В начале февраля министерство внутренних дел Чехии приняло решение предоставить временное убежище российскому предпринимателю Виталию Гинзбургу, которого в России обвиняют в финансовых махинациях. Это произошло через почти два года после задержания Гинзбурга в пражском аэропорту Рузине по запросу России. С января 2019 года предприниматель находился в заключении.
Виталий Гинзбург был объявлен в международный розыск в марте 2019 года, когда Хамовнический суд Москвы вынес решение о его заочном аресте по обвинениям, согласно ч. 4 ст. 160 УК РФ "Присвоение средств и растрате в особо крупном размере". Журналисты связывают это решение с серией коррупционных скандалов и забастовками рабочих из-за невыплаченных зарплат во время строительства космодрома Восточный. В начале 2015 года Счетная палата заявила о превышении затрат на строительство Восточного на 13 миллиардов рублей. Следственный комитет России после этого возбудил два уголовных дела о хищениях бюджетных средств.
Компания Гинзбурга "Экономические системы" была основана в 1993 году и занималась внедрением интегрированных систем коммуникации, контроля и безопасности на нескольких крупных объектах – в аэропорту Внуково, для "Лукойла", MTS и других.
Еще один судебный процесс в отношении Гинзбурга связан с кредитом в размере полумиллиарда рублей, выданных его компании "Экономические системы" банком ВТБ. Решение о возврате кредита с процентами было принято сначала судом низшей инстанции, а затем, в ноябре 2017 года, и апелляционным судом. Гинзбург на процессе не присутствовал и просил суд отложить рассмотрение дела из-за того, что находился на лечении в Германии. В решении – на основании данных, предоставленных ВТБ, – говорится о том, что кредит не был погашен. В решении нет информации, осуществляла ли компания "Экономические системы" какие-либо платежи до появления задолженности перед банком, при этом там говорится, что через год после выдачи кредита компания подписала с банком дополнительное соглашение по займу.
Виталий Гинзбург утверждает, что делал взносы, связанные с погашением кредита, а также что обвинения против него в России незаконны. "Дело сфабриковано, бенефициарами, интересантами – службой безопасности банка ВТБ. По этому делу меня здесь и задержали. Это чистая провокация", – говорит Гинзбург. В интервью Радио Свобода он рассказывает об особенностях ведения бизнеса в России, подробностях уголовных дел, возбужденных против него на родине, а также о том, почему он не согласен с теми обвинениями в мошенничестве и хищениях, которые были ему предъявлены из-за участия его компании в строительстве космодрома Восточный.
– Перед тем, как приехать в Чехию, у вас было разрешение на проживание в Латвии. Почему вы, имея возможность оставаться в Латвии, приехали в Чехию, где вас задержали?
– Вообще-то, я приехал не в Зимбабве, а в Чехию, европейскую страну, от которой я не ожидал никакого подвоха. Я получил за месяц до моего задержания вид на жительство в Латвийской Республике. Власти Латвии год проверяли все документы. Я подал документы, меня приглашали для интервью, все проверено, они видели все судебные дела. Почему я приехал в Чехию? Я встречался здесь со своим партнером, планировал создание компании по строительству и сопровождению инженерной инфраструктуры аэропортов. На примере проекта, который был реализован моей компанией во Внуково. Потому что Внуково-3 признан лучшим бизнес-терминалом Европы – это то, что я делал. Я в нем отвечаю за все, кроме стен, стекол, кроме чистой стройки. Внутри все, что там работает: греет, светит, информирует, охраняет и автоматизирует, – это все мое. В основе этого проекта были мои технологии, права на которые принадлежат мне – это 10 моих патентов. Один из них, кстати, признан де-юре Национальным стандартом России, и по закону о техническом регулировании он должен постоянно внедряться. Покинув Россию, я должен был думать о своем будущем. Я нашел потенциальных интересантов в моем бизнесе, в моих технологиях, и мы договорились о создании компании, которая будет работать в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В Чехии я также хотел встретиться со своим адвокатом, чтобы обсудить возможность опротестовать решение по кредиту ВТБ в международных судах. Стечение обстоятельств привело меня в Прагу, а здесь я на удивление был задержан. Ни в какой другой стране, ни во Франции, где я жил, ни в Латвии, где я за месяц до этого получил разрешение на проживание, ни при пересечении Шенгенской зоны в декабре и январе 2019 года меня никто не трогал.
