За неделю до Рождества Верховный кассационный суд Румынии поставил точку в пятилетнем расследовании так называемой аферы королевской фермы Бэняса. Группа приговоренных к тюремным срокам за взятки, торговлю влиянием и отмывание денег многочисленна: миллиардеры, видные адвокаты, звёзды пиар-индустрии... Среди них – 72-летний принц Пауль Филипп Гогенцоллерн-Зигмаринген-Румынский (так указано его имя в британском паспорте). Не обнаруженный в своей столичной резиденции, принц внесён в общеевропейскую базу данных Интерпола.
Скандальная репутация закрепилась за Паулем Гогенцоллерном сразу после его прибытия в Румынию после декабрьской революции 1989 года. Репатриации принца, в отличие от бывшего короля Михая I, посткоммунистическое правительство не препятствовало, не усматривая в его присутствии в стране угрозы. Каждому в Румынии было известно: на родину предков вернулся внук короля Кароля II. Дед принца был самой экстравагантной персоной в не слишком долгой истории румынской королевской династии Гогенцоллернов-Зигмарингенов. Ловелас, фанат автогонок и страстный охотник, дважды отрекавшийся от трона (но не по собственной воле), в 1938 году допустивший установление фашистской диктатуры, продолжавшейся и после второго отречения Кароля, к которому его принудил генерал Ион Антонеску, – этот монарх завершил свой жизненный путь в 1953 году в португальском изгнании.
Причиной некоторых неприятностей для Кароля стал в 1918 году его роман и последующий морганатический брак с румынской аристократкой Зизи Ламбрино. Этот брак не признала ни королевская семья, ни тогдашний парламент. Но венчание кронпринца, состоявшееся в Одессе, никогда не ставила под сомнение православная церковь. Это стало основным козырем в многолетних тяжбах – сначала единственного сына от этого недолгого брака, Мирчи Григоре Кароля Ламбрино, а затем и внука Пауля Филиппа. Первый судебный процесс о признании в Румынии его права на титул – и, следовательно, долю в наследстве – принц Пауль Филипп начал в 1991 году от имени своего отца. На тот момент истец был вооружен тремя победами в судебных инстанциях Португалии (1957), Франции (1963) и Великобритании (1964). Но румынские судьи не торопились: ответчиком по иску был Михай I, чьё возвращение в страну посткоммунисты блокировали до 1996 года.
В 2000 году Пауль Гогенцоллерн баллотировался в качестве независимого кандидата на президентских выборах, но безуспешно. Наконец в 2012 году Верховный кассационный суд Румынии вынес окончательный вердикт в пользу истца, Михай был вынужден встретиться с амбициозным племянником, затеявшим квазидинастическую тяжбу, однако в принадлежности Мирчи-Григоре Ламбрино и его потомков к румынской королевской семье было решительно отказано.
Материальные притязания принца, в конце концов признанного и румынским правосудием, касались 62,5% дедовского наследства. Уверенный в своей будущей победе (а главное, поддержанный влиятельным бизнес-лобби), принц в 2006 году подал заявку на реституцию первого лота в наследстве. В права владения бывшей королевской фермой Бэняса он номинально вступил в 2008-м, уже успев их уступить к тому времени за неустановленную, но явно "дружескую" сумму мультимиллионеру Ремусу Труйкэ, бывшему главе кабинета премьер-министра Адриана Нэстасе.
Межвоенная Румыния, ведущий европейский экспортер нефтепродуктов и зерна, была далеко не бедной страной. Даже после невероятной разрухи, учиненной национальной экономике в годы социализма Николае Чаушеску, декадентская роскошь уцелевших во времена "чаушизма" кварталов Бухареста привлекала внимание западных инвесторов. Однако быстро выяснилось, что одними деньгами многих вопросов не решить, необходимы связи. Самые крупные состояния в новой Румынии сколотили её граждане по рождению: ведь это они сидели за теми же партами, кутили в тех же ресторанах и драли глотки на тех же футбольных матчах, что и будущие функционеры посткоммунистических правительств. А западным инвесторам приходилось щедро оплачивать услуги местных чичероне. Некоторые из них, самые удачливые, были вознаграждены покупками за гроши (или "возвратом") замков, вилл, лесов и участков земли.
На фоне других иностранцев принц Пауль имел бесспорные преимущества: знаковое для Румынии имя, кураж, приличное владение языком, армия быстро появившихся посредников. Тем не менее лакомый кусок земли в столице, некогда принадлежавший Каролю II (там культивировали сельскохозяйственные культуры; также на ферме размещались хозяйственные постройки), достался вовсе не внуку. Большую часть земли, когда-то бывшей "тылом" фермы Бэняса, чей 28-гектарный "фасад" затем "вернул" себе принц, откупил предприниматель Габриэль Поповичиу, в недалеком будущем самый богатый человек Румынии. На этой территории вскоре выстроили крупнейший в стране шопинг-центр "Бэняса", филиал IKEA, фешенебельный девелоперский жилой комплекс, а также корпуса посольства США. Оцениваемая сегодня в 600 миллионов евро, эта земля досталась Поповичиу по цене менее доллара за квадратный метр – с благословения тогдашнего мэра столицы и будущего президента страны Траяна Бэсеску. В 2010 году президент Бэсеску стал крёстным сына принца Пауля. А еще через пару лет, вместе с Поповичиу и принцем Паулем, он попал сразу в несколько досье Национальной антикоррупционной службы.
Члены румынской королевской семьи де-юре являются рядовыми гражданами республики. В 2011 году Михай I принял решение о разрыве отношений с семьёй Гогенцоллернов. Отношение покойного (он скончался в 2017 году в возрасте 96 лет) короля Михая – как, впрочем, и здравствующего принца Пауля – к теоретической возможности реставрации монархии с самого начала 1990-х было амбивалентным: мы, дескать, ни на что не претендуем, но, изъяви народ такую волю на соответствующем референдуме, пойдём ему навстречу. Воли народа, правда, недоставало даже на созыв референдума.
При этом культурный сентимент, связанный с королевской династией, в стране очень силен. Никто и никогда в посткоммунистической Румынии не посмел обратиться к Михаю I иначе как "Ваше Величество". "Высочествами" официально величают его дочерей. Старшая, принцесса Маргерита, после смерти отца получила титул хранителя короны Румынского дома. Однако свое отречение от престола, к которому Михай был принужден в 1947 году сторонником коммунистов премьером Петру Грозой и тогдашним лидером компартии Георге Георгиу-Дежем при поддержке Кремля, монарх считал нелегитимным. По возвращении на родину в 1997 году Михай почти слово в слово повторил сказанное им в марте 1948 года корреспонденту журнала Time: "отречение, подписанное под дулом пистолета", заявил тогда король, не является законным.
Но всё же простым почётным статусом монархической семьи дело в Румынии не ограничилось. Ещё в 1990-е годы династии были возвращены четыре важнейшие резиденции – из примерно 60, которыми она владела до 1947 года. К чести Михая I, на реституции этих дворцов он не настаивал, получив их в результате жеста доброй воли от румынского государства. Иное дело практичный принц Пауль, претендовавший на 55 объектов, разбросанных по всей стране. Поросшая дичающим кустарником, ферма Бэняса на первый взгляд – не самый репрезентативный лот в этом списке. Почему же принц решил начать именно с нее? Ответ прост: ни один из "королевских" объектов и близко не обладал аналогичным бизнес-потенциалом. Много ли можно выжать из исторического замка? Максимум бутик-отель. Иное дело земля в престижном районе столицы. В канун кризиса 2008 года цены на недвижимость в Бухаресте опережали венские, но даже их последующее падение сверхдорогого северного района не коснулось. Все это прекрасно понимали и Ремус Труйкэ, и богатейший израильский предприниматель Беньямин Штейнметц, и другие участники аферы. Очень уж ярким был пример Поповичиу, превратившего свою "делянку" в самый крупный девелоперский проект Юго-Восточной Европы.
Однако расчёт на беспроблемный "распил" – учитывая характеристики объекта собственности, я бы назвал его "фермопилы" – не оправдался. Следователи Национальной антикоррупционной службы "копали" не только экстенсивно, но и ретроспективно, обращая внимание и на мутные сделки первых лет века. В этом ряду афера королевской фермы, как и косвенно связанная с ней афера Поповичиу, была по всем признакам заметным событием. Расследование, начатое в 2015 году, заодно высветило и другой объект, "отцепленный" по той же схеме, что и ферма: 45 гектаров леса в окрестностях туристического городка Снагов. Приговор оказался впечатляющим: Ремус Труйкэ получил семь лет тюрьмы, Беньямин Штейнметц – пять, а Пауль Филипп Румынский – три года и четыре месяца.
Помимо них, наказаны ещё около двух десятков участников аферы. Компенсационное взыскание, наложенное на всю группу и равное коммерческой стоимости обоих объектов, суд определил в 145 млн евро.
А тут принц Румынский! Любая тюрьма почтёт за честь
Из четырех основных обвиняемых вечером 17 декабря арестовали лишь Труйку. Принца же Пауля, как и израильтянина Штейнметца, объявили в международный розыск. По версии следствия, принц находится в Португалии. Конечно, на практике за заочным осуждением и арестом далеко не всегда следует незамедлительное исполнение приговора. В мае 2020 года суд подтвердил виновность Габриэля Поповичиу, оставив в силе 7-летний срок, присужденный этому олигарху тремя годами ранее. Фактически же он не провел за решёткой ни дня, поскольку покинул Румынию ещё до начала суда. Поповичиу, правда, уже не первый год опекает лондонская полиция, но экстрадиция пока не состоялась.
Теоретически подобную схему процессуальных проволочек сможет использовать и принц Пауль, если "вынырнет" каким-либо чудом в Великобритании, ведь он подданный Соединённого Королевства. Однако, если принц в конце концов будет арестован, он может утешаться тем, что для него условия заключения вряд ли будут походить на кутузку для разного сброда. О привилегиях, которыми окружены в местах не столь отдаленных именитые участники удавшихся расследований Национальной антикоррупционной службы, в стране хорошо известно. А тут принц Румынский! Любая тюрьма почтёт за честь.
