Действительно тяжелые времена для российских либералов, по-видимому, только начинаются. Треснул по швам ещё один миф из серии "О величии России", в данном случае о всемогущей секретной службе, суперструктуре, лучших из лучших, стоящих на страже и т. д.
Само собой разумеется, что в ближайшее время российские власти должны представить объяснения по существу произошедшего с Алексеем Навальным. С объяснениями для внутреннего пользователя никаких проблем не будет – вообще всё что угодно зайдет как в сухую землю. Ну, например, можно обвинить Навального и пул организаций, с которыми он сотрудничает, в самой вероломной фальсификации, поскольку тот человек, с которым он якобы разговаривал по телефону, трагически погиб за неделю до дня того "сфальсифицированного" разговора, "у нас и справка есть". Неважно, что лить в уши обывателя – практически любые объяснения найдут нужный отклик.
С объяснениями для внешнего пользователя, как ни странно, тоже проблем не будет. Потому что уже не имеет значения, что будет сказано – все всё поняли. В этой связи выкристаллизовываются два аспекта. Во-первых, для Запада сокращается количество степеней свободы при выстраивании отношений с Россией. Если раньше можно было подозревать или не подозревать, верить или не верить, домысливать или не делать этого, склонять своё собственное отношение то в сторону дружественных связей, то, при других интересах, в сторону строгих санкций, то теперь эта вариативность испарилась. Ни один уважаемый политик на Западе не сможет пожать руку Владимиру Путину без риска быть освистанным своими оппонентами или даже сторонниками.
Чем более недвусмысленно Путин становится нерукопожатным вовне, тем более развязанными становятся его руки внутри страны
Президент США Дональд Трамп во время предвыборных дебатов похвалился, что у него хорошие отношения с некоторыми лидерами-диктаторами, на что Джо Байден немедленно отреагировал: "У нас были хорошие отношения с Гитлером до того, как он фактически захватил Европу. И что с того?" Что же можно говорить об отношениях с российской властью после того, как в заголовки ведущих газет мира попали, извините, трусы Навального? Когда президент Франции Эммануэль Макрон негодовал по поводу полученных от президента России объяснений в связи с отравлением Навального, у него хотя бы формально была возможность выбора своего отношения к полученным пояснениям и, соответственно, характера вектора политических отношений в целом. Теперь такого выбора нет даже в теории.
Но эта вариативность сузилась не только для Запада – это во-вторых. Среднесрочный девиз внутренней политики властей мне видится как that’s a relief, "ну вот и облегчение". Чем более недвусмысленно Путин становится нерукопожатным вовне, тем более развязанными становятся его руки внутри страны. Зачем теперь носить маску демократических ценностей цивилизованного общества, в которой так трудно дышать, если все и так уже видели твоё истинное лицо? Мне кажется, что в ближайшее время в России будут всё жестче и жестче закручиваться гайки в отношении свобод, обыкновенно присущих цивилизованным странам. И мы запросто дошли бы до белорусской жестокости, если бы не действительно широкий фронт поддержки действующей власти со стороны весомой части российского общества.
Отвести от реализации этого мрачного прогноза может только смена фронтмена. С одной стороны за долгие годы объективно накапливается столько вопросов, что на них уже становится бессмысленно искать ответы – часто люди просто уходят. С другой стороны, а нужно ли это самому фронтмену? Это раз. И два – тогда многим опять придётся ходить в той неудобной маске? Ведь с нашим истинным лицом в приличные дома не пригласят.
Потому неблагоприятен мой прогноз для либеральной части российского общества. Все те заготовки, о которых ещё несколько лет назад было даже стыдно говорить, которые несколько месяцев назад в пыли лежали на дальних складах в голове законодателя, – всё это будет в ближайшее время вытащено, легализовано и запущено в работу. Россия закрывается.
Евгений Фирсов – блогер
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