– Ваш арест был, вероятно, связан с вынесением в России нескольких решений по делам, связанным со строительством космодрома Восточный?
– Никакого отношения мой арест в январе 2019 года к Восточному вообще не имел. Меня задержали 18 января 2019 года по делу о кредитном мошенничестве (в документах, предоставленных Виталием Гинзбургом редакции и направленных в Чехию генеральной прокуратурой России в январе 2020 года, говорится, что, помимо обвинений в невыплате кредита банку ВТБ, предпринимателя обвиняют в хищениях, невыплате заработной платы, уклонении от уплаты налогов. – Прим. РС).
– Вы утверждаете, что ситуация, в которой вы оказались из-за невыплаты кредита, связана с неуемными коррупционными аппетитами руководства ВТБ. Насколько я поняла, вы получили кредит и не получили каких-то определенных заказов, то есть у вас сорвались какие-то сделки. Что явилось причиной невыплаты кредита? С чем вы связываете срыв этих сделок?
– Я получил кредит в 2014 году, после того, как мы триумфально сдали аэропорт Внуково. И нам предложили: возьмите кредит, поскольку текущие объемы у вас пока невелики, возьмите кредит, а потом отдадите его на новых объемах. Причем до этого я получил один проект в ВТБ… я сейчас уже цифры точно не помню, но по объемам от 80 до 100 миллионов долларов. Это было порядка 5 миллиардов рублей. Я выиграл, это был международный тендер – реконструкция стадиона "Динамо". Это был инвестиционный проект ВТБ. Но у меня украли мою победу. Если бы деньги шли и я бы обслуживал кредит, то никаких проблем в зарплатой и кредитами у меня бы не было. Во-вторых, незадолго до получения кредита ВТБ я подписал контракты на еще порядка 6 миллиардов рублей – участие в строительстве Московского метрополитена.
– И этот проект тоже не состоялся, как я понимаю.
– Проект этот состоялся, но проблема в том, что там на тот момент шла борьба двух человек – двух руководителей. Cдача метро проходила страшно, это отдельная тема. Cтанция "Тропарево". Мы не спали в 2014 году несколько ночей, потому что сдавалось это варварски. Многие люди уходили, и Владимир Швецов (бывший министр транспорта и экс-замруководителя департамента строительства Москвы. – Прим. РС) решил по своей аппаратной мотивации привлечь меня для того, чтобы снять проблемы. И он пролоббировал то, чтобы со мной генподрядчики заключили договоры. И они со мной заключили договоры на пять станций метро. Другой вопрос, что была уже Украина, немного этот процесс затягивался, переносилось по срокам, и была другая сторона. Директор московского "Мосинжпроекта", главный распорядитель всего строительства метро, категорически меня не хотел.
– Эти проблемы привели к тому, что вы не смогли выплатить кредит банку ВТБ?
– Мы обслуживали свои обязательства, мы выплачивали проценты практически до конца, я боролся за компанию до конца, до последней возможности. Банк получил только в виде процентов 300 миллионов, это раз (в решении суда о выплате процентов по кредиту банку не говорится. – Прим. РС). Второе, банк меня обвинил не в том, что я не вернул кредит, а банк обвинил меня в том, что я якобы получил его мошеннически, с чем я категорически не согласен. Потому что при выдаче кредита проходят все необходимые согласования, нельзя получить корпоративный кредит в банке такого масштаба по фиктивным документам.
– Да, но вам все-таки кредит выдали.
– Да, мне выдали кредит, и он был проеден, я его потратил на содержание компании, на текущие проекты. Совершенно верно. Я не оптимизировал компанию, потому что, если бы я оптимизировал компанию, некому было бы потом реализовывать этот проект. Поэтому, да, я взял на себя, согласно Уголовному кодексу, обоснованный риск. Но я надеялся на проект метро, а они взяли других подрядчиков, потому что с другими подрядчиками можно пилить деньги.
– Это бездоказательно.
– Да, согласен, но если строго по закону, поскольку у меня патент, такие проекты без меня, согласно Национальному стандарту, который, кстати, мною тоже подписан, вообще осуществлять нельзя. А я своих прав никому не передавал. Поэтому сказать, что я в метро представил какие-то фиктивные контракты, – это несерьезно.
– Вы не выплатили кредит, вы платили только проценты, а основную часть кредита вы не выплатили.
– Да.
– В случае, если такое происходит в любой западной стране, то имущество компании, в том числе ваши патенты, ваша интеллектуальная собственность, переходят в собственность кредитора.
– Совершенно верно.
– Это произошло? Потому что в опубликованном решении суда по делу о невыплате вашей компанией кредита речь идет только о том, что вы должны вернуть его с процентами…
Если бы меня не давили уголовными делами, я бы спокойно это в гражданском суде, даже в России, отстоял
– Нет, не произошло, они начали банкротство компании. И дальше я абсолютно ни в чем не сопротивлялся, мне не предъявили ни одной претензии в ходе банкротства. Они не оспорили, в общем, ни одну сделку. Во-вторых, имущество такой компании, как наша, – это прежде всего ее репутация, это интеллектуальная собственность, это goodwill. Самое главное – это goodwill. Да, они производственную базу изъяли, которая была официально оформлена на компанию, это производственный комплекс в Болшево, там полгектара или гектар земли, сейчас уже не помню, производственные помещения, складские, там было небольшое производство. Да, это они все забрали, я его никуда не спрятал, никуда не уводил, ничего (в решении суда об этой передаче имущества не говорится. – Прим. РС).
– Если вы передали кредитору всю собственность и материальную базу, то почему вы не попытались опротестовать последнее решение суда по кредиту ВТБ, в котором не говорится ни о процентах, ни о передаче вашей собственности банку?
– Я бы его опротестовал, если бы в отношении меня не началась эскалация уголовных дел. Если бы меня не давили уголовными делами, я бы спокойно это в гражданском суде, даже в России, отстоял. Но проблема в том, что они начали возбуждать уголовные дела. Сначала было возбуждено первое уголовное дело против меня о невыплате зарплаты. У меня в то время не было денег, после всех этих проблем перекрыли все финансовые потоки компании.
– Уголовные дела против вас начали возбуждать еще до того, как началось разбирательство по кредиту ВТБ. Потому что первые дела по Восточному начались в 2015 году. Не против вас, но в отношении других участников. То есть ситуация с Восточным могла быть причиной того, что вам, очевидно, перекрыли финансирование по другим проектам…
– По Восточному у меня вообще не было на тот момент никаких проблем, кроме зарплатного дела, которое было высосано из пальца. Более того, меня даже задержали на 11 суток, и Благовещенский суд признал это незаконным. Сам суд по зарплате переквалифицировал обвинение в меньшую сторону. Зарплату я выплатил, даже согласился на рассмотрение дела в упрощенном порядке, когда сидел. Когда человек в тюрьме – можно на многое согласиться. Мне позвонил адвокат из Благовещенска и говорит: "Я ознакомился с делом. Зачем вы подписали? У вас нет денег, у вас нет оснований для ответственности, для преследования. Вся экспертиза высосана из пальца. У вас нет этих денег, и вы ни копейки себе ни на яхты, ни на машины, ни на что не взяли за этот период". Я вообще с 2012 года боролся за компанию, вкладывал деньги в нее, поэтому у меня дефицит образовался. После 2012 года на мне не зарегистрирован ни один новый объект недвижимости, ни один новый шикарный автомобиль, никаких украшений и прочего я не покупал. Потому что я получил месседж о том, что ВЭБ заинтересован в инвестировании в мою компанию. В 2015 году была согласована схема сделки, по которой я получал 35 процентов в Объединенной инжиниринговой компании России. Ни одна финтифлюшка не стоит такого. Это же официально.
– То есть когда вы находились в России, до того момента, как у вас начались проблемы, вы были довольны условиями и надеялись на дальнейшее расширение и продвижение.
– Я в России занимался бизнесом, да, не занимался политикой.
– Почему до вашего задержания вы не платили зарплату рабочим?
– У меня действительно после этой войны возник серьезный дефицит денег. В компании был серьезный дефицит денег. Продавать свое имущество, да, мне сразу не хотелось, во-первых. А во-вторых, все же понимали, что я же не должен продавать свое имущество и искать деньги, свои собственные, потому что у меня юридическая ответственность по 145-й статье наступает в том случае, если у меня были возможности платить зарплату, а я деньги использовал в иных целях. То есть если я, допустим, не платил зарплату, а что-то покупал, выводил деньги из компании, в этом случае – уголовная ответственность. Если я этого не делал – нет уголовной ответственности. Поэтому я не обязан был ни по какому закону искать себе деньги, для того чтобы платить. На космодроме Восточный мне реально должны были деньги. Об индексации знают абсолютно все: более того, ее все получили, кроме нас, а это больше миллиарда. То есть ВТБ получил бы этот миллиард живых денег, если бы я получил бы их от "Роскосмоса".
– А почему вам не выплатили, если у вас был контракт? Эти деньги выплачивали уже структуры "Спецстроя". Или нет?
– Для выплаты денег структурам "Спецстроя" "Роскосмос" выделил под меня средства.
– Да, они выделяли финансы для всех.
– Но до меня эти деньги не дошли. Более того, в отношении меня было возбуждено специальное дело, которое сюда даже не дошло, они его сюда даже не передавали, потому что там совсем бред. Мы начали работу, меня пригласили в конце 2014 года. 2014 год – это уже "крымнаш", рубль упал. Соответственно, все расчеты, которые были в 2011–12 году при космодроме, рухнули, и деньги мы не получили. И начался полный саботаж, все требовали индексацию на 100 процентов. Я сказал, что 100-процентной индексации не надо, хватит 30–35 процентов, и это привело бы к экономии бюджетных средств. Если бы они мне заплатили, я бы рассчитался и не было бы проблем с зарплатой. Но "Спецстрой" мне не перечислил средства.
– Вы можете это доказать?
– Да. Из двух человек, которые не перечислили эти деньги, один из них получил 13 лет – за взятки, за коррупцию, за злоупотребления. У меня все документы есть. Мордовца арестовали через два года, это просто уже, извините, на тему "этого не может быть". Я не торжествую по этому поводу. Я в 2018 году подал официальное заявление, когда задержали… Понимаете, к Мордовцу я могу предъявить претензию бездействия, потому что он просто тихо саботировал, а Волкодав, второй фигурант этого дела, бывший начальник "Дальспецстроя", брал у меня взятки (две недели назад Александра Мордовца, бывшего замдиректора "Спецстроя" и руководителя оперативного штаба по строительству космодрома Восточный приговорили к 13,5 годам лишения свободы за взяточничество. В рамках расследования о хищениях на космодроме дело было возбуждено в том числе в отношении экс-директора главного военно-строительного управления №6 Юрия Волкодава. – Прим. РС). Я не могу найти, чем закончилось, но я написал заявление, подал, все факты передал, все платежки, все платежи, все письма были написаны. Если вы уже сейчас его взяли, то разбирайтесь, я же говорил с самого начала. Далее, я исключаю мысль, что в российской правоохранительной системе сидят полные идиоты. Сам факт моего преследования, вот такого, кривого, говорит о том, что оно не очень сильно было надо большому количеству людей. У меня был достаточно высокий кредит доверия, я по космодрому общался со всеми структурами, и в ФСБ в начале 2015 года нас пригласили, потому что начались задерживания. Я им показал всю схему, как это должно быть, и они сказали: "Да, не того человека назначили генподрядчиком". Ко мне очень уважительно относились... Мое преследование на космодроме связано с двумя причинами. Прокурору Медведеву было проще давить на меня, чем на Волкодава. Ему надо было получить генерала, и он сразу за эту тему взялся, понимая, что я борюсь за компанию и должен что-то делать, что я должен отбиваться. Волкодаву не надо это, он на государственной службе.
– Решение Счетной палаты по поводу завышенной стоимости работ было еще в 2015 году, до того момента, как речь зашла об индексации, о которой вы говорите. То есть уже тогда было признано, что завышение было.
Всю стопроцентную маржу, прибыль сверху, которую они заложили, съела Украина
– Любые решения в России надо трактовать, надо понимать, что и как. В решении Счетной палаты есть специфика – если говорить по ценам 2011–12 года, на тот момент, когда формировался бюджет строительства и формировался проект, цены сто процентов были завышенные. По состоянию на 2011 год бюджет был завышен однозначно. Каким образом? Он был сформирован изначально как чисто коррупционный проект, потому что свои люди распилили эти деньги. Они сделали проект космодрома, и все деньги были заложены в оборудование. На оборудование меньше чем по сто процентов прибыли никто из поставщиков не закладывал. С этой точки зрения это было абсолютное завышение, и если бы это было только в 2011–12 году, то закончилось бы это тем, что они бы распилили эти деньги на оборудование, по стопроцентной прибыли, а дальше как пойдет. Был очень большой перекос в смете оборудования. Но строительные работы начались в 2014 году, я подписал договор 26 сентября 2014 года. Деньги мне поступили 16 или 17 октября 2014 года по смете 2011–12 года.
Следовательно, уже в этот момент всю стопроцентную маржу, прибыль сверху, которую они заложили, съела Украина. Что происходит дальше? Происходит чисто российская ситуация. Ладно, оборудование еще можно было в этом случае как-то трактовать, если бы не аппетиты. А стоимость работ, рублевая зарплата ни у кого же не снизилась. Она снизилась за счет доллара, но не по рублям. И вот получается так, что на рубли этих денег не хватает, потому что в смете заложена была зарплата по 10–12 тысяч рублей. Невозможно было найти рабочих на эту зарплату. Зарплата реальная, рыночная была 40–50 тысяч, меньше никто не шел. И я платил эти деньги. Но возникла другая проблема. Что называется, "чужие здесь не ходят" – так в РБК было написано в 2015 году о тех, кто зарабатывает на Восточном. Я без всякого был крупнейшим инженерным подрядчиком, получившим деньги в одни руки. Это бесспорно, я даже не отрицаю, я горжусь этим. Тем более, если бы не я, без меня эта ракета бы не полетела (первый запуск с космодрома Восточный состоялся 28 апреля 2016 года, речь идет о ракете-носителе "Союз-2.1а". – Прим. РС ). Я могу расписаться и сказать это Путину в глаза, Волосову в глаза, Рогозину могу сказать в глаза, без меня она бы не полетела. Кроме меня еще Мордовец такое может сказать. Он сейчас сидит, но он на космодроме был день и ночь и в этом бардаке пытался что-то сделать. Еще Волосов (Александр Волосов был главой "Спецстроя", занимавшийся возведением космодрома Восточный. – Прим. РС). Так вот, дальше получается следующая ситуация. У меня есть эти деньги, они, естественно, обесценились, а я должен купить, скажем, вентиляцию. Я получаю проектно-сметную документацию, и меня предупреждают: "Вы не имеете права поменять ни одну гайку, ни один болт". Вот ко мне приходит человек и говорит, что готов поставить вентиляцию за 600 миллионов рублей, а я говорю: "Я не против, только у меня здесь написано – 300 миллионов". Это означало, что реальная цена на момент составления сметы была 150, а сегодня она реально стала 300. И у меня их всего 300, а этот человек хочет от меня 600. Понимаете, в чем дело?
– Да.
– Что я делаю? С одним человеком я еще как-то могу договориться, но вот ко мне приходит в кабинет начальник управления и говорит: "Виталий Вениаминович, смотрите, что у нас творится, – у нас в проекте 23 производителя арматуры, кранов и так далее". Так делали: вместо того чтобы взять какого-то приличного подрядчика, они давали каждому – там этаж, там систему, и каждый свое клепал, и каждый старался кого-то туда подтащить. И получается, что кран датского производства Danfoss оказался дешевле, чем кран какого-нибудь челябинского завода, который никто не знает, что это за кран, какой у него сертификат и прочее. И предлагалось оставить трех производителей – одного нельзя было оставить по техническим причинам. При этом мы Волосову сказали о ситуации вокруг вентиляции, что заложено 300, а хотят 600. Нам было сказано: "Вы можете найти решение?" Я говорю: "Мы можем найти решение, но нам понадобится поддержка, потому что мы против себя настроим всех". – "Мы вас поддержим".
– Но это не отменяет обвинения, которое против вас было выдвинуто в рамках разбирательства вокруг Восточного: насколько я понимаю, вас подозревают в использовании полученных вами авансных средств для оплаты кредита. Вы утверждаете, что это незаконно. Тем не менее, приблизительно те же основания – использование авансных средств для выплаты кредита – стали основанием для осуждения бывшего начальника "Дальспецстроя" Юрия Хризмана и других людей.
– Про Хризмана. Сергей Винокуров – старший оперуполномоченный ФСБ, может быть, он уволился уже, не знаю, по Благовещенской области, ко мне приезжал и у меня в кабинете сказал: "Слушай, Виталий, а зачем Хризмана арестовали? Это же просто бред, он же ничего нигде не украл, во-первых, а во-вторых, кроме него космодром достроить… никто бы не достроил".
– Дело против вас похоже на дело, которое возбудили против Хризмана.
– Во-первых, я из аванса не платил кредит. Пришли деньги, они лежали на счете, у меня была небольшая кредитная линия, и они автоматически погашаются, дальше линия возобновляется. Оплатил – это значит, что я закрыл кредит, и у меня этих денег уже не оказалось, тогда это можно. У Хризмана другое, что он этими деньгами выполнял другие проекты. Я знаю это дело. Хотя проекты, которые он выполнял, это были не его проекты, но он был руководителем "Дальспецстроя", и у его сына были какие-то свои бизнесы, поэтому они смогли за уши притянуть его к делу. Но у меня даже этого не было. Мое дело возбудили в мае или апреле 2016 года, вместе с зарплатой это пошло, дело возбудили по факту. Не против меня, а по факту. Но кредитная линия у меня была возобновляемая: сегодня автоматически деньги списываются, а потом я назад эти деньги забираю и использую. Это все доказано. Если бы это было не так, два года в МВД бы этим не занимались. И никакого обвинения мне не предъявили, против меня дела никакого не было.
– То есть вы хотите сказать, что это дело об использовании авансных средств закрыто?
– Это дело было в МДВ, туда ездил мой партнер, и я разговаривал со следователями, они тоже этим заниматься не хотели, они хотели его закрыть, потому что уже все сроки прошли, им никто не занимался. В марте 2018 года оно уже умерло, потому что в МВД, в следственном департаменте, тоже взялись за голову – что за ерундой мы занимаемся, и его отправили на закрытие. Но прокурор, которому в этом случае дали бы по шапке, инициировал перевод этого дела в следственный департамент.
Дело по космодрому должны закрыть, если у них есть хоть малейшая извилина в мозгу, потому что оно абсолютно незаконное, просто оно связано с Мордовцом и Волкодавом. Если бы меня здесь не закрыли, то я бы его закрыл в России элементарно. Объясню почему. Первое дело по космодрому, которое было против меня возбуждено, – на 89 миллионов рублей, которые якобы пошли на закрытие кредита. Никакого закрытия кредита там не было, они автоматически ушли на кредитную линию, а потом вернулись, и они использовались именно для строительства космодрома, это первое. Второе, у меня есть два вступивших в законную силу решения арбитражных судов Москвы от 6 июля 2016 года и от 7 ноября 2017 года. Дело в 2016 году было связано с тем, что меня пытались обвинить, что я сорвал сроки, и взять штрафные санкции – 500 миллионов рублей. Арбитражный суд признал, что это все необоснованно, и отказал в удовлетворении исков. А в 2017 году, 7 ноября было возбуждено другое дело. В 2017 году подали в суд, что я якобы миллиард рублей присвоил и не выполнил своих обязательств, то есть не выполнил строительные работы и не подписаны акты приемки. Мы в Арбитражный суд принесли все доказательства, еще на предварительные даже слушания, передали им в установленный срок документацию, и они не сделали ни единого замечания. Это было за месяц до старта ракеты на Восточном.
– Но документы о приемке работ не были подписаны.
– Да, они их не подписали. Но, согласно условиям договора, – мы же говорим о законе, а не о понятиях – у них было на это 10 дней. Они не дали ни единого замечания. Следовательно, согласно условиям договора, эти работы считаются принятыми, договор исполнен, закрыт, и стороны не могут друг другу предъявлять никаких претензий.
– Дело при этом существует, вы в международном розыске.
– Объясню, почему возбудили дело по космодрому и почему оно незаконное. Когда начались разбирательства на космодроме, убрали Волкодава, Мордовца, закрыли "Спецстрой", отодвинули меня. Ведь решение о моей работе принял лично директор "Спецстроя". "Дальспецстрой" категорически тормозил все эти тендеры, потому что он хотел привлечь своих, чтобы распилить деньги. Но у директора "Спецстроя" был очень серьезный риск, Путин ему сказал очень жестко: "Не будет ракеты – тебе наденут наручники". Волосову сказал: "Не будет пуска – будет очень большой скандал". И он был под страшным давлением… Поэтому, поверив мне, что я могу это сделать, он обеспечил мне хотя бы номинальное финансирование. Если бы не он, мне бы "Дальспецстрой" ничего вообще не платил бы, и тогда был бы риск вообще сорвать эти работы. Работы были выполнены, но потом меня отодвинули. Я получил за них 2 миллиарда 250 миллионов приблизительно. Что делается? На 1 миллиард 200 миллионов у меня все с мучениями, но официально подписано. А где-то 900 миллионов, точную цифру не помню, закончилось тем, что я вынужден был отправить им, предъявив выполнение. У меня есть даже письмо "Дальспецстроя" от 7 сентября 2015 года следующего содержания: вы выполнили работу на 90 процентов (это меньше чем через год после того, как я подписал работы), но вы не выполняете, не предъявляете исполнительную документацию – и так далее. Ну, хорошо, я плохой, всё. Но 90 процентов работ уже выполнено. Они меня отодвинули, я уже не способен работать, мне перекрыли финансирование, фирма разваливается.
– Несмотря на эти все проблемы, которые связаны с несколькими вашими делами, вы писали письма и в Следственный комитет России, в Генеральную прокуратуру. То есть вы все-таки надеялись на справедливое рассмотрение их в России?
– Я не надеялся на справедливое рассмотрение в России, я надеялся на то, что к этому будет привлечено внимание. После того, как я уехал из России, я больше на справедливые какие-то решения в России не надеюсь. В российские суды я не брал ни адвокатов, ничего, потому что я считаю, что это бесполезная трата времени, – говорит Виталий Гинзбург.
Строительство космодрