Главная задача информационно-аналитического сайта Север.Реалии, регионального проекта Радио Свобода, – честный, сбалансированный, непредвзятый, точный рассказ о ежедневной жизни северо-западных территорий Российской Федерации, восполнение дефицита информации, анализ социально-экономических процессов, протекающих в этом крае. Самые интересные репортажи и комментарии с сайта Север.Реалии читайте на страницах сайта Радио Свобода.

Есть такая детская книжка Ирины и Леонида Тюхтяевых “Зоки и Бада”, там Баде снится рыба пумбрия в банке, она его спрашивает: “Ну что, хочешь, чтобы у тебя все было?” Бада, конечно, говорит: “Да, хочу”, просыпается, смотрит, а у него ничего нет. Потому что всё – было.

Иногда мне кажется, что я Бада. Вернее, что все мы Бады. Не то чтобы у нас прямо так уж всё было, но кое-что было все-таки, согласитесь. Вот, например, выборы – какие-никакие, а всё-таки были. И даже наблюдатели в последние годы так навострились наблюдать, что совсем не так просто стало запихивать пачки бюллетеней с галочками сами знаете за кого в узкую щель противной прозрачной урны. Противной – потому что видно же в ней всё, и то, что не нужно, видно тоже. Ну и что, проснулись мы в одно прекрасное утро, а нет у нас больше выборов. И урн этих пластиковых нет, а вместо них картонные коробки, и пеньки вместо кабинок, и голосовать можно от забора до обеда день за днем. А то, что это все еще называется выборами, так про это Козьма Прутков давно написал: “Если на клетке слона увидишь надпись “Буйвол” – не верь глазам своим”.

Что у нас было правосудие – вот этого не скажу, чего не было, того не было. Как написал Алексей Хомяков про богоспасаемую родину, что она “в судах полна неправдой черной”, так с тех пор ничего и не побелело. Но вот тайга у нас точно была, густая и качественная, и что? Просыпаемся – нет тайги, одни проплешины на сотни километров со спутников видны. Кто пилит и гонит в Китай кругляк за копейки – неясно, ясно, что хочется кататься и выть от бессильного гнева, да что толку.

И свобода собраний у нас была, хоть и сжималась в последние годы, как шагреневая кожа, но вот мы проснулись – и она сжалась уже до точки, до одиночного пикета, за который моментально винтят и кидают в кутузку. А ещё у нас была отрада – взгляд за бугор: посмотришь, а еще лучше ступишь ногой на твердую европейскую или американскую землю и вздохнешь про себя с облегчением: уф, есть всё-таки места, где общественное устройство, может, и несовершенно, но стабильно, отшлифовано веками. И на тебе: проснулись, а там витрины громят, головы статуям отсекают, короче, никакого утешения, а одно расстройство.

Опять же был собор в Нанте с дивными витражами, и орган в нём уникальный стоял – и на тебе, ни витражей, ни органа. И это, заметим, уже после Нотр-Дама… Или стоял себе город Бейрут – ну, не западный, конечно, но всё равно город как город, и вот, не уберегли кораблик и склад с селитрой, и нет теперь половины города Бейрута, одни обломки после взрыва.

Ладно, страны, города, запад и восток, всё рукотворное бренно – но уж начертанное свыше стремление мужчины к женщине, поцелуи при луне, соловей и роза – это, согласитесь, казалось незыблемым. Ан нет, проснулись мы, а у нас на дворе новая этика, и если он ей не в том месте и не в то время преступно улыбнулся или, не дай Бог, до руки коснулся – всё, прощай карьера и репутация, позор на наши седины до седьмого колена. А если она вдруг вспомнит, что он ее коснулся ещё в школе, 20 лет назад – то и до восьмого.

Кажется, какие-то тайные скрепы мира зашатались глубоко под землей, и всё вокруг закачалось и поплыло.

Взять хотя бы Петербург. Много лет у нас тут жизнь – борьба за каждое старинное здание, которое люди норовят сохранить, а чиновники норовят угробить. Приглянется застройщикам участок, и начинаются пляски с липовыми экспертизами, поддельными документами – кто кого перепляшет, люди, обнимающие с нежностью каждый дом, или нелюди, у которых в глазах одна многозначная цифирь на дензнаках. И вот заснули мы недавно, и был у нас завод имени Калинина на Уральской улице, почти целый, промышленная архитектура цвела своими краснокирпичными розами, а проснулись – и уже не цветёт, треть завода исчезла. И мы даже знаем имя этой коровы – “Максидом”, обещавший сделать вместо завода общественное пространство не хуже Новой Голландии, но для начала превративший в руины несколько старинных корпусов и замахнувшийся даже на Винный городок XVIII века. Хотите общественное пространство – вот вам ангар “Максидома” и парковки на центральной площади.

А еще у нас, между прочим, были сбережения – ну, положим, не у всех, положим, хиленькие, но все-таки были хоть у кого-то. И вот, просыпаемся мы, а у нас новый закон о том, что теперь можно изымать у граждан неправильные доходы в пользу Пенсионного фонда. Нам объясняют, что это, мол, только у недобросовестных чиновников будут такие изъятия, но мы-то знаем, в какой стране живем, а значит, изымать будут – правильно, у всех, у кого вроде как есть какие-то сбережения. То есть ключевым словом становится вроде как. А что такое Пенсионный фонд… Помните, как Карлсон, выступая перед детьми, делал сбор с каждого по конфетке “на благотворительные цели”, а потом сам съедал их, ни с кем не делясь? Вот это и есть Пенсионный фонд, то есть считается, что он у нас есть, а на самом деле – ну, тут даже и просыпаться не надо.

Или вот был у нас праздник Победы, то есть он, конечно, есть, но все эти коронавирусные парады, пролеты гордых эскадрилий над больницами, где врачам не хватает защитных костюмов… В общем, не хочется тыкать пальцем в святое, но как не тыкать, когда они эту скрепу, чуть ли не единственную настоящую, яростно расшатывают своими руками – а зачем? Чтобы она стала еще скрепней? Нет ответа.

Зато вопрос у меня есть: где та рыба пумбрия, которая сделала так, чтобы у нас все было. Поймать бы ее, посадить в банку… но для этого надо как минимум проснуться. Вот в Хабаровске уже которую неделю не спят, все ходят и ходят, ходят и ходят... Говорят, что август у нас самый бессонный месяц, и правда, бывали в августе гулянки до зари, и в 91-м, да мало ли еще когда.

Вот проснемся в следующий раз – а у нас ни медицины, ни образования. Минфин уже наметил сокращения бюджета именно по этой линии, видимо, как раз по итогам короны и онлайн-обучения, только что всех двинувшего под дых, и учеников, и преподавателей. Думаю, минфин – тайный посланник рыбы пумбрии: чем хуже людей учить и лечить, тем дольше они спят.

Софья Рогачева – корреспондент Радио Свобода в Санкт-Петербурге

Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции