Владимир Путин на своей ежегодной пресс-конференции признал слежку ФСБ за Алексеем Навальным, но кто его отравил? Следует ли оппозиционному политику после таких слов главы государства возвращаться на родину? Превратились ли окончательно спецслужбы в личную машину по устранению оппонентов и обслуживанию коммерческих интересов президента России?
Мумин Шакиров обсуждает эти и другие темы и подводит итоги 51-й недели 2020 года с полковником ФСБ России в отставке, в прошлом депутатом Госдумы от фракции "Справедливая Россия" Геннадием Гудковым; председателем Псковского регионального отделения партии "Яблоко" и депутатом Псковского областного собрания Львом Шлосбергом, политологом Леонидом Радзиховским, предпринимателем Дмитрием Потапенко и спортивным юристом Артемом Пацевым.
Видеоверсия программы
ФСБ следила за Навальным, но кто его отравил?
Мумин Шакиров: На связи со студией – Геннадий Гудков. Геннадий, почему вы покинули Россию?
Геннадий Гудков: Старший сын приказал. За мной должны были прийти и так же, как его, посадить в административную тюрьму. Он сказал: "Два Гудковых в тюрьме – слишком большая роскошь для режима. Срочно выезжай! Я тебе купил билет. Чтобы в 7 утра тебя уже дома не было". Я уехал в полседьмого (или без 15 семь), а через 45 минут за мной пришли. Мы разминулись с тем нарядом полиции, который должен был доставить меня в суд, а потом уже в тюрьму, буквально на 40 минут. Потом мне пришло много всяких весточек и подтверждений, что меня все-таки ждали для того, чтобы придумать что-то и отомстить за свободу слова, за критику, за участие в кампании в Мосгордуму, за участие в борьбе за свои права и так далее. И эта угроза сохраняется до сих пор, к сожалению, поэтому пока вот здесь.
Мумин Шакиров: Главное событие недели – совместное расследование Bellingcat и The Insider, где названы имена тех, кто может быть причастен к отравлению Алексея Навального. По крайней мере, представлены доказательства того, что сотрудники ФСБ несколько лет следили за политиком и были недалеко от гостиницы в Томске, когда произошло отравление. Но президент России Владимир Путин на пресс-конференции в четверг опроверг причастность российских спецслужб к отравлению Навального: "Если бы они хотели это сделать, то довели бы дело до конца". Алексей Навальный сейчас по-прежнему находится за границей, но снова и снова повторяет, что собирается вернуться. Геннадий, вы вернулись бы после таких ответов Путина в Россию?
Геннадий Гудков: Лично я, как человек, понимающий суть режима и его криминальные наклонности, не рекомендовал бы Алексею возвращаться сейчас в Россию. Надо все-таки выждать паузу и посмотреть, что будет. Я надеюсь, что его окружение понимает опасность. Раз власти решились на покушение, готовы были его убить, ничто не мешает им сейчас повторить это действие, а потом списать на какой-то несчастный случай. Будет какой-нибудь отморозок, который бросится с ножом, его потом осудят, поймают, или кирпич упадет сверху. Мы же видели по Борису Немцову: "шестерки" пойманы и посажены, а все те, кто причастен к этому преступлению, организовывал, финансировал, не только на свободе, но награждены и обласканы властью. Поэтому совершенно понятно, что сегодня идет истерика внутри Кремля. Они уже потеряли разум, всякое чувство меры в этой своей истерике. Они скатились на политику государственного терроризма, политических внесудебных расправ со своими оппонентами. Это очень опасная фаза режима, которая может отразиться любым преступлением, к сожалению, в отношении любого гражданина России.
Мумин Шакиров: Геннадий, у вас есть объяснение, почему Путин не произносит имя Навального? Это свойственно экс-сотрудникам КГБ – всуе не произносить имя оппонента? Или это история личной неприязни?
Геннадий Гудков: Это история личной неприязни, помноженная на убеждение, что Путин необыкновенно популярен, и любое упоминание любого политика, даже в негативном ключе, придает ему вес и статус. Это какой-то болезненный пунктик у Путина, его личная особенность. Обращать внимание стоит на совершенно другое. Кто и как провел эту спецоперацию, было ли это личное распоряжение Путина – это, наверное, самое интересное в том, что произошло. Личную ответственность за отравление Навального несет Владимир Путин, поскольку его поведение в самые первые часы после того, как мы узнали об отравлении Навального, не оставляло никаких сомнений в причастности Кремля к этому покушению, к этому акту государственного терроризма. Это более важно, чем то, называет он его фамилию или нет.
Главная опора Путина – это дураки и лизоблюды, а потом уже силовики
Мумин Шакиров: Главная опора Владимира Путина – это абсолютно бесконтрольные со стороны российского общества и парламента спецслужбы. Доходят ли бонусы до рядовых сотрудников, выполняющих грязную работу, или все это остается у людей с большими звездами?
Геннадий Гудков: Главная опора Путина – это дураки и лизоблюды, а потом уже силовики. Не забывайте про первых и вторых, а их большинство среди тех, кто поддерживает Путина. Что касается бонусов, я могу вам смело сказать, что сотрудники спецслужб работают на те фиксированные оклады, которые есть у всех остальных сотрудников. Может быть, получают какие-то премии, медали и грамоты, но никаких особых бонусов у них нет. Может быть, все то, что и у всех, только пораньше, побыстрее и чуть побольше, не более того. Считается, что они просто добросовестно исполняют свой долг перед Родиной. Хотя, на самом деле, этот долг очень сомнительный, они обслуживают режим, который ворует, коррупционирует направо и налево, да еще и совершает преступления.
Мумин Шакиров: У фильма-репортажа "Дело раскрыто. Я знаю всех, кто пытался меня убить" Алексея Навального уже больше 16 миллионов просмотров. Политик в одном из эпизодов обращается к офицерам спецслужб.
Алексей Навальный: Я хочу сказать пару слов офицерам ФСБ и вообще правоохранительных органов. Вам самим не стыдно работать на эту систему? Вы же видите, что превратились в прислугу для воров и предателей. Путин 20 лет последовательно превращал и ФСБ, и МВД в структуры, главная задача которых – помогать красть ему и его друзьям. И это единственный национальный проект, выполненный на "отлично". Страна с огромными ресурсами стала нищей. Миллионы пенсионеров рыдают, сравнивая свои пенсии и цены в магазинах. Зато все путинские дочери – миллиардерши, его друзья, соседи и сослуживцы – миллиардеры. Самые дорогие яхты – у наших олигархов. И вы должны все это защищать, а еще и убивать тех, кто недоволен. Не надо участвовать в этом национальном предательстве. Те, кто поддерживает Путина и его систему, не патриоты, а изменники. Они предали народ России.
Мумин Шакиров: Можно ли говорить, что российские спецслужбы окончательно превратились в личную машину по устранению оппонентов и обслуживанию коммерческих интересов президента России? Или там остались честные офицеры, которые готовы служить Родине?
Геннадий Гудков: В ФСБ, по моим предположениям, работает от 70 до 90 тысяч человек (я не беру погранвойска, которые довольно многочисленные). Конечно, среди них есть много честных, порядочных офицеров, борющихся с наркопреступностью, с террором, с разведывательно-диверсионной деятельностью. В борьбе с оппозицией, в подготовке покушений, в репрессиях участвует незначительно малое число сотрудников. В Москве, в федеральном центре – это подразделение порядка 200 человек, в московской области, может быть, тысяч 10–12 (я беру с большим запасом). Остальные занимаются совершенно другими задачами. Но дело в том, что эти 10 или семь тысяч человек, которые борются с оппозицией, выполняют политические заказы, защищают власть жуликов и воров, коррупционеров, их криминальную деятельность, не могут же этого не понимать. Действительно, они предатели страны. Они давно нарушили присягу. Ведь в ней написано, что офицер, который вступает на службу в ФСБ, должен служить закону, Конституции, Родине, охранять права и свободы народа, готов отдать за это свою жизнь. А на деле он против народа, против прав, свобод и защищает коррупционеров.
Мумин Шакиров: Что делать таким офицерам, когда мучает совесть?
Геннадий Гудков: Если они будут просто уходить со службы, их заменят совершенно бессовестными, аморальными, деградировавшими личностями. Мы вспомним 37-й год, тогда палачи рвались проводить расстрелы за копеечные деньги. Но если эти офицеры начнут искать формы помощи оппозиции... Она не может быть публичной. Я думаю, что они понимают, о чем я говорю. Эта помощь сейчас очень важна. И она в конечном итоге дает им представление о порядочности, чести, доблести и служении своей Родине. Я сталкивался с ней много раз. Например, в мою бытность депутатом Госдумы и чуть позже мне много раз говорили люди, связанные с сотрудниками и офицерами спецслужб, об установлении за мной наружного наблюдения, прослушки, взломе электронной почты... Ко мне один раз пришел работник Следственного комитета и сказал: "Геннадий, вывози жену, ее хотят арестовать, а через нее давить на тебя, чтобы ты замолчал, потому что ты всех раздражаешь в Кремле, и они дали такую команду – искать возможности заткнуть тебе рот". Такая помощь очень важна.
Мумин Шакиров: Владимир Путин сказал: "Если бы они хотели это сделать, то довели бы дело до конца". Вопрос: могут ли довести до конца эту операцию спецслужбы или момент упущен? Я задал этот вопрос Леониду Радзиховскому.
Леонид Радзиховский: С точки зрения минимальной рациональности это неудачная попытка и гарантия, больше попыток не будет. С точки зрения иррациональности, возможно все. Обычные, бытовые "серийники" действуют предельно иррационально. Они довольно ловко тактически прячут улики, но вся их линия поведения абсолютно иррациональна. Более того, как говорят психологи, авторы сериалов на эти темы, они часто нарочно оставляют какие-то улики, которые на них выводят. Поэтому что-либо сказать здесь абсолютно невозможно. Кремль не абсолютно иррационален. Если бы возобладала все-таки рациональная линия, то очевидно, что Навального, с точки зрения безопасности Кремля, надо, во-первых, не регистрировать на выборах, а во-вторых, по возможности гнобить его организацию, что и так делается. Пригожин подал иск на 100 миллионов рублей. Значит, полностью описать там все, что можно, вплоть до кальсон. И в-третьих, если уж допечет, "сшить" очередное уголовное дело и посадить на два-три года, на пять лет. То, что они почти сделали, и вдруг почему-то его отпустили условно. Это поведение элементарно, минимально рациональное. Если же люди хотят играть в игры – "кошки-мышки", в какие-то сумасшедшие ритуалы, тогда они могут делать абсолютно все что угодно. Понятно, что если Навального убьют, то ни восстания не будет, ни дипломатические отношения с Москвой никто не порвет. Будет еще один, еще гораздо более грандиозный скандал, не более того.
Чем дольше Путин сидит в этом кресле, тем ужаснее будет конец его приключений
Мумин Шакиров: Геннадий, вы посоветовали в настоящий момент Навальному не возвращаться в Россию, иначе есть реальная угроза его жизни. А будет ли Путин баллотироваться в 2024 году? На брифинге он ушел от ответа.
Геннадий Гудков: 50 на 50. Если ему позволит состояние здоровья (в котором мы сейчас сомневаемся), если он не испугался белорусских событий, являющихся предтечей 24-го года, то он может рискнуть пойти дальше. Но чем дольше Путин сидит в этом кресле, тем ужаснее будет конец его приключений. Или, наоборот, если у него сейчас состояние здоровья такое, что он не может дееспособно управлять страной, то он может остаться декорацией – советник в Госсовете, а какие-то люди от его имени будут управлять страной. Я думаю, что в Кремле готовят оба варианта, судя по законодательным инициативам, по поспешности некоторых действий: "Путин остается" и "Путин уходит". Они готовы в равной степени. А какой вариант будет выбран, зависит от самого Путина и его состояния.
Мумин Шакиров: На связи с нами по Skype – Лев Шлосберг. Лев Маркович, вы и еще несколько законодателей из разных регионов России направили обращение на имя председателя Следственного комитета Александра Бастрыкина с просьбой возбудить уголовное дело о попытке отравления Алексея Навального. Вы сделали это в надежде получить ответ или для очистки совести, прекрасно понимая, что Бастрыкин, как друг юности Путина, никогда не заведет уголовное дело о попытке отравления?
Лев Шлосберг: Я не знаю такого органа следствия, как Бастрыкин, но я знаю, что в России есть Следственный комитет, наделенный значительными полномочиями, более того, непосредственно подчиненный президенту. И я абсолютно уверен, что во всех случаях совершения преступлений нужно обязывать, заставлять государство процессуально отвечать на все связанные с ним вопросы. Наша задача – заставить их работать даже в той ситуации, когда они не хотят приближаться к этой теме. Это абсолютно официальное заявление о возбуждении уголовного дела. Это заявление также связано с тем, что органы следствия и прокуратура, органы полиции, ФСБ обязаны в соответствии со второй частью 144-й статьи Уголовно-процессуального кодекса проводить доследственные проверки и возбуждать уголовные дела по факту опубликования информации о преступлениях в СМИ. У нас все есть для того, чтобы потребовать у Следственного комитета соответствующих закону действий. У меня нет никаких специальных ожиданий. Я считаю, что публикация международного расследования достаточно детальна для того, чтобы можно было провести проверку. А дальше – их ответственность. То есть наша ответственность поставить эти вопросы в соответствии с законом, а их ответственность ответить на наши вопросы в соответствии с законом.
Мумин Шакиров: Власть продолжает давить на оппозицию через правоохранительную и судебную системы. Прокурор потребовал три года колонии для муниципального депутата Москвы Юлии Галяминой. Она обвиняется в неоднократном нарушении правил проведения публичных акций – митингов и шествий – по "дадинской" статье. Адвокаты требуют оправдания. Против лома разве есть прием? Как сопротивляться системе, когда силы неравны?
Сейчас администрация президента – это политический орган, по фактическим полномочиям превышающий правительство
Лев Шлосберг: Во-первых, на стороне Юлии Галяминой закон, она невиновна. И на ее стороне Конституционный суд. То самое определение Конституционного суда, которое обязало российских законодателей не применять, а Верховный суд пересмотреть приговор по делу Ильдара Дадина. Я предполагаю, что Юлия Галямина входит в число тех политиков, чьего присутствия в Государственной думе России категорически не хотят люди, которые по недоразумению называются "администрацией президента", а на деле занимаются зачисткой политического поля. Уже все забыли о том, что администрация президента – это всего лишь канцелярия для организации его действий. Сейчас администрация президента – это политический орган, по фактическим полномочиям превышающий правительство. И где-то в недрах этих серых зданий, в этих кабинетах было принято решение, что Галяминой нужно преградить путь на выборы депутатов Государственной думы. Из этого появляется абсолютно маразматическое обвинение. И особенный оттенок этому делу придает то обстоятельство, что основной вменяемый Галяминой эпизод – это сбор подписей против поправок к Конституции. Если у Путина есть информация об этом уголовном деле, о грозящем Галяминой приговоре, он первым должен был бы сказать: "Оставьте в покое!" Это очень неприятно для Путина с точки зрения общественного восприятия. Поэтому я считаю, что всегда нужно сопротивляться, потому что за нами закон, права и свободы человека и гражданина. Если мы, политики, будем сдаваться, то мы бросим граждан. А кому мы тогда будем нужны как политики?..
WADA против РУСАДА
Мумин Шакиров: Российские спортсмены еще два года не смогут выступать под национальным флагом. Мы обсудим решение Спортивного арбитража с Артемом Пацевым. Артем, можно ли назвать решение CAS (Спортивного арбитражного суда) относительной победой России?
Артем Пацев: WADA 9 декабря прошлого года приняло решение о наложении довольно серьезных санкций, предложив их принять РУСАДА. И не зря, видимо, наше национальное антидопинговое агентство не согласилось с такими санкциями, поскольку, во-первых, не четыре года отстранения, а два. Во-вторых, довольно мягкий подход в части использования цветов национального флага и символики и болельщиками, и спортсменами, и персоналом сборных команд. То, чего не было ни на чемпионатах мира по легкой атлетике под эгидой IAAF, когда были разработаны довольно жесткие требования к трехцветному сочетанию на спортсменах, даже на локтях спортсменок было запрещено носить триколор. И на экипировке в данном случае будет у нас разрешено слово "Россия", чего не было, например, на Олимпийских играх в Пхенчхане в феврале 2018-го.
Мумин Шакиров: Почему CAS принял такое довольно мягкое решение, а не встал полностью на сторону WADA? От чего это зависело?
Артем Пацев: Арбитры продемонстрировали взвешенный подход, исходя из того, что это именно правовое решение, оно не должно было быть продиктовано общественным мнением что с одной, что с другой стороны. Арбитры руководствовались принципом пропорциональности, справедливости, достаточности тех или иных санкций для наказания именно того поведения, которое им показалось нарушающим международные спортивные нормы.
Мумин Шакиров: Четыре года назад Рио-де-Жанейро обошелся без сборных России по легкой и тяжелой атлетике, а также без еще нескольких десятков наших очень известных спортсменов. Что будет в Токио, если Олимпиада состоится? Кого могут не пустить?
Артем Пацев: Говорить об этом пока рано. Тем не менее можно предположить из текста решения. Международный Олимпийский комитет специально участвовал в качестве третьего лица в этом процессе для того, чтобы CAS предложил критерии допуска на Олимпийские игры во избежание в будущем каких-то споров. Можно на основе анализа той резолютивной части, которая была опубликована, решения CAS сделать вывод: на самом деле наша команда будет, скорее всего, довольно полной. Другое дело, что действительно будет выступать под нейтральным флагом. Но я думаю, что удастся обойтись без резки по живому, которая была, например, в Пхенчхане в 2018 году. Пока я не вижу оснований не допускать большую часть российских спортсменов. Конечно же, не смогут поехать, как и представители любых других стран, спортсмены, которые будут на тот момент находиться на временном отстранении или будут дисквалифицированы, и срок их дисквалификации еще не закончится. Но пока каких-то других оснований для недопуска спортсменов из решения CAS не вытекает.
Ценам приказано упасть
Мумин Шакиров: Мой собеседник – Дмитрий Потапенко. Россияне в большинстве едят не болоньезе, а макароны по-флотски, посетовал президент Владимир Путин незадолго до своей ежегодной пресс-конференции. И чиновники взялись за регулирование цен чуть ли не в "ручном" режиме, но только рыночными инструментами, уверяют в Кремле.
Дмитрий, почему я, как обыватель, не должен радоваться тому, что Путин и правительство пытаются снизить цены на продукты питания? Почему я не могу сказать Путину за это спасибо?
