6 ноября не стало ... можно перечислять все его многочисленные имена и награды, но в этом нет смысла, его имя и даже просто лицо говорит гораздо больше, чем любые титулы ...
Измерить – сравнить с известной величиной. Как объяснить иностранцу, от чего у нас кончики ушей розовеют? Нет точных соответствий, транскрибирование кириллицей получается. Но хоть как-то. “Кобзон – русский Синатра” звучит анекдотично, зато многое сразу проясняет. Высоцкий типа Генсбура, Бродский типа Одена. Приблизительность где ужасна, где выручает.
Жванецкого не сравнить.
Уж на что Вуди Аллен совпадает по пунктам, охват вообще не тот.
Умер не комик, не писатель, не артист, а автор нашего языка с определенным артиклем. Фигура уровня Линнея. Взял да придумал, как нам жить и какими словами это все описывать. Как Морзе, как Клод Шеннон, как Тюринг. Если поэзия – скоропись красоты, то Жванецкий – скоропись вообще существования на нашей территории, которое красоту вмещает через запятую.
Русский “Монти-пайтон” в одном лице, не распавшийся лет сорок назад, а шутивший до последнего, только успел ИП закрыть. Его “Ликеро-водочный” – наш Dead Parrot sketch.
He’s shuffled off this mortal coil, run down the curtain and joined the bleeding choir invisible, но все-таки хотелось бы заслушать начальника транспортного цеха.
Что-то есть презрительное в термине "писатель-сатирик". Вроде как ненастоящий писатель, а так, анекдоты со сцены травит. А тут именно что писатель - умный, ироничный, лиричный как не знаю кто. Просто пишет так - отсекает все лишнее. Оставляя единственно возможное. Открывая нам драгоценную речь начальника транспортного цеха, смешную и понятную, наверное, любому обитателю одной шестой части суши, старше 30 лет. Нормально, Григорий? Отлично, Константин!
Жизнь коротка. И надо уметь. Надо уметь уходить с плохого фильма. Бросать плохую книгу. Уходить от плохого человека. Их много. Дела неидущие бросать. Даже от посредственности уходить. Их много. Время дороже.
Пронзительный он и ювелирно точный. Был.
Меня всегда коробило, когда его называли сатириком. Вот и сейчас: «Умер сатирик Михаил Жванецкий»...
Сатирики это Задорнов, Альтов....
Их много.
А он был один.
Причём настолько впереди, что второго не было видно за многие километры.
Умер большой русский Писатель.
Именно русский, не смотря на пятую графу.
Ведь Михаил Жванецкий владел русским языком лучше всех в этой стране. От него до второго знатока языка - многие километры...
Не промолчал и Юрий Лоза. Как ни удивительно, он не отругал, а, наоборот, похвалил другого известного автора.
На смерть Жванецкого.
«Шутка, повторенная дважды, считается глупостью». Этот афоризм неизвестного автора я знаю с младых ногтей. До сих пор у меня не было повода ставить его под сомнение. Не будет и в связи с кончиной Михал Михалыча, потому что подавляющее большинство сказанного или написанного им – совсем не шутки а готовые афоризмы. Заучивать и цитировать их совсем не зазорно, а в некоторых случаях даже вполне уместно (с указанием авторства, конечно). По моему мнению, он был в первую очередь тонким писателем, затем сатириком, а уже потом юмористом, и всегда ставил смысл выше банальной ржаки, господствующей в сегодняшней медиасфере. Не спорю, в чужом прочтении некоторые его миниатюры были очень смешны, от тех же «раков» в исполнении Карцева я вообще сполз под стул, но слушая самого Жванецкого, лишь иногда улыбался. Наверное потому, что его произведения весело резали по живому нашу жизнь, в общем совсем не смешную. Он понимал её несовершенство лучше многих... может быть, лучше всех...
Светлая память и Царствие Небесное.
Трудно вспомнить, чью смерть российская блогосфера оплакивала настолько единодушно. Постов, ругающих усопшего, было непривычно мало, и публиковали их в основном в закрытом режиме.
Марина Давыдова
Примерно 15 минут назад мой взгляд уперся в статус о Жванецком, опубликованный в группе «Культура сквозь фем-оптику». На эту группу подписал меня кто-то из заботливых френдов, видимо, для расширения моего кругозора, и я сразу же погрузилась там в мир мудрых мыслей.
Мудрые мысли по поводу смерти Жванецкого звучат в группе «Культура сквозь фем-оптику» так:
«Минус один патриархальный инфлюэнсер. Скорей бы все туда же»
«Юмор очень сильная вещь, и он ее использовал для нормализации патриархата».
