда уже поняли, что безысходность. Но я не могу сказать, что было прямо страшно. Страшно было, что близкие не знают, что происходит и где мы находимся, и что неизвестно, что дальше. Если бы сразу сказали, что посидишь трое суток и потом выпустят, тогда была бы какая-то определенность. А так – ты просто сидишь и не знаешь, что будет завтра.

Мы с сокамерниками старались общаться и не падать духом, потому что, когда находишься в маленькой комнате, где 20 мужиков, моральный дух падает и появляются плохие мысли. Но мы старались поддерживать друг друга. В моей камере были люди от 19 до 60 лет, то есть люди взрослые, осознанные. У нас только два парня, которым было по 19 лет. Все остальные были старше 25.

В моей камере все, кроме меня, были уже осуждены. Им дали от 5 до 15 суток. Судами это назвать было сложно – пять минут и все, но тем не менее процедура прошла. Кто-то согласился, кто-то нет, но им дали определенный срок, и они в ИВС находились уже, можно сказать, официально. А я не проходил суд. Когда прошло 72 часа (это разрешенное время задержания в Беларуси. – Прим. РС), я стал стучать и просить надзирателя, чтобы он мне дал какую-то конкретику, что будет дальше со мной. И после этого меня просто выпустили. Меня, правда, предупредили, что, возможно, придет повестка, но я не уверен, что они даже мою фамилию правильно записали.

Мне повезло, я смог забрать свои личные вещи. В Ленинском РУВД наши вещи, описали и их повезли вслед за нами в Жодино, где они лежали на складе. Мне повезло, потому что у меня был не выданный черный мусорный пакет для личных вещей, а мой рюкзак. И я просто нашел его на складе, где было все на месте.

Никто не ожидал, что нас будут вот так встречать. Вместе со мной выходили ребята, которые не нашли свои вещи. И мы договорились, что я им дам позвонить, если у меня телефон не разрядился. Мы думали, как мы доберемся до дома, что сейчас пойдем на электричку. А тут мы выходим… Естественно, что это было очень приятно от того, что столько людей за нас переживают. Меня встретили друзья, мы поели и меня довезли прямо до подъезда. Сейчас я понимаю, что у меня еще хорошая история по сравнению с тем, что происходит, и что я почти счастливчик.