Александр Генис: Самая старая демократия в мире, Америка гордится тем, что никакие катаклизмы не меняют распорядок смены власти в Белом доме. Даже штурм Капитолия сторонниками президента Трампа, который привел в ужас страну и мир, не повлиял на календарь: в полдень 20 января состоится инаугурация Джо Байдена. При этом до сих пор неясно, как именно она пройдет – в условиях пандемии и новых угроз со стороны анархистов. Понятно, что не будет обычных массовых мероприятий – парадов и балов. Вместо этого нам обещают большое телевизионное шоу. Среди звезд – Том Хэнкс, Джастин Тимберлейк, Бон Джови.
Тем не менее, несмотря на все ограничения, вызванные тревожной во всех отношениях ситуацией, инаугурация – это праздник демократии. И мы посвятим наш сегодняшний выпуск тому, что украшает каждое президентство, – искусству, составляющему непременную часть обихода Белого дома.
Каждый президент выбирал себе музы по вкусу. Скажем, Рейган, отличный наездник, поставил в своей кабинет бронзовую статуэтку ковбоя работы знаменитого скульптора и портретиста Дальнего Запада Фредерика Ремингтона. А Клинтон повесил на стену абстрактную картину Виллема де Кунига. Какими будут музы в Белом доме Байдена – еще мало известно. Но советчиков уже хватает.
НЙТ обратилась к 22 американским писателям с просьбой посоветовать новому президенту книгу, которая поможет ему управлять страной. Почти все выбрали исторические труды. Тут и замечательная монография Рона Чернова о Джордже Вашингтоне, и биография Калвина Кулиджа, и, что меня особенно обрадовало, книга моего любимого президента Вацлава Гавела "Искусство невозможного".
Соломон, я предлагаю нам с вами включиться в эту игру и тоже посоветовать Джо Байдену полезную книгу. Что бы вы ему порекомендовали?
Соломон Волков: Я порекомендовал бы ему те две книги, к которым постоянно обращаюсь здесь, живя в Нью-Йорке уже 40 с лишним лет. Это книги американцев, изданные на английском языке, естественно, каждая из них имела в свое время большой и шумный успех. Обе стоят у меня на полке, я все-таки до сих пор предпочитаю книги снимать с полки, а не искать их в компьютере, и я к ним постоянно обращаюсь. Причем они очень разные. Одна книга скорее популярного типа, написала ее очень интересная женщина по имени Сьюзан Мэсси, которой сейчас исполнилось, именно в этом месяце, 8 января, 90 лет. Впервые она появилась на площадке российской культуры, когда ее муж Роберт Мэсси опубликовал грандиозный бестселлер "Николай и Александра", естественно, о жизни и гибели Николая Второго. Книга вышла в 1966 году, но до сих пор лучшего на эту тему американцами не написано.
Написал книгу Роберт Мэсси, но Сьюзен, тогда его жена (они в браке состояли с 1954 по 1990 год и после этого развелись), участвовала в исследовании источников для этой книги. Позднее, в 1980 году она написала книгу под названием "Страна Жар-птицы. Красота старой России". Это был популярный, но очень качественный обзор русской культуры – от Киевской Руси до Дягилева, Стравинского и авангарда.
У этой книги была и судьба политическая. Она сыграла чрезвычайно значительную роль в отношении тогдашнего президента Соединенных Штатов Рейгана к России. Благодаря этой книге он познакомился с русской культурой. Рейган прочел эту книгу, она ему очень понравилась, он пригласил Сьюзан Мэсси в Белый дом, и это положило начало их дружбе. По ее словам, он ее приглашал десятки раз в Белый дом для бесед о России, она стала его неформальным советником по русским делам.
Александр Генис: Значит ли это, что окончание холодной войны произошло не без влияния этой книги?
Соломон Волков: В том-то и дело. Это редкостный случай, когда книга по истории культуры сыграла такую существенную роль в реальных политических событиях. Дело дошло до того, что президент Рейган одно время серьезно подумывал о том, чтобы назначить Сьюзан послом в Советском Союзе. Это в итоге не сложилось, но она научила его знаменитому изречению – "доверяй, но проверяй", Рейган часто использовал этот афоризм. Так она назвала свои мемуары, изданные сравнительно недавно: "Доверяй, но проверяй. Рейган, Россия и я". Она имела право на такой заголовок.
Александр Генис: Как эта книга поможет Байдену?
Соломон Волков: Она его познакомит с основами русской культуры. Я далеко не уверен, что он знаком с ней – в том объеме, который предлагает Сьюзен Мэсси. Я должен сказать, что это занимательное чтение. Легко и увлекательно изложена культурная история России. И там минимум ошибок, например, она еврейского актера из знаменитого Еврейского театра Зускина называет Зискиндом, но это мелочи, можно простить, а так, нет, очень квалифицированно написано.
Александр Генис: А другая книга?
Соломон Волков: Она конечно, совсем в иной весовой категории. Это книга Джеймса Биллингтона, который умер в 2018 году в возрасте 89 лет. (Вот видите, как занятие русской культурой приносит долголетие.) Книга эта его "Икона и топор", изданная в 1966 году, то есть в этом году книге исполнится 55 лет, но она тоже остается лучшим интеллектуальным введением в русскую культуру. Хочу добавить, что Биллингтону мы с вами вручали – это было очень славной оказией – премию нашу "Либерти" за укрепление российско-американских культурных связей.
Александр Генис: Я горячо одобряю ваш выбор, особенно – труд Биллингтона. Это классическая книга, которая позволяет понять, как теперь модно говорить, паттерны русской культуры. Об этом говорит название: "Икона и топор" – чередование святости и насилия, высшей духовности и чудовищного зверства. Эта круговерть, которая продолжается в русской истории и сегодня, очень точно описана Биллингтоном.. Он называет это "иронией русской истории". Не все понимают это слово в его зловещем контексте, смешного тут мало.
Интересно вспомнить, что когда мы с вами давали нашу премию Биллингтону (это было в Вашингтоне), мы спросили: "Что вы читаете, когда хотите понять современную русскую историю?" Он говорит: "Ну как что – "Войну и мир". Мне очень понравился этот ответ.
Но если бы я выбрал книгу, которую Джо Байдену следует прочесть, скорее всего, перечесть, то это будет книга не о русской истории, а об американской: "Вся королевская рать" Роберта Пенна Уоррена. Байден приходит в Белый дом в очень тревожной, опасной ситуации, когда страна разделена. И книга Роберта Пенна Уоррена о знаменитом популисте, губернаторе-южанине. Вилли Старк – вымышленная фигура, но эта фигура списана с жизни, более того, этот образ сегодня чрезвычайно актуален. Об этом должен помнить Байден – о том, что он президент не своей партии, а всех американцев, в том числе тех, которые голосовали за Трампа и продолжают верить в его победу. Поэтому книга, которая объясняет анатомию популизма, должна быть на письменном столе нового президента. Тем более что этот роман – одно из высших достижений американской прозы.
Соломон, раз уж мы записались в советчики, давайте заодно порекомендуем книгу и другому президенту – Владимиру Путину. Что бы вы посоветовали?
Соломон Волков: Может быть, мой выбор будет казаться парадоксальным, я бы предложил ему не какой-то культурологический или политический трактат, а предложил бы почитать книжечку стихов в переводе на русский язык американского поэта Роберта Фроста, патриарха американской поэзии и самого влиятельного американского поэта на протяжении многих лет. Я с его творчеством познакомился в Нью-Йорке с подачи Бродского, который был огромнейшим поклонником Фроста, его замечательно интерпретировал. От него я впервые услышал эту замечательную строчку из Фроста "Забор хороший у соседей добрых". Это был перевод Бродского или он цитировал чей-то другой перевод. Я бы предложил Путину читать Фроста для того, чтобы лучше понять американцев. Фрост выражает тип мышления сельского американца, он выражает душу американца, не интеллектуала из приморских городов, из Нью-Йорка или из Лос-Анджелеса, а именно из срединной Америки.
Афоризм "забор хороший у соседей добрых" из стихотворения Фроста "Починка стены". Я хочу прочесть его в переводе Михаила Зенкевича из книжки, которая опять-таки у меня стоит на книжной полке, эта книга, издания 1968 года, которая вышла тиражом … угадайте, каким?
Александр Генис: 35 тысяч?
Соломон Волков: Ха-ха-ха! Стотысячным тиражом она вышла в 1968 году! Сейчас даже представить себе нельзя, что книга стихов, да тем более еще зарубежного поэта, в переводе вышла бы таким невероятным тиражом, сегодня это пять бестселлеров в России.
Александр Генис: Это потому, что тогда вся американская культура – джаз, кино, книги – считалась важной и была важной. Любимые "русские" писатели того времени – Хемингуэй, Стейнбек, Сэлинджер, Фрост тоже примыкал к этой компании.
Соломон Волков: Я прочту оттуда несколько строчек. Фрост рассказывает, как он встречает своего соседа в сельской местности.
Я известил соседа за холмом,
И, встретившись, пошли мы вдоль границы,
Чтоб каменной стеной замкнуться вновь,
И каждый шел по своему участку
И собственные камни подбирал –
To каравай, а то такой кругляш
Сосед ему говорит:
"Сосед хорош, когда забор хороший".
Весна меня подбила заронить
Ему в мозги понятие другое:
"Но почему забор? Быть может, там,
Где есть коровы? Здесь же нет коров.
Ведь нужно знать пред тем, как ограждаться,
Что ограждается и почему,
Кому мы причиняем неприятность.
Есть что-то, что не любит ограждений
И рушит их".
Вот такие очень многозначительные строчки Фроста, которые стоит перечитывать всякому русскому политику, который хочет понять душу американского народа.
Александр Генис: Я совершенно с вами согласен, и тоже очень люблю Фроста. Я бывал в тех краях, где он жил и держал ферму (он всегда был фермером). Но я не согласен с тем, что он был далек от интеллектуальной жизни. Фрост, между прочим, преподавал латынь, он кое-что знал и об этом тоже. Просто его стихи лишены всякого интеллектуального снобизма, они простые и глубокие. Он всегда считал себя поэтом-символистом. Природа служила ему рудником аллегорий, одно у него значит другое, но не совсем. В зазор между тем, что говорится, и тем, что подразумевается, попадала жизнь, и он сторожил ее у корня. Его метафизика растет из земли.
Стихотворение об ограде очень знаменитое в Америке, оно постоянно интерпретируется по-разному. Нужен забор или не нужен? что он ограждает? является ли угрозой или защитой? Короче говоря, это неплохая политическая метафора для любых геополитических конструкций.
Но если бы меня спросили, что посоветовать Путину, то я бы сказал нечто очевидное. Путин наградил Солженицына, теперь ему пора его прочитать. Пусть изучит "Архипелаг ГУЛАГ", и тогда, может быть, "славное" имя чекист исчезнет из постсоветского обихода.
(Музыка)
Александр Генис: Соломон, а теперь я предлагаю, как мы всегда это делаем, развить нашу тему – "президенты и искусство" – в историческом контексте. Кто из президентов был самым большим меценатом?
Соломон Волков: За всю последующую историю американского президентства никто, как мне кажется, не обращал такого внимания на культуру, как Джон Кеннеди. Происходило это из-за влияния на него его жены, которая была необыкновенная женщина во всех отношениях, Жаклин Кеннеди, в будущем Онассис. Бывают такие любопытные женщины, интересующиеся абсолютно всем. На моей памяти такой была Лиля Брик. Жаклин в этом смысле очень на нее походила тем же жадным любопытством к самым разным культурным явлениям. В частности, она была русофилкой. На таком высоком уровне, то есть на уровне президентской семьи аналогичных русофилов, я думаю, за всю новейшую историю Соединенных Штатов не было.
Александр Генис: Соломон, тут и не без вас обошлось. Вы же знали Жаклин Кеннеди?
Соломон Волков: У меня в квартире раздался когда-то телефонный звонок, женский голос представился Жаклин Кеннеди. Я, конечно, повесил трубку, потому что мне таких шуток было не нужно. Но телефон зазвонил тут же опять, она сказала: "Не пугайтесь, это действительно Жаклин. Вы можете мне перезвонить, вот мой телефон". Конечно, я уже тогда перезванивать не стал и с ней заговорил. Она была огромной поклонницей Баланчина, великого русско-американского хореографа. У меня только что вышла книга "Диалоги с Баланчиным о Чайковском", она прочла эту книгу, хотела ее переиздать в мягкой обложке в ее издательстве, что в итоге и осуществила. С этого начались ее более или менее регулярные звонки по разным вопросам русской культуры. Она интересовалась моим мнением, как "равноудаленного" наблюдателя. Она подружилась со многими деятелями русской культуры, и с теми, которые жили в Соединенных Штатах – со Стравинским, с Баланчиным, и с приезжими – с Евтушенко, с Вознесенским. Наш типичный диалог выглядел примерно так: "Андрей говорит, что он самый знаменитый русский поэт, а Рудик (имея в виду Рудольфа Нуреева) убеждает, что самый популярный поэт Есенин. Как вам кажется, как вы считаете?" Я ей объяснял.
Александр Генис: А что вы ей сказали?
Соломон Волков: Я сказал, что они оба очень метафоричные поэты, вывернулся, сказав, что между ними есть определенное сходство.
Александр Генис: Я бы не нашелся. Есенин и Вознесенский, с моей точки зрения, находятся по разные стороны лиры.
Какая русская музыка звучала в Белом доме во времена Кеннеди?
Соломон Волков: Я могу сказать, какая музыка звучала у президента Картера, который был большим поклонником классической музыки и большим поклонником пианиста Владимира Горовица. Горовиц приходил в Белый дом на прием к Картеру, разговаривал с ним. Картер, я думаю, активно слушал музыку русскую. Не думаю, что так же было у Кеннеди, это скорее было светское общение. Скажем, они пригласили – тоже с подачи Жаклин – Баланчина, который всегда восторженно отзывался о Жаклин, называл ее Екатериной Великой. И Стравинского приглашали в Белый дом, который, вспоминая об этом визите, хвалил симпатичную молодую пару, но я, говорил Стравинский, так напился, что почти ничего не помню. Там виски щедро разливали, а Стравинский обожал виски.
Что касается Рейгана, то ему в основном нравилась музыка кантри. Я один раз наблюдал по телевизору за тем, как он слушал концерт камерной музыки в Белом доме, у него на лице было такое выражение, как будто ему зубы сверлят.
Александр Генис: Соломон, расширяя наш сюжет: что вы думаете о том, как строятся отношения между властью и искусством? В Советском Союзе было принято ждать награды у властей. Скажем, Сергей Михалков попросил квартиру у Сталина. Я не могу представить, чтобы, скажем, Воннегут попросил квартиру у Рейгана. Как должны строиться отношения не между президентом и музами, а между президентом и художником?
Соломон Волков: Наилучший подход любого президента, да вообще любого политического лидера по отношению к культуре был бы такой, при котором этот, условно говоря, начальник страны минимально вмешивался бы в развитие культуры и позволял бы ей заявлять о себе – независимо от связей с политическим курсом страны. Тогда это действительно было бы настоящее меценатство. Потому что меценатство Сталина проявляло себя, с одной стороны, в каких-то поощрениях, в том числе очень существенных материальных поощрениях, а с другой стороны, могло обернуться и чрезвычайно жестокими и бессмысленными карами, как расстрел Бабеля или Мейерхольда, людей, которые никак не противостояли сталинской политике, наоборот, готовы были ее поддерживать и просто попали под жернова террора. Должна быть определенная дистанция между политическими лидерами страны и ее культурой. Но, к сожалению, так бывает далеко не всегда.
Александр Генис: Но в Америке нет даже министерства культуры. Каждый раз, когда я это говорю, мне не очень верят, но, тем не менее, нет и никогда не было министерства культуры, в отличие от всех европейских стран. Хорошо это или плохо?
Соломон Волков: С одной стороны, кажется, что это хорошо, с другой стороны, на сегодняшний момент я знаю, что многие музыканты указывают на пример европейских стран в ситуации пандемии, где именно вмешательство министерства культуры помогает существованию поставленных под угрозу культурных институций – оркестров, театров, концертных залов и так далее. В Америке в наименьшей степени поддерживаются государством эти затронутые пандемией отрасли культуры. И это результаты отсутствия министерства культуры. Так что как тут выбирать из этих двух зол, я не знаю.
Александр Генис: Я тоже не знаю. Но боюсь, что попытка властей устроить новый "золотой век" ни к чему хорошему не приводит. Помню один такой опыт. В Голландии решили повторить великий XVII век голландской живописи. Власти предоставили художникам мастерские, фонды, гранты, чтобы они создали новые шедевры и заполнили ими музеи. В скором времени оказалось, что в Голландии нет места для такого количества картин. Золотого века не получилось, а вышло затоваривание.
Я думаю, что проблема в другом. Дело не в том, что государство способствует созданию шедевров, но оно может влиять на их сохранность. И в этом отношении нужна поддержка правительством музеев, опер, театров, которые стоят так дорого, что их нужно оплачивать за счет налогоплательщиков. Например, в Англии сделали все музеи бесплатными за счет государства. И это правильная идея, потому что умные избиратели нужны стране, а музеи делают избирателей умнее. Кстати, в Вашингтоне все музеи тоже бесплатные. К сожалению, это не помогло, когда захватывали Капитолий, но, похоже, что те люди не ходят в музеи.
Соломон, каковы музыкальные вкусы нового президента Джо Байдена? Что мы знаем об этом?
Соломон Волков: Байден в этом смысле загадочная личность. При том, что он очень давно засветился в политике, о его реальных вкусах мало что известно. Все, что мы можем сказать на сегодняшний момент о вкусах Байдена в культуре, – это только то, что ему нравится все связанное с Ирландией, поскольку сам он ирландского, как известно, происхождения. И это отразилось в том предварительном списке музыкантов, который Байден составил к своей инаугурации. Там преобладают музыканты из Ирландии. Даже единственная заявленная классическая музыка – выступление скрипачки-ирландки. Для меня самым любопытным в этом списке оказалось присутствие там знаменитейшей ирландской рок-группы "U2". Она, кстати, очень популярна и в России тоже. Они ведь даже выступали в 2010 году в Москве, в "Лужниках", там было продано 60 тысяч билетов. Кстати, к вопросу о взаимодействии культуры и политики, они там спели песню Дилана "Стуча в райские двери",
Александр Генис: Райские врата.
Соломон Волков: Совершенно верно. Юрий Шевчук, который там присутствовал, тоже вышел на сцену и подпел куплет и по-русски, и по-английски, после этого состоялась беседа участников "U2" с тогдашним президентом Дмитрием Медведевым, в результате которой Медведев приостановил строительство дороги через Химкинский лес. То есть выступление "U2" помогло решению проблемы, связанной с окружающей средой, в России. Это прекрасный пример того, как может взаимодействовать искусство и политика. "U2" невероятно популярная группа в Америке, она претендует на второе место по популярности после легендарных и непревзойденных "Битлз". Есть у "U2" конкурент в виде "Роллинг стоунз", но я лично предпочитаю как раз "U2". А вы, Саша?
Александр Генис: Я не такой специалист в этой области, но люблю все ирландское. И хотя мне нравится кельтская музыка, но куда дороже мне ирландская словесность: Свифт, Шоу, Синг, Джойс, Беккет, а теперь Макдонах. Интересно, что Ирландия очень популярна и в России. У двух культур много общего, да и выпить и там, и там любят. Но в Америке ирландская культура особенно влиятельна благодаря огромной эмиграции из Ирландии в Америку. Парад в День Святого Патрика, который в этом году вряд ли состоится из-за пандемии, – самый большой в мире, и проходит он не в Дублине, а в Нью-Йорке, где когда-то все муниципальные бумаги писались зелеными чернилами в честь ирландцев. Так что Байден не одинок в своих пристрастиях.
Мы пока не знаем, что именно произойдет на инаугурации. Очень много тревожных сообщений об угрожающей активности радикалов-террористов, сторонников Трампа, которые так и не поверили в победу Байдена на выборах. Из-за этого сегодня в столице больше американских солдат, чем в Ираке и Афганистане. Но музыку "U2" мы можем услышать прямо сейчас.
Соломон Волков: Итак, песня "U2" "Прекрасный день", в которой солирует Боно, вокал и гитара, он же Пол Дэвид Хьюсон.
Александр Генис: Erin go Bragh!
(Музыка)