«Мне абсолютно не жаль что такие люди перестают коптить небо и разливать вокруг себя мизогинию в виде шутеек».
«Что, говорите? Помер мастер-то? Ну, и хер с ним».
Нет, это не одна какая-то неумная феминистка так пишет. Это стройный хор голосов.
Изначальный( оскорбительный совершенно) пост в закрытой (!) группе за неполный час собрал 130 лайков.
Было бы неправильно писать «это все, что вам нужно знать про наш феминизм». Это, конечно, не все! Но это, увы, кое-что, что надо бы знать о нашем времени, в котором за каждым неосторожно сказанным словом обязательно последует оскорбление чувств каких-нибудь верующих.
Жванецкий, по счастью для него, состоялся в другом времени. От поликорректности и он сам, и это время были бесконечно далеки. Но в самых соленых его шутках всегда была горечь, в самых дурашливых – мудрость цадика, в его пропитанных терпкой советчиной скетчах всегда отражалась вечность. И именно поэтому он неизбежно останется в нашей истории, нашей культуре и в нашей благодарной памяти!
Спасибо, Михал Михалыч, за то, что вы стали нашим современником!
Из известных блогеров исключением стал, кажется, только Аркадий Бабченко, перечисливший "компрометирующие" награды покойного и снабдивший пост соответствующей фотографией.
Да, стону много. И много от кого. А вонь только от тебя. Но немного. Спасибо.
Ну и Прилепин не преминул написать гадость, правда, не про Жванецкого, смерть которого стала для него только поводом очередной раз обрушиться на украинцев.
Что характерно. На Украине по Жванецкому так массово, как в России, не скорбят. Многие там его презирают и за московскую недвижимость, и за сам факт русскоязычности, и за «совковость».
Эти вот сочинители душу положили на борьбу с «империей» и «совком», а только империя о них и печалится. А те, ради кого они наизнанку выворачивались - им по фигу.
Более того. Так, и только так замайданная Украина будет реагировать на беду с любым из местных этих вот «узников совести», что сразу поскакали в Киев, в Одессу и во Львов поддерживать «нашу и вашу свободу». А помнить и плакать по ним будут тут. Где они плюнули всей вате колорадской в ясные колорадские очи.
На самом деле в "замайданной" Украине скорбят ничуть не меньше, чем в России.
он был великим писателем хотя и не считал себя принадлежащим к "большой литературе" при этом он был любим и ценим тем самым кругом "настоящих писателей", которых он таковыми считал и к которому себя не причислял.
он никогда не был героем и борцом с режимом. но он так его высмеял, так убедительно продемонстрировал "простому советскому человеку" абсурд и нелепость совка, что делегитимизировал его в глазах обывателя, и, в конечном итоге, сделал для его падения больше, чем многие борцы.
он был конформистом но ни разу ни пошел против совести. он не сделал ничего такого за что можно было бы его упрекнуть. не подписал ни одной верноподданической бумажки. наоборот, подписывал протестные письма против чеченской войны, против попытки красно-коричневого переворота в россии в 1993 году, против преследования пусси-райот. и против оккупации крыма. и попал в 2015 году в "белый список" украинского минкульта.
Посты на смерть любимого артиста, а на самом деле гораздо больше, чем просто артиста, действительно звучат как многоголосый стон. Стонут и обычные люди и знаменитости.
RIP МИХАЛ МИХАЛЫЧ ЖВАНЕЦКИЙ
Ну зачем Вы нас оставили в этом проклятом году?..
Очень-очень грустно. Жванецкий, конечно, был в первую очередь замечательный прозаик, наследник по прямой великих "гудковцев" - Ильф, Паустовский, Бабель. Я думаю, его значение будет со временем только возрастать, когда поменяются местами "эстрадная" и "текстовая" составляющие. Причем выдвинутся на первый план тексты ММЖ позднего периода, отодвинув на задний план популярнейшие "хиты" советского времени. Это уже, судя по фейсбуку, происходит.
А сейчас - только растерянность: как же так?..
Жванецкий. Один из немногих великих, чья важность определялась не просто уже сделанным «вкладом», но самим его присутствием, существованием, нашим знанием, что он где-то есть, думает, шутит, грустит, наблюдает, засыпает и просыпается... Он казался одним из жизнеобразующих компонентов, частью обмена веществ и природных циклов. Теперь они нарушены.
Мне в Жванецком всегда казалось главным не содержание (хотя он был выдающимся, чтобы не сказать главным моралистом нашего времени), и даже не язык, а удивительный ритм его текстов.
Этот ритм умел произносить только он сам. Ритм был джазовым, синкопическим, он был первичен по отношению ко всему остальному, ритм был лёгким и очень весёлым.
Этот ритм можно было петь самому, и поэтому мы все помнили его монологи наизусть - так мы помним песни, даже если их не понимаем.
Этот ритм был как-то связан с нашим докапиталистическим бытием. Не понимаю, как именно, но связан.
Я знаю, что Жванецкий сильно болел. Ничего не поделаешь.
Но как же мне жаль, что Жванецкий умер!
Мы не знали, мы догадывались - с кем имели дело на слух и на глаз... Он ушёл от нас, задаривший щедрой снайперской иронией и нежностью Слога - ушёл к своим... Ерофеев, Высоцкий, Юрский, Гоголь, Бродский...
Сперва его услышал. В 84-м году простудился в армии на учениях, загремел в госпиталь, там была женщина-врач удивительной красоты, все живое и еле живое чавкало глазами, когда она входила в палату. С магнитофоном. В котором говорил он. Потрясение. Явился ангел с прибором, из которого шутит бог.
Потом его увидел. В 94-м году отравился курицей в кафе на вокзале, ехал поездом в Одессу, куда он пригласил меня на свой юбилей. Поблевывая в сторонку, пытался осмотреть город, не смог, радиус действия от уборной оказался всего сто метров. Но в торжественном зале был и по праву руку с зеленым лицом сидел. И единственный раз в жизни писал на салфетке слова любви. Получив в ответ слова уважения, каждое из которых падало в руки орденом.
Очень многим ему обязан. Печатался в носившем его имя журнале, гордился его предисловием к первой книжке, из его рук принял звонкую литературную премию. Но главное. Свет в окне. Это ведь он каждый день подымался над горизонтом и висел в небе с желтым своим портфелем. Один. Далеко внизу роились коллеги, много маленьких творческих судеб, жужжащих и хлопотливых. Он мог молчать хоть год, эхо его слов не стихало, они всегда были сверху любых других.
Жизнь - это процесс замены нервных клеток мудрыми и спокойными, она дается лишь за то, что машешь хвостиком лучше прочих. Память - это твой голос в пережившей тебя толпе. Он стал тише. И выше. Ты занял свое место везде.
Умер Жванецкий - и из страны словно выкачали воздух. Большой талант, он резал по-живому, вскрывая, ставя диагноз, пытаясь вылечить словом, как умел только он. Он видел то, что старательно пряталось, таилось, притворялось добром, но было злом. У него было одно оружие - слово, он взял его себе на службу, как Дон Кихот - Санчо Панса, и вместе они сражались со Злом, как могли. Они не победили - Зло непобедимо, - но он шел на бой с пошлостью, с лицемерием, с ханжеством отважно и не оглядываясь, как шел Дон Кихот на ветряные мельницы. Спасибо, что прожил долго, хотя лучше бы был всегда. Без него плохо.
Мы ещё не понимаем как трудно и одиноко нам будет без него! Читаем, слушаем, помним - это лучший голос уходящей эпохи, кто бы ни показывал его тексты: Райкин, Карцев и Ильченко, Хазанов, Филипенко....и, наконец Он Сам! Трудно без слез, но в память о великом мастере слова - вспомним и улыбнется!!!.
Жванецкий, конечно, это утрата. Таких больше нет... Его реально ценили независимо от взглядов на все остальное. Кто сравнивает его с Зощенко, Бабелем, Ильфом и Петровым правы... Но вот таких больше нет и не будет, хотя есть востребованность в сатире, такой настоящей и не пошлой, какая сейчас модна в масскульте.
И время выбрал... Ведь даже прощание будет в максимально узком кругу из-за пандемии.
Как мне бывшая жена говорила, что в реанимации иногда уговаривала прямо бабушек с инфекцией жить и бороться... Говорит, сейчас нельзя умирать, не отпевают, поминки нельзя, народа мало придет, гроб не открывают. И на бабушек это действовало.
Хотя, с другой стороны, я понимаю, как вовремя ушел Лимонов. Поэтому и Жванецкий может не должен видеть того, что нас ждет дальше, потому что это нельзя описывать с юмором.
Жванецкий.
Острое чувство сиротства сейчас - и затопляющая благодарность. Сколько счастья нам было от его речи!
Он был гений и исполнил свое предназначение великолепно.
Мы состоим из его юмора, ума, нежности. Многие миллионы людей...
Какое счастье, что он был.
Когда уходят такие люди, как Жванецкий, то это не совсем то, когда нас покидают персонажи, чью кончину насильно превращают в праздник всенародной скорби.
