В Саратове последовательно уничтожается исторический облик города. На месте старинных купеческих особняков, разрушенных временем или вандалами, вырастают типовые многоэтажки. То, что смогло уцелеть – и даже попало в руки волонтеров саратовского "Том Сойер Феста", – собирается снести мэрия как аварийное жилье.

Весь декабрь градозащитники вели переговоры с городскими чиновниками о возможности сохранения дома, отремонтированного волонтерами. В день, когда переговоры, казалось, завершились успехом, стало известно, что под снос готовится еще один восстановленный дом.

– А это чтобы мы место знали, общественники грёбаные! – в сердцах комментирует решение мэрии председатель градозащитного совета при областной думе Алексей Голицын. В последние годы отношения общественников и власти в Саратове значительно обострились, хотя и раньше были не самыми конструктивными.

Саратов был основан в 1590 году как сторожевая крепость для охраны южных рубежей государства. Расцвет город пришелся на конец XIX – начало XX века. К тому времени Саратов стал крупным перевалочным пунктом, центром торговли рыбой и солью, а затем и зерном. Город был купеческим, богатым, что сказалось на его архитектуре. Псевдоготика, русское барокко, саратовский модерн: пряничные домики, лепнина, сложная расстекловка окон, множество неповторимых деталей как в каменных, так и деревянных строениях сформировали исторический облик города.

В советское время в купеческих домах образовались коммунальные квартиры, в которых селился пролетариат. Постепенно большая часть исторической застройки утратила свой блеск, а где-то и вовсе развалилась, испортилась, сошла на нет. Сейчас волонтеры и градозащитники пытаются спасти те дома, которые имеют историческую или архитектурную ценность. Но поддержки от городской власти они не видят.

– Не помогают – и ладно, лишь бы не мешали, – разводит руками лидер саратовского общественного движения "Жить здесь!" Александр Ермишин, идейный вдохновитель команды саратовского "Том Сойер Феста" (ТСФ).

Кибальников и Саратов

Дом №12 по улице Бабушкин взвоз стал третьим, который саратовский ТСФ взял в работу. Он интересен не столько с архитектурной точки зрения, сколько с исторической. В этом доме в 1930-е годы жил известный советский скульптор Александр Кибальников. Лауреат Ленинской и Сталинской премий, он стал соавтором мемориального комплекса "Брестская крепость – герой" в Бресте. Среди прочих его работ, например, памятники Павлу Третьякову у Третьяковской галереи и Владимиру Маяковскому на Триумфальной площади в Москве. Авторству Кибальникова принадлежит памятник Николаю Чернышевскому, который давно стал узнаваемым символом Саратова.

Официально домом Кибальникова в Саратове считается один из многоквартирников на улице Горького, но волонтеры ТСФ с этим спорят. Квартиру на Горького скульптору дали, когда он уже стал знаменитым – негоже лауреату крупных премий ютиться в крохотной квартирке в старом доме. Но как раз в это время скульптор окончательно перебрался в Москву и в новой квартире никогда не жил. Она досталась родственникам: в ней по сей день живет внучатая племянница скульптора Надежда Витальевна Грекова.

– Мы все это знаем от Надежды Витальевны. Она сама на нас вышла, когда мы решили этот дом взять в работу, – вспоминает руководитель проекта "Кибальников" Николай Зайченко. – Грекова показывала нам фотографии Александра Павловича, устроила просмотр документального фильма о нем, точно показала окна квартирки, в которой Кибальников жил со своей семьей.

Так волонтеры узнали, что еще мальчиком Кибальников сбежал из деревни Орехово (Волгоградская область) в Саратов. Два года до совершеннолетия работал в порту, а в 18, когда ему выправили паспорт, поступил в Саратовский художественных техникум. Во время учебы скульптор познакомился со своей будущей женой, мама которой как раз и занимала квартирку в доме №12. Там супруги поселились сразу после свадьбы, здесь родилась их дочь Валентина. Здесь Кибальников жил, сюда возвращался из длительных творческих командировок, из этого дома он переехал в Москву.

– После этой истории проектом "Кибальников" проникся даже Саша Ермишин, который к восстановлению именно этого дома относился с большим сомнением, – смеется Николай.

– До дома Кибальникова мы работали в основном с деревянными домами, я как-то больше деревяшки люблю. И старались избегать работы с фундаментом, – объясняет свои сомнения Ермишин. – Впрочем, работа с камнем для "Том Сойер Феста" не в новинку – на ежегодной школе фестиваля в начале года были, среди прочего, и мастер-классы по работе с кирпичом. Да и Коля все время твердит, что нельзя все время ходить по накатанной, надо развиваться. Вот мы и развивались.

Дом для работы волонтеры ТСФ отбирают по нескольким критериям, объясняет Ермишин. Во-первых, он не должен быть "под снос". Во-вторых, не должен быть объектом культурного наследия, чтобы восстанавливать его могли волонтеры, а не только специально обученные люди с лицензией. В-третьих, дом должен быть в проходном месте, то есть на виду, потому что задача фестиваля – привлекать внимание к историческим зданиям. Четвертым пунктом идет подъемный объем работ и в физическом смысле, и в плане финансов. Ну, и в-пятых, собственники жилья должны быть не против.

Из собственников жилья больше всего поддержали грядущие работы жильцы деревянной пристройки, которую повело от времени. Дома, в котором жил Кибальников, в списке аварийных не было. Тем более, в 2016 году там перекрыли крышу в рамках программы капремонта.

– В списке был дом №12 по Бабушкиному взвозу, но литера Б – это старое полуразвалившееся строение во дворе у нашего, – объясняет Ермишин. – Мы этот момент в мэрии отдельно уточняли.

Опасения волонтеров были вполне обоснованными. Официальная дата постройки дома – 1917 год, как у всех дореволюционных домов в Саратове, чей точный возраст не известен. Сами "томы сойеры" определили примерную дату началом XX в., потому что на картах Саратова конца XIX в. дома еще не было. Такие дома в группе риска, особенно, если они не признаны объектами культурного наследия – их первыми признают аварийными и определяют под снос, несмотря даже на относительную крепость конструкций. Поэтому волонтерам нужны были железобетонные гарантии.

– Надо было, конечно, требовать письменных заверений, ответов, – говорит Зайченко. – Мы ведь даже проект реконструкции дома Кибальникова делали официальный, я с ним ходил в комитет по архитектуре, где его надо было согласовать. Там его посмотрели, сказали: да, всё отлично. Но, сказали, мы ничего подписывать вам не будем, так работайте, а то мы подпишем и придется вас проверять все время на технику безопасности.

На предыдущий дом – муниципальную избушку на Мичурина, 53 – волонтеры получили разрешение на работы в районной администрации за подписью главы. Над ним волонтеры работали летом 2018 года. Этот дом, как и дом Кибальникова, в декабре 2020 года вдруг оказался в списке под снос.

Фасад, фундамент и экспертиза

Над проектом "Кибальников" саратовские волонтеры ТСФ работали два сезона: в 2019 и 2020 годах. Сначала реанимировали деревянную пристройку, возведенную позже, чем сам дом, и на отдельном фундаменте. Фундамент оказался слабый, поэтому пристройка "поехала".

– Мы отрыли траншею, шурфы, – рассказывает Ермишин. – Арматуру туда, всё как положено. Приехал большой миксер с бетоном, мы туда его целиком залили. На новом фундаменте возвели новый цоколь, и перенесли на него силовую нагрузку: усилили стойки, оперли их на новый цоколь, наклонившийся дом на этот цоколь переставили. Потом пристройку заново утеплили, обшили деревом, покрасили, перекрыли у нее крышу: сделали фальцевую кровлю, она больше похожа на то, чем крыли исторические здания, чем металлопрофиль.

– Как мы поднимали эту пристройку домкратом – надо было видеть, – рассказывает Зайченко. – Мы ее сантиметра на четыре в общей сложности подняли, выровняли. Я бегал, всё это снимал – и укрепление фундамента, и домкрат. Это было похоже на военные действия: все скрипит, трясется, мужики на меня орут. Но, в общем, справились.

Затем началась работа с основным фасадом – ребята убрали облицовку из силикатного кирпича, которую бывшие жильцы выложили "для красоты", – она отвалилась практически без посторонней помощи. Вычленили и убрали все "размороженные" кирпичи, которые, по словам Ермишина, "пальцем выковыривались", заменили их на красный кирпич, похожий на старинный. Осталось восстановить лепнину на окнах.

– Лепнина практически не сохранилась, но какой она была, видно на старых фотографиях, – говорит Зайченко. – Мы сняли точную копию прямо с окна квартиры Кибальникова. Даже нашли скульптора, который готов нам помочь. Хотели начать ее делать в этом году, и один из операторов сотовой связи готов был нам помочь. Но началась вся эта история со сносом, и они нам сказали: "Ребята, давайте-ка подождем".

О том, что дом Кибальникова признан аварийным, волонтеры узнали из новостей. Жильцы же вообще о будущем переселении узнали из сториз в официальном аккаунте мэра Саратова Михаила Исаева в инстаграме. Потом получили и официальные письма.

"Первая реакция – надо оспаривать экспертизу об аварийности", – говорит Ермишин. Вопросы к документу возникли сразу. Для начала, в бумажной версии не хватало страниц. Когда чиновники по запросу выслали волонтерам экспертизу в электронном виде, там тоже отсутствовала часть страниц, но других.

– Мы буквально пэчворк из двух вариантов экспертиз собирали, – объясняет саратовский архитектор Виктория Васильева. – Но, даже соединив оба варианта, мы так и не получили цельный документ.

Страницы не пронумерованы, поясняет Васильева, значит, в нее можно добавлять листы, изымать листы, менять их местами – а это неправильно. Фотографии устарели – фотосъемка внутри пристройки велась до того, как волонтеры ее отремонтировали. Экспертов смутили трещины в штукатурке – но таких трещин в штукатурке хватает и в здании мэрии, которая размещается в историческом особняке, утверждает Ермишин. А трещин в стенах, которые бы могли говорить об аварийности, не зафиксировано.

Городская администрация разводит руками: волонтеры, мол, сделали "косметический" ремонт фасада, и дом от этого менее аварийным не стал. На то, что волонтеры перекрыли крышу пристройки, поправили фундамент, в мэрии внимания не обращают.

– У меня есть вопрос про фундамент, – говорит Васильева. – Сначала они честно пишут, что глубина заложения параметров фундаментов и оснований не определялись. То есть не было полевых работ с отрыванием шурфов, забором материала и последующими лабораторными исследованиями. Дальше, когда пишут про состояние конструкций, указывают, что "происходит вымывание грунта из-под подошвы фундамента". Как вы это определили, если вы не делали шурфы, я не знаю. И это не единственный спорный пункт в документе.

Архитектор и волонтеры, после изучения документа, пришли к выводу, что экспертиза "изначально писалась под снос".

– Была бы установка на сохранение здания, при тех же параметрах выводы экспертов были бы другие, – уверен Ермишин.

Экспертиза по второму дому, восстановленному волонтерами ТСФ, рекомендует признать строение аварийным только потому, что оно устарело "морально".

– Я не думаю, что это козни в отношении конкретно "Том Сойер Феста", – говорит Ермишин. – Просто дома, с которыми мы работали, попали в общий список зданий, который город торопится снести по каким-то причинам. Скорее всего, проверяли все "подозрительные" дома, которые есть в программе капремонта. Проще же признать их аварийными, чем бесконечно ремонтировать за чужие деньги.

Интересы истории или застройщиков

Планомерное уничтожение исторической застройки идёт в Саратове уже не одно десятилетие. По словам Алексея Голицына, который в декабре возглавил Градозащитный совет при Саратовской областной думе, в Саратове не осталось ни одного квартала, в котором бы она полностью сохранилась.

– Снос аварийных домов – дело не новое, – объясняет Голицын. – Беда в том, что на все масштабные проекты в Саратове деньги выдает федеральный центр. Их нужно быстро освоить, иначе они сгорят. Осенью 2020 года получилось так, что деньги есть и надо срочно что-то сносить. Интересно то, что под снос пойдут дома в историческом центре, хотя у нас десятилетиями люди на окраинах города живут в жутких условиях – в бараках, даже в многоэтажках, которые разваливаются на глазах. Рядом с которыми опасно просто стоять, а не то что жить в них. В полуземлянках в Глебучевом овраге. Но сносят центр!

И Голицын, и волонтеры считают, что так мэрия убивает двух зайцев: можно потратить деньги, можно освободить землю в центре города, которая стоит в разы дороже.

– Не верю я, что все участки будут заняты парками и детскими садами, – говорит глава градозащитного совета. – Ни одного прецедента подобного в нашем городе нет. Мэр Исаев сказал главам районных администраций провести консультации с населением по поводу дальнейшего использования территории. Я не знаю, проводят они их или нет. Но я знаю, что такое общественные слушания в Саратове, я знаю, какие пиар-кампании устраивают чиновники к своей выгоде. Я уверен, что решение в итоге будет такое, как им нужно.

Голицын отмечает, что с юридической точки зрения мэрия всё делает правильно, не нарушает ни единого закона. Поэтому отыграть ситуацию назад будет непросто. Общественники видят два пути, которые помогут отстоять интересные исторические здания: признать дома объектами культурного наследия или же перевести их в нежилые помещения и выставить на торги. Ни по одному из них саратовская мэрия идти не намерена.

– А беда одна – в Саратове никакого крупного бизнеса, кроме строительного, не существует, – объясняет Алексей Голицын. – У нас не очень богатый регион. И если бы у нас роль играли производители чего-нибудь в огромном количестве, наверное, они бы задавали тон. Но в Саратове правила игры диктуют застройщики. Остальной бизнес медленно загибается.

Градозащитники попросили мэра города Михаила Исаева наложить мораторий на снос домов в историческом центре. Мэр отказал, и в официальном аккаунте объяснил свою позицию: "Безусловно, защитить и восстановить объекты, имеющие историческую ценность – это одна из задач власти, но не стоит забывать и о безопасности горожан". Предположение, что "имеется некий злой умысел освободить земельные участки в центре города", Исаев категорически отверг.

Три года Михаил Исаев занимает должность мэра города. И, с одной стороны, он открыт к диалогу: ведет аккаунты в социальных сетях, напоказ дружит с блогерами-градозащитниками, городские чиновники довольно часто принимают у себя представителей общественных движений. А с другой стороны, нарастают и обостряются конфликты между администрацией и активистами – как экологами, так и градозащитниками.

– Я надеюсь, что мэр придет к тому, что невозможно и бессмысленно воевать с людьми, которые хотят только добра. Мы не преследуем никаких коммерческих интересов, мы хотим сделать город уютным, пригодным для проживания. С чем из этого можно спорить? Исаев – менеджер, который должен выполнять решения народа, если уж пафосно выражаться. А если твое мнение формируют застройщики, то, конечно, до конца своего срока ты будешь отстаивать их интересы, – говорит Голицын.

Центр Саратова последние двадцать лет активно застраивается высотными домами – 25-этажные монстры лепятся друг к другу, нависая над исторической застройкой. Тесные дворы с чахлыми детскими площадками заставлены автомобилями. Такой способ организовывать пространство в городах Саратовской области недавно высмеял Илья Варламов, в очередной раз ославив регион на всю страну. Но жителей многоэтажек в историческом центре преследуют и другие беды.

– Если у тебя 20 этажей в центре города, то вокруг твоего дома будет перманентная пробка всегда, вне зависимости от времени года и времени суток, – объясняет Голицын. – От того, что возвели эти 20 этажей, школ в районе больше не стало, как и детских садов. За много лет в центре построен один новый садик на сто с небольшим мест. А остальные дети куда будут ходить? Несчастная детская площадка, над которой нависает 20 этажей, – не выход. Она вся окружена машинами, которые "ароматизируют" атмосферу. Я бы не повел туда своего ребенка, потому что невозможно ребенка совать под выхлопную трубу. Это опасно для здоровья. А то, что застройщик отчитался, что у него по нормативам полный порядок, так это на его совести. Хотя у этих людей все уже давно атрофировалось.

Не для туристов, но для себя

На площадке фестиваля "Том Сойер Фест" люди самых разных профессий получают новые для себя навыки. Юристы осваивают фигурную вырезку лобзиком, журналисты шкурят деревянные детали и чистят кирпич, юристы работают с кровлей. На проекте "Кибальников" цоколь вместе с Александром Ермишиным выкладывала кирпичом 14-летняя девочка.

– Я понимаю, что из тех восьмисот с лишним домов, которые мэрия определила под снос, какие-то в чуть лучшем состоянии, какие-то в худшем, – замечает Ермишин. – Есть откровенные сараюшки, которые бессмысленно сохранять. Мы вменяемые люди, мы всё это понимаем. Но над домом Кибальникова, надо домиком на Мичурина, 53, реально работали саратовцы. Они тратили на это свое время и силы. И администрация это видела. Решение об их сносе – это просто дискредитация волонтерского движения, дискредитация идеи помощи волонтерству со стороны спонсоров. Это нагнетание конфликта между властью и обществом. Какой-то "самострел" со стороны мэра.

Идея сделать город привлекательным для туристов волонтерам саратовского "Том Сойер Феста" не интересна. Волонтерам важно обустраивать пространство вокруг себя, делать его уютным и приятным. "Не стыдно делать грязную работу, стыдно жить в грязи", – убеждены они.

Активисты понимают, что историческая застройка в полуразрушенном состоянии доставляет неудобства и много хлопот. Но полагают, что ее можно использовать по-разному: не обязательно заставлять людей жить там, где им не нравится, и ходить в сортир на улицу. В этих домах можно жить, а можно что-то открыть – хоть магазин, хоть кофейню, хоть парикмахерскую. Даже "Пятерочка" после скандала решила не закрывать фасад исторического дома сайдингом и сделала вывеску по дизайн-коду. Всегда можно найти вариант использования исторической застройки, не причиняя ей вреда, уверены волонтеры "Том Сойер Феста".

– Я вообще трепетно отношусь к вещам, которые долго жили и многое видели, – объясняет свою позицию Александр Ермишин. – К ним прикасались разные люди, Кибальниковы, например. Мне важно, чтобы это осталось. Можно и про туристов говорить, конечно. На что им будет интересно смотреть? На Солнечный-2 или Ласточкино (новые районы на окраине города. – РС)? Таких Ласточкино в каждом городе пруд пруди. А как говорил Гребенщиков, "чтобы стоять, я должен держаться корней".

Историческая застройка центра создаёт идентичность города с его сложившейся планировкой, типологией домов, говорит архитектор Виктория Васильева: "Если мы храним историю, мы имеем возможность путешествовать во времени".

– Для меня эти дома постройки конца XIX – начала XX веков – свидетельство расцвета России, – говорит Николай Зайченко. – Люди тогда органично создавали вокруг себя красоту и жили в ней. Для саратовских купцов было нормальным выйти на улицу, окинуть взглядом дома и Волгу и сказать: это моё. Люди строили дома, в которых они были счастливы. Почему мы, живя в тех же домах, остаемся несчастными? Что с нами произошло? Поэтому сохранение этих отголосков красоты и гармонии важно не для туристической привлекательности, а для понимания себя.