Рано утром в пятницу в Омске приземлился медицинский самолет, чтобы доставить политика Алексея Навального в берлинскую клинику "Шарите". Однако разрешение на перевозку пациента в Германию было получено только поздно вечером. Из-за сложности оформления всех документов Навальный начал лечение в субботу в районе полудня по московскому времени. Немецкие врачи начали диагностику его состояния, которое, по словам медиков, остается стабильно тяжелым.
Кто отравил Алексея Навального? Или оппозиционер просто заболел? Обсуждаем эту и другие темы 34-й недели 2020 года в программе "Грани времени". В гостях у Мумина Шакирова – политик Илья Яшин.
Видеоверсия программы
Кто отравил Алексея Навального?
Мумин Шакиров: Сегодня быть оппозиционером в России рискованно не только для здоровья, но и для жизни. Илья, как вы преодолеваете страх?
Илья Яшин: То, что критики власти и лично Владимира Путина подвергают свою жизнь опасности в нашей стране – это общее место. Мы помним, как сначала отравили, но не добили, а потом застрелили Анну Политковскую; как расправились с Борисом Немцовым. Помним покушение на Владимира Кара-Мурзу, на Петра Верзилова. Это вопрос личного выбора. Любому нормальному человеку в такой ситуации будет страшно.
Мумин Шакиров: Как вы преодолеваете этот страх?
Илья Яшин: Это вопрос философский. Вы либо находите в себе силы продолжать гнуть свою линию, либо не находите. Нет специального рецепта.
Мумин Шакиров: Нынешнее отравление Алексея Навального – не первое для него. Год назад политика госпитализировали из спецприемника, где он отбывал административный арест, со странной аллергической реакцией. Сам Навальный и его окружение не исключали, что и тогда это могло быть именно отравление.
Мумин Шакиров: Илья, что вы почувствовали, когда узнали об отравлении или болезни Навального? Не было ли желания рвануть в Омск? Какие были ваши первые шаги?
Илья Яшин: Тревога, страх за человека. Подумал о его семье. Я знаю и жену Навального, и брата, и родителей. Какой-то липкий ужас, когда человек находится при смерти, и не понятно, что с ним, леденящие кровь кадры из самолета, где Навальный кричит.
Мумин Шакиров: Что больше всего потрясло в Сибири, в Омске, в Томске?
Илья Яшин: Меня потрясло хамство, с каким там обращались с женой Навального Юлей. В любой подобной ситуации государство все-таки должно вести себя по-человечески – и люди, которые это государство представляют, и врачи, и эти бесконечные менты, эфэсбэшники, которые наполнили клинику. Хочется, чтобы у них оставалась не только политическая целесообразность, чтобы люди вели себя по-человечески. Меня потрясли до глубины души кадры, как Юлю силой выталкивали, не давали ей пообщаться с немецкими врачами. Жена, супруг которой находится при смерти, и у нее нет никакой информации и понимания, что будет происходить. Относились к ней как к навязчивой мухе. Мне казалось, что в такой ситуации можно хотя бы нормально разговаривать с человеком, уважительно, деликатно.
Мумин Шакиров: Наверное, самая яркая деталь – это дрожащие руки главврача, когда он рассказывал о состоянии Алексея Навального.
Илья Яшин: Я прекрасно понимаю, почему у него руки дрожали. В больнице были не только сотрудники Следственного комитета, полицейские. Там буквально через каждые несколько метров стояли сотрудники ФСБ в масках и за спиной главврача, которые внимательно следили, чтобы он ничего лишнего не сказал, ничего не ляпнул на камеру. Был отдельно консилиум врачей, а отдельно был консилиум силовиков, которые, очевидно, цензурировали и фильтровали, что можно говорить прессе, родственникам и коллегам, а что говорить ни в коем случае нельзя.
Мумин Шакиров: Мало кто из сторонников власти рискует публично высказаться об отравлении Навального. Ждут, когда сам Путин обозначит главную версию. Фамилия Навального, как известно, запрещена на федеральных каналах, но мы все-таки спросили сенатора Франца Клинцевича, члена "Единой России", что он думает про эту историю.
Франц Клинцевич: Скоро эта демагогия про Навального станет общим достоянием, я думаю, мы в этом разберемся. Мы же разобрались с "вагнеровцами". Нашим спецслужбам нужно было три дня, чтобы разобраться. И с отравлением Навального разберемся. Сегодня – в условиях отравления Навального – это однозначный "наезд" на действия российских властей. Это дискредитация России и ее руководства с учетом всего комплекса всяких выступлений и проблем, которые и есть вокруг Навального. Это настолько примитивно, что мне даже не хочется комментировать.
Мумин Шакиров: Илья, вам есть что сказать по поводу этого комментария?
Нас пытаются убедить, будто Путину и власти отравление Навального не выгодно, что полное вранье
Илья Яшин: Клинцевич старый кагэбэшник, с абсолютно извращенной логикой. Это риторика защиты любого преступника. В любом преступлении первый вопрос, который задает следователь: "Кому выгодно?" Нас пытаются убедить, будто Путину и власти отравление Навального не выгодно, что полное вранье. Откройте глаза и посмотрите, что делал Навальный, сколько проблем он создавал власти и на улице, и своими расследованиями. "Неужели Путину было выгодно убивать Немцова? Какую он представлял для него угрозу?" Это же и сам Путин говорит. Когда убили Политковскую, что Путин говорил?
Мумин Шакиров: "Ее смерть нанесла больше вреда, нежели ее деятельность".
Илья Яшин: Совершенно верно! Абсолютно перевернутая, извращенная, возмутительная логика, ничего человеческого в этом нет.
Мумин Шакиров: О Навальном после этой драматической истории, которая еще не завершена, говорили и Меркель, и Макрон, и в ООН, и представители американской администрации. Вам не кажется, что сейчас пошла легитимизация Навального – уже не как внутрироссийского политика, а политика, которого знают в мире, и который реально противостоит Владимиру Путину? Эта история вывела его на новый уровень.
Илья Яшин: Я не знаю, стоит ли рассуждать про какой-то новый уровень, на который вывела его ситуация, когда он едва остался жив. Я надеюсь, что все-таки он выкарабкается, очень хочу в это верить. Навальный – очевидный, ключевой, личный оппонент Путина. Это очевидно всем и в России, и, как мы теперь видим, за границей. Для того чтобы это понять и признать, совсем не обязательно, чтобы Макрон или Меркель произносили его фамилию. Путин, кстати, до сих пор так ни разу и не осмелился ее произнести. Я очень благодарен и президенту Франции, и канцлеру Германии, мировым политикам... Все, кто позвонил Путину, все, кто публично высказался, возможно, спасли жизнь Навальному. Я благодарен и хочу публично выразить свое уважение пилоту самолета S7, который принял решение экстренно посадить борт в омском аэропорту, благодаря чему Навального довольно оперативно госпитализировали.
Мумин Шакиров: Есть ли шанс, учитывая, что Навальный – активный политик, зарегистрировать его партию, чтобы он вышел на официальный уровень? Или вы думаете, что это исключено – до ближайших событий, связанных с 2024 годом?
Илья Яшин: Эти события никак не связаны. Навальный пытался зарегистрировать партию около десяти раз. Каждый раз проходил одну и ту же процедуру: проводили съезд, проводили собрание сторонников в регионах, голосовали, выполняли все формальные процедуры, писали устав. И каждый раз Минюст находил какую-то закорючку и отказывал в регистрации Навальному. Поэтому то, что его пытались убить, на политическое решение Кремля вообще никак не повлияет. Особенно учитывая то, что явно уши Кремля за этим и торчат. Почему это должно как-то их вразумить? Я не понимаю.
Мумин Шакиров: Правильно ли я понял, что вы, как активный оппозиционный политик, за которым есть люди, будете продолжать оставаться на улицах и площадях, а не работать в коридорах власти?
Илья Яшин: Я все-таки депутат, помимо всего прочего.
Мумин Шакиров: Как вы сами много раз жаловались: не слишком-то много власти у муниципального депутата.
Илья Яшин: Это правда. Но надо работать там, где есть возможность. Действительно, улица остается, наверное, самым эффективным способом донести свою точку зрения до власти. К сожалению, остается, по сути, единственным способом как-то формировать общественное мнение, участвовать в политике. Не потому, что мы очень любим выходить на улицу, а потому что при нынешнем политическом режиме в России других площадок практически не остается. Но необходимо использовать и иные возможности, в том числе расследования, публикуемые разными политиками (Навальный в этом плане хороший очень пример), которые показывают людям, что на самом деле находится за так называемой "патриотической ширмой" власти. В результате мы видим, что чиновники, которые ходят с георгиевскими ленточками и клянутся в любви к Родине, оказываются банальными жуликами, которые все деньги выводят за границу. Надо работать на депутатском уровне и показывать, что представители оппозиции, даже с минимальными полномочиями, гораздо эффективнее любого единоросса с огромными полномочиями. Этот набор действий даст в конце концов желаемые результаты, и Россия дождется перемен.
Мумин Шакиров: Вы говорили о расследованиях, что Навальному "сливают" ту информацию, которую он использует против отдельных лиц из окружения Владимира Путина. Вы скептически относитесь к этой информации? Или все-таки вы считаете, что нормально и полезно, когда одна башня воюет с другой?
Навальный – это политик "номер два" в стране
Илья Яшин: Навальный публично призывает "сливать" ему информацию, компромат и прочие документы. В ФБК уже, по-моему, лет десять есть функция "черный ящик" – это специальный электронный адрес, опубликованный на сайте Навального. Туда любой желающий может прислать ту информацию, которую он считает общественно значимой, про чиновников, структуры и организации. В ФБК есть отдел расследований, который тщательно проверяет эту информацию. Иногда это бывают фейки, "сливы" для того, чтобы кого-то дискредитировать без должных на то оснований. Но зачастую в результате этой проверки выясняется, что это действительно значимая информация, подтверждаются документы, и в итоге этого появляются расследования. Но в то, что Навальный сотрудничает публично с какими-то башнями, с кремлевскими структурами или с силовыми структурами, может верить только слабоумный человек, учитывая происходящее с Навальным в последние годы. Десятки административных арестов, Навальный отсидел уже больше полутора лет в общей сложности по административным арестам. Ходорковский довольно остроумно говорил, что Навальному дали те же 10 лет, только выдают в розницу. Брат Навального провел 3,5 года за решеткой.
Мумин Шакиров: Жизнь семьи превращена в ад.
Илья Яшин: Да. Брат был в ШИЗО значительное время. Слежка за женой, наружное наблюдение за детьми, обыски у родителей, покушение на здоровье и теперь на жизнь. Тот человек, который в этой ситуации публично говорит, что Навальный сотрудничает с какой-то администрацией, с ФСБ, является либо провокатором, либо слабоумным.
Мумин Шакиров: С нами на связи по Skype политолог Аббас Галлямов. Аббас, насколько Путину может повредить история с отравлением или болезнью Навального, когда судьбу оппозиционера обсуждают мировые лидеры, следят за его самочувствием в ООН и ЕСПЧ? Путину это трын-трава или реально еще одно темное пятно на его образе?
Аббас Галлямов: Конечно, это еще одно темное пятно. Путин маргинализируется в глазах мировой общественности. Этот процесс не сегодня начался, но он продолжается.
Мумин Шакиров: То, что он не высказывает никаких пока версий, – это умышленная пауза? Или ему просто нечего сказать?
Аббас Галлямов: Это продолжение старой путинской стратегии. Он всегда лично не комментирует Навального. В принципе, это понятная, нормальная PR-технология: ты не произнесешь имя своего врага, соответственно, не добавишь ему популярности от себя самого. Возможно, кто-то и не поставит его на один уровень с тобой. Хотя, конечно, спустя столько лет это смешно. Сейчас уже всем очевидно, что Навальный – это политик "номер два" в стране. Политик "номер один" – Путин. Применять приемы первобытной магии, когда ты не произносишь имя того, кого боишься, чтобы он не материализовался, с одной стороны, вроде бы странно. С другой стороны, такая первобытная PR-технология до сих пор существует.
Мумин Шакиров: Бывший владелец ЮКОСа Михаил Ходорковский связывает отравление Навального с событиями в Белоруссии: власть таким садистским способом хочет сменить повестку дня. Что вы думаете по этому поводу?
Аббас Галлямов: Я связываю произошедшее в первую очередь с выборами в Государственную думу, которые будут в следующем году. Навальный и его "умное" голосование – это чрезвычайно опасная вещь. Если Навальный на выборах в Госдуму будет функционировать в полной мере и сумеет организовать "умное" голосование, то в большинстве одномандатных округов в крупных городах (не только в Москве, не только в миллионниках) появится шанс на прохождение тех кандидатов, на кого укажет Навальный. В прошлом году в Москве во время выборов в Мосгордуму благодаря "умному" голосованию Навального власти проиграли 20 округов из 45. И это притом что практически ни одного по-настоящему сильного оппозиционного политика власти не зарегистрировали. Теперь это сокрушительное поражение может быть повторено на федеральном уровне. Это я говорю только про одномандатные округа. А представьте, что Навальный призовет всех своих сторонников, всех оппозиционных, всех недовольных жизнью избирателей голосовать за конкретный партийный список. Например за КПРФ. Для Кремля это страшный сон. Традиционный коммунистический, так сказать, ядерный избиратель – процентов 12, да плюс еще весь протестник. В этой ситуации список КПРФ вполне в состоянии будет конкурировать с "Единой Россией". Сейчас рейтинг "Единой России" болтается в районе 30%. То есть контроль Кремля над будущей Думой под большим вопросом. Любая Дума важна, но следующая Дума – это Дума транзита. Именно во время работы следующей Думы состоятся выборы президента 2024 года. Государственная дума – это единственный орган государственной власти, помимо президента, который избирается напрямую населением. И автоматически вся полнота ответственности власти за политическую ситуацию в стране ложится не на премьер-министра – он не избирается, а на Государственную думу. Чтобы представить, что это такое, можете вообразить, что белорусский парламент сейчас заявляет о непризнании выборов и не легитимности Лукашенко.
Марафон белорусского протеста
Мумин Шакиров: Конечно, за этой историей в Белоруссии наблюдают все – и спецслужбы, и политическая власть, и оппозиционеры. Что вы извлекли для себя из этой истории, глядя на происходящее на сайтах, Telegram-каналах и так далее?
Путин пошагово повторял все то, что Лукашенко делал в Белоруссии
Илья Яшин: Наши коллеги находятся еще в более сложной ситуации, чем мы. Путин пошагово повторял все то, что Лукашенко делал в Белоруссии, наши спецслужбы и политический блок Кремля рассматривали Беларусь как некую экспериментальную площадку. Лукашенко что-то делал, наши смотрели, как это работает, и повторяли. Именно в Белоруссии придумали увеличить срок административных арестов за несогласованные митинги с 15 до 30 суток. Именно в Белоруссии придумали радикально увеличить штрафы за участие в несогласованных акциях протеста. У некоторых оппозиционеров арестовывали машины...
Мумин Шакиров: Бить по семейному бюджету.
Илья Яшин: Да, верно. И мы сейчас сталкиваемся ровно с тем же самым. После летних протестов прошлого года в Москве мы до сих пор выплачиваем многомиллионные штрафы.
Мумин Шакиров: Вы восхищаетесь белорусским сопротивлением?