Когда приспущенные флаги, траурные ленты, катафалк и каменные рожи скорбящих чиновников...
Те, кто рос и формировался в совке вместе со Жванецким, это знают очень хорошо.
Так что уход со сцены жизни Михал Михалыча - это лишний повод вспомнить, как он блистательно умел превратить в фееричный бурлеск любую грань нашего непростого бытия.
Включая, понятно, и похороны.
Без которых, как ни крути, а никуда не денешься...
И мы скажем R.I.P. маэстро, смеясь сквозь слезы над тем, как он умел эти смех и слезы вызвать...
Я хорошо и много лет знал Жванецкого, пусть на расстоянии. И сейчас, когда он ушёл, я понимаю, что скрасил его жизнь двумя вещами. После нашей первой встречи в "Бомонде" я был ошарашен и стал называть его гением. Без пафоса и иронии. Он понял, что я серьёзно, и это ему, пусть и обласканному всеми, очень понравилось. Когда мы виделись на каких-то мероприятиях, он показывал на меня пальцем и говорил "Это Мотя, он называет меня гением" (Сташкевич подтвердит).
И второе, что я сделал, причем, это "второе", я ценю больше первого. После того "Бомонда" - по моему, это год 96-й, я больше никогда не брал у него интервью. И не только не брал, но даже не пытался, хотя мог получить это интервью. Но я понимал - нам не о чём говорить. Если вы никогда не сидели рядом с гением Жванецким, то вы не понимаете это ощущение - вы как обезьяна перед человеком. Все ваши вопросы, которые вы могли бы ему задать, они ничтожны и бессмысленны. Спросить его, как ему приходят в голову эти тексты (мысли) - но это божественная тайна, которую не сформулировать. Спросить, что он любит кушать (именно кушать, а не есть) в одесском ресторане? Но я сидел с ним в одесском ресторане и видел, что он любит кушать. Таким образом, любое интервью с ним - это было бы зарабатывание рейтинга себе на его персоне. Поэтому, главное, что я мог сделать для Жванецкого - это не мешать ему жить, а когда вижу - говорить, что он гений. Это и есть мой вклад в его долголетие, чем я горжусь.
Но и Жванецкий сделал для меня кое-что важное. Он, сам того не зная, обучил меня смирению. Конечно, я, как и любой другой, довольно высокого мнения о себе, более того, считаю подобное самоуважение правильным и значительно лучшей чертой, чем самоуничижение. Но очень важно видеть перед собой человека, поцелованного Богом и понимать, что, видимо, Бог хотел и тебя поцеловать, но забыл. И надо с этим смириться. Одно дело смотреть на "Пьету" Микеланджело, а другое дело - на самого Микеланджело, который изваял это каменное совершенство в 24 года. Он бегал по дворам своих друзей и звал в свой двор, где стояла скульптура и говорил: "Ну, посмотрите, это я сделал!" А друзья вяло смотрели и говорили: "Неплохо, ты молодец".
И многие из его друзей не говорили восторженных слов, потому что завидовали, им было стыдно, что они так не могут. Но именно потому, что я не могу сказать так, как Жванецкий, поставить спектакль, как Захаров, написать стихотворение как Яснов, сыграть музыку, как Мэтини, позволяет мне насладиться их творчеством без комплексов, без зависти, в полную силу.
Вот в этом меня, видимо, и поцеловал Бог - видеть, слышать и чувствовать гениев, не завидуя им.
Гений Жванецкий умер, но остаётся с нами, потому что знал нас, чувствовал нас и высмеял нас. Но он нас любил, всех.
А мы все - его
Я жила при Жванецком всю жизнь.
Как при Пушкине или Толстом.
И дальше буду.
И всем советую - продолжайте жить при Жванецком!
Ну и, конечно, много цитат из самого Жванецкого.
Жванецкий умер. Но мы не прощаемся: его юмор и его сарказм – с нами. Слушая его или читая в 80-е годы, мы смеялись, и это был конфузливый смех: потешались мы над собой. Жванецкий был справедливо безжалостен к нам – своим героям. Эпизод, в котором человек, придя в билетную кассу, заражался от кассира Сидорова шизофренической подозрительностью (а потом мог его и в ней переплюнуть), был про нас. И в «греческом зале» были мы, и про «дефьцит» мы знали всё от и до... Перечитайте сегодня его старые миниатюры или включите записи – и вы поймете, что изменилось немного. Ну разве что «дефьцит» в тогдашнем понимании (то есть применительно к барахлу первой необходимости) исчез. Но то, что внутри нас, – никуда не делось... Михал Михалыч – навсегда.