Дмитрий Потапенко: Вы получите ухудшение ингредиентов, которые будут входить в конечный продукт. Это во первых строках. Во вторых строках, безусловно, никто не обязывает продавать. Потому что надо иначе переходить на продразверстку. Все поставщики ингредиентов, начиная от зерна, сахарной свеклы, уже готового песка, естественно, будут придерживать товар. А причина очень простая: по этой цене, мягко говоря, продавать невыгодно. И ключевой вопрос: конечно, хорошо зафиксировать предельную цену, а кто снизил издержки-то производителям? Они-то почему вынуждены терять те деньги, которые они вкладывают? Благодаря этим мерам в этом году посеяно будет еще меньше. И причина тоже понятна – потому что никто не будет закладывать в посевы не очень понятную перспективу. Поэтому поблагодарить Владимира Владимировича надо, но экономически это 178-я статья Уголовного кодекса: ограничение конкуренции.
Цены невозможно регулировать, их возможно только снижать, увеличивая конкуренцию
Мумин Шакиров: Как отличить показуху Путина от реальной проблемы регулирования цен?
Дмитрий Потапенко: Дело в том, что цены невозможно регулировать, их возможно только снижать, увеличивая конкуренцию. Задача той штуки, которую мы ошибочно называем "государство", а не кооператива, связанного с водными ресурсами, – это увеличивать поток предпринимателей, поток продукта на рынок, и все. Надо вспомнить так называемое антиэмбарго, когда мы сами себе назло маме отморозили уши, и к нам не завозится никакой товар. Кстати, мы-то производим зерно третьего-четвертого класса, а в хлебе применяется зерно первого-второго. Разница в том, что мы производим и что потребляем. И потребляем мы то, что не производим.
Мумин Шакиров: В 14-м году, после крымских событий, в ответ на санкции в отношении близких к Путину людей он решил ударить асимметрично и ввел эмбарго на продукты питания со многими европейскими странами. Если сейчас, допустим, открыть все ворота и запустить сюда импортеров, то ситуация поменяется кардинально?
Дмитрий Потапенко: Сложно запустить заново товаропроводящие кольца, которые были разрушены не для того, чтобы поддержать сколько-нибудь отечественных производителей, тем более отечественного потребителя, а исключительно для того, чтобы "перепилить" рынок, например, рыбы или мяса под совершенно конкретных персонажей, имеющих прямое отношение к властям. Сейчас восстанавливать этот рынок нужно очень медленно и аккуратно по причине того, что цепочки перестроены очень серьезно. Это принесет вред и отечественному рынку, и отечественным товаропроизводителям. Более того, даже если бы Владимир Владимирович вместе с Михаилом Владимировичем вдруг отложили свои победные реляции и выступления в публичном пространстве, цены бы тормознули уже где-то в районе 15 января сами по себе и начали бы чуть-чуть снижаться. Они имеют запас снижения процентов 10–15. Поэтому все то, что будет достигнуто сейчас, не требовало ничего экстраординарного... кроме, естественно, пиаровского захода на пресс-конференции.
Мумин Шакиров: Когда растут цены на продукты питания, на кого точит народ зубы – на Путина, на производителей или на тех, кто торгует в рознице?
Дмитрий Потапенко: Ретейл у нас был и остается по-прежнему жупелом, которым тыкают куда ни попадя, во всяческие разные места, забывая рассказать, что на Западе, например, экономика считается зачастую по розничным продажам. И это нормально именно по причине того, что важно не просто перенести актив в виде денег в пассив в виде товара, а обратно вернуть деньги.
Мумин Шакиров: Эксперт Абрамов видит проблему не в высоких ценах, а в монополизации рынка и низких доходах потребителей. Кто у нас монополист? Назовите адреса, пароли, явки.
Дмитрий Потапенко: У нас монополист то, что мы ошибочно называем государством. Потому что оно гуляет по лабазу, вводит всякие ЕГАИС, "Платоны"... Правда, никаким образом не объясняя, что же улучшается, когда возникает очередной чип, и что мешает ввести, например, сквозной учет продуктов или товара по обычному штрихкоду. И почему, например, на территории зарубежных стран так оно происходит, а у нас возникают какие-то проблемы. А в мясной отрасли есть "Мираторг". В рыбной отрасли – "Русское море". Это компании, которые достигают крупных объемов и чувствуют себя весьма и весьма неплохо.
Мумин Шакиров: По постановлению правительства, вмешиваться в ценообразование власти могут, только если какой-то из социально значимых товаров за месяц подорожал минимум на 30%. Вы при каких процентах забили бы тревогу?
Дмитрий Потапенко: Я не забивал бы тревогу ни при каких процентах, я бы регулировал экономику экономическими методами. Привлекал бы инвестиции, давал бы налоговые преференции по той или иной отрасли. И самое главное, что задача министерств и ведомств – это иметь прогностическую модель… Понятно, что господина Патрушева нельзя упоминать ни в коем случае всуе, потому что Министерство сельского хозяйства срощено с Федеральной службой безопасности. Я вообще считаю, что надо на все министерские должности назначать не ниже генерала-лейтенанта ФСБ, чтобы, по крайней мере, была субординация исключительно по погонам и никто не морочил никому голову. Поэтому я бы устраивал именно ценовые войны между товаропроизводителями, ретейлерами, логистами, но используя рыночные механизмы. Кои в данном случае не использованы ни разу. Это исключительно как в анекдоте: "Товарищ прапорщик, остановите танк". – "Танк, стой! Раз, два".
Мумин Шакиров: 9 декабря президент России Владимир Путин обратил внимание на то, что в России подорожали сахар (на 71%), подсолнечное масло (на 23%), мука (на 12%), макароны (на 10%) и хлеб (на 6%). Где Путин говорит правду, а где он умело жонглирует цифрами?
Дмитрий Потапенко: Сахар-то подорожал, только вопрос в том, от какой базы мы будем считать. А если вспомнить 2000 год, когда Владимир Владимирович приходил к власти, то там такие будут проценты, что мало не покажется. В данном случае был локдаун, соответственно, у производителей накопились издержки, и они их начали медленно, но верно компенсировать. А Владимир Владимирович никогда не врет, он просто недоговаривает. Такова специфика его службы директором...
Мумин Шакиров: Что все-таки произойдет с ценами? Народ почувствует, что они снизились? Или этого не произойдет, а наоборот, мы увидим рост цен?
Дмитрий Потапенко: У него сейчас Рождество и Новый год, а с учетом поднятых издержек практически на все он остановку каких-то цен даже близко не почувствует. Кроме того, если мы говорим о товаропроводящей цепочке, то и логисты, и ретейлеры перекинут то, что они потеряли, на другие виды товаров. И совокупно по корзине вы получите минусы.
Мумин Шакиров: Ежегодно цены сами по себе растут. Есть инфляция, меняется логистика. Мы это чувствуем, но как-то на это вяло реагируем, понимая, что если картофель в прошлом году, условно, стоил 80 рублей за килограмм, в этом году 85 – это нормально. Какие цифры все-таки тревожные – когда это 10–15%, 20 или 30%?
Дмитрий Потапенко: В целом тревожна любая цифра. Задача государственной машины увеличивать конкуренцию. Значит, цены медленно, но верно должны падать. А когда мы почему-то априори говорим, что инфляция положительная, забываем рассказать, почему за рубежом она отрицательная. А именно оттуда зачастую завозятся те или иные товары. Инфляция там практически вокруг нулей крутится, 1–2%. А у нас товарная инфляция – в среднем 15% в год. Потому что растут издержки того, что мы ошибочно называем государством. Поэтому в России не бывает тревожности никогда, тревожность зависит от того, есть выступление президента или нет выступления президента. Если завтра будет очередное выступление президента, то тревожность возникнет, даже если рост был на 1,2%.
Подписывайтесь на телеграм-канал https://t.me/Shakirov_itogi