Илья Яшин: Я восхищаюсь, безусловно, потому что прекрасно все понимали, чем закончатся эти акции протеста. И я понимал. Кстати, я сидел в свое время. По-моему, 10 суток я отсидел на Окрестина, где пытали людей, еще в 2005 году. И белорусы прекрасно знали специфику своего режима. Конечно, вряд ли, наверное, кто-то предполагал, что будет зашкаливающий уровень садизма, но какое будет сопротивление, я думаю, все понимали. Я очень надеюсь, что российские власти, которые считали Лукашенко очень эффективным в удерживании внутренней ситуации, сейчас все-таки убедятся: эта стратегия не очень хорошо работает. Потому что даже если Лукашенко удержится, ни один политик в мире, включая Путина, не захочет быть в его положении.
Мумин Шакиров: Пока в Минске и других белорусских городах продолжаются протесты, в Москве идут акции солидарности. Они начались у посольства Беларуси сразу после выборов, когда большинство живущих здесь белорусов не смогли проголосовать. Впрочем, успевшие поучаствовать в выборах не уверены, что их мнение учитывалось.
Мумин Шакиров: Илья, вы много пишете в сетях о событиях в Белоруссии. Например, одна из ваших цитат: "Путину нравится агрессивный стиль во внешней политике. Он верит в право сильного, он не боится конфронтации с Западом. Но при этом во всех своих силовых акциях он видит и просчитывает выгоду". Какую выгоду?
Илья Яшин: Политическую. Например, конкретно здесь я имел в виду присоединение Крыма. Разумеется, Путин прекрасно понимал, что присоединение Крыма к России вызовет прямую, лобовую конфронтацию с западными странами и не пройдет бесследно. Но он действовал нахрапом, силой, понимая четко свою выгоду. К 2014 году Путин перестал восприниматься внутри России как национальный лидер, его видели руководителем олигархической кучки, которая заинтересована исключительно в "распиливании" национальных богатств. Присоединение Крыма, по крайней мере, на время позволило Путину решить эту проблему – он стал восприниматься как некий собиратель российских земель, как настоящий государственник. Когда он влез в вооруженный конфликт в Сирии, он тоже прекрасно понимал, какую это может принести выгоду: создает дополнительные возможности для маневра, можно попытаться, по крайней мере, разменять Сирию на Украину. Путин не идиот. Не стоит его недооценивать.
Мумин Шакиров: Накануне очередной массовой акции, намеченной на воскресенье в Минске и в других городах, я поговорил с одним из лидеров протеста Марией Колесниковой. Она обратилась к силовикам и предложила им материальные гарантии и безопасность, если они перейдут на сторону народа. Я спросил у нее: удалось ли Лукашенко настолько замазать силовиков кровью, чтобы отрезать путь назад?
Мария Колесникова: Конкретно я не предлагаю помощь силовикам. Я говорю о том, что есть инициативы, созданные самими белорусами для того, чтобы помочь тем людям, у которых, возможно, сейчас есть моральный выбор. А он точно есть, и очень большое число людей из силовых структур за последнюю неделю обратилось к этим инициативам. Есть проблема, что государство сумело эффективно связать их контрактной системой, в том числе им нужно будет платить очень большой штраф в случае, если они захотят покинуть свое место. Есть круговая порука, когда государство пытается сейчас убедить людей из компетентных органов в том, что они замазаны всеми преступлениями, убийствами людей, пытками. Но мне кажется, что все-таки большинство людей, которые находятся в силовых структурах, все-таки очень адекватные. Многие из них достаточно, наверное, смелые, чтобы сделать этот шаг.
Мумин Шакиров: Согласитесь, когда генерал говорит, что первая команда будет "Стой!", а если человек не подчинятся, то вторая команда будет "Стреляй!", это не очень приятно слушать.
Мария Колесникова: Я не могу это прокомментировать. Это говорит человек, который присягал на верность белорусскому народу. Если он так говорит, то надо, наверное, эти вопросы задавать ему. Белорусский народ работает, платит безумные абсолютно налоги, чтобы содержать людей, которые в них потом стреляют. Это надо очень четко понимать. Мы не согласны с этим мириться.
Мумин Шакиров: Илья, в Беларуси по неофициальным данным погибло уже четыре человека. Вы думали о том, что может произойти на улицах Москвы, если выйдет больше 200–300 тысяч? Будет ли Путин применять оружие?
Илья Яшин: Конечно, задумывался. Никаких сомнений, что будет применять оружие. И нет никаких сомнений, что Лукашенко далеко не достиг своего предела. Массово огнестрельное оружие против протестующих пока не применялось. Я думаю, что Лукашенко готов устроить что-то вроде китайской площади Тяньаньмэнь в Белоруссии. Ты выжигаешь вокруг себя политическое поле, и тебе некуда уходить. У таких режимов нет возможности для мирной трансформации с уходом диктатора на пенсию. Ты стоишь, прижатый к стенке, и ты бьешься за свою жизнь и за свою свободу. Лукашенко прекрасно понимает, что у него две дороги: либо в президентский кабинет – на штыках, через полицейские дубинки, через резиновые пули или через огнестрельное оружие, либо в тюремную камеру или того хуже. И у Путина, я думаю, абсолютно такое же понимание жизни и понимание всего происходящего. Сейчас ни Путин, ни Лукашенко не видят себя нигде, кроме власти. Они срослись с этой властью. Они стали частью этой власти. Проблема в том, что народ становится заложником этого маниакального контроля над властью.
Мумин Шакиров: Депутат Мосгордумы Елена Шувалова, которая пригласила в парламент на "круглый стол" Алексея Навального и его сторонников – и была изгнана из КПРФ, поддерживает Александра Лукашенко, и вот почему...
Елена Шувалова: Разве я, как патриот своей страны, могу желать того, чтобы, например, в Белоруссии было то же, что на Украине или в Прибалтике? Если так называемая оппозиция, "белоленточники", как угодно называйте, добьются, не дай бог, своего, то в Белоруссии будет то же самое. Мне надо, чтобы под Смоленском стояло НАТО?.. Это я говорю как русский человек, как гражданин Российской Федерации. Лукашенко не дает приватизировать предприятия, поэтому на него идет такой накат. Накат, на мой взгляд, олигархический, поскольку даже избирательная кампания Светланы Тихановской стоит огромных денег. Есть расчеты разных экспертов, даже один интернет стоил не менее 5 миллионов долларов в неделю. Это обтекающие слюни, считаю, олигархи, которые хотят захапать их предприятия. А после этого будет то, что было у нас.
Мумин Шакиров: Политолог Леонид Гозман как-то сказал (учитывая, что сегодня рейтинг Путина падает, по разным оценкам), что Путину очень не хватает Крыма номер два. Белоруссия – это шанс для него проявить себя или нет? Или Белоруссия – не тот "Крым-2"?
Илья Яшин: Абсолютно! Крым был абсолютно отдельной, особой, феноменальной историей. Крым вызывал у многих людей в России глубокую боль из-за того, что мы утратили исконно русскую землю, Севастополь – город русской славы. Я никогда не разделял эти чувства. Русские спокойно чувствовали себя в Крыму, когда он был частью Украины. Мы могли туда ездить, мы могли там отдыхать. В конце 90-х, когда я был школьником, я два раза ездил в "Артек" и прекрасно там проводил время. У меня не было ощущения, что я приезжаю на чужую землю. Мы были двумя союзными государствами. И украинцы спокойно себя чувствовали в России. Тем не менее, и Путин прекрасно это понимал, боль по утраченной крымской земле сидела где-то в глубине у очень многих наших с вами сограждан. В отношении Белоруссии такого нет: "Это наша земля, которую у нас несправедливо отобрали, ее надо вернуть, присоединить". Мне кажется, что, напротив, попытка влезть в белорусский конфликт и спасти Лукашенко будет восприниматься как антироссийская политика.
Хабаровск: от митингов к забастовкам
Мумин Шакиров: Некоторые наблюдатели считают, что историю мирного сопротивления пишут жители Хабаровска. Жириновский предал своего однопартийца – экс-губернатора Сергея Фургала, однако сам категорически не приемлет такую трактовку событий в Хабаровске.
Владимир Жириновский: Уже 40 дней люди выходят. Как же предали, когда я был в четверг в "Лефортово", пытался организовать свидание с Сергеем Ивановичем, встречался Москве с его сыном, с его старшим братом?!.. На всех митингах поднимаю вопрос Фургала, Хабаровска. Сергей Иванович, мы все что надо делаем. Подождите приговора суда. Если там действительно будут вскрыты преступления, в которых он повинен, тогда что вы мне скажете? "Вы кого защищали? Человек совершил преступления, столько жертв, а вы его в депутаты". Вы из меня не делайте "мальчика для битья". Мы никого не предали!
Людям не нужен человек из ЛДПР. Людям нужны Фургал и справедливость
Мумин Шакиров: Илья, как вы считаете, Владимир Жириновский предал Сергея Фургала или нет?
Илья Яшин: Конечно! Сравните то, что говорил лидер ЛДПР на следующий день после ареста, и как он изменил свою риторику сейчас. Вспомните истерику на трибуне Государственной думы. Жириновский обещал, что все депутаты сложат мандаты, если Фургала не освободят, называл это однозначно "политическим преследованием" и "местью со стороны "Единой России". А сейчас какая риторика? "Подождите. Суд разберется. А может, и правда там была какая-то вина". Сделка Жириновского с Кремлем заключается в том, что регион формально оставили за его партией. Назначенного исполняющим обязанности губернатора представляет ЛДПР. Жириновский этим вполне удовлетворился, как мы видим. За все время протестов (уже больше 40 дней) Жириновский даже не приехал ни разу туда. А присланный туда элдэпээровец Дегтярев рассказывает сказки про то, что протесты в защиту его же однопартийца оплачены какими-то заграничными фондами, пишет жалобы в ФСБ и делает все для того, чтобы люди не выходили на улицу. Это подлость и предательство по отношению к своему же однопартийцу.
Мумин Шакиров: Что Путин будет делать с Хабаровском?
Илья Яшин: Займет выжидательную позицию. Собственно, мы видим это отношение. Они сделали довольно большую ошибку с назначением туда Дегтярева. Им казалось, что Фургал – он же ЛДПР, значит, наверное, люди там голосуют за ЛДПР. Но людям не нужен человек из ЛДПР. Людям нужны Фургал и справедливость. Фургал проявил себя как довольно эффективный губернатор своими первыми же шагами. А у них очень технологическое отношение. Они не понимают сути протеста. Для них это стало большой неожиданностью. Думаю, что они попытаются сначала как-то умиротворить людей, потом, может быть, начнут немножечко запугивать какими-то точечными арестами, точечными репрессиями. Но в целом займут такую позицию, что все само собой рассосется.
Мумин Шакиров: Я хотел бы возвратиться к Марии Колесниковой, которая, кстати, знает вас, Илья, как видного оппозиционера. Я попросил ее поделиться опытом проведения массовых акций и борьбы за смену власти. И вот ее послание вам лично, Илья, и вашим сторонникам...
Мария Колесникова: Сложный будет совет, потому что никто из нас, из тех людей, которые сейчас занимаются уже три месяца построением гражданского общества, не является политиком. Это во-первых. Мы изучали опыт традиционной белорусской оппозиции и поняли, что ни один инструмент, которым они пользовались, не работает. Второй важный момент – нужно, конечно же, объединяться. Но я знаю, что с этим очень большая проблема в России, да и не только в России, а вообще в политике. Но надо уметь переступать в важные моменты через свои собственные амбиции и эго и понимать, в чем цель. Если цель – победа, если цель – какие-то позитивные изменения, то ради этой цели нельзя тратить силы на то, чтобы друг другу что-то доказывать. Нужно встать на одну сторону и вместе с этим что-то сделать.
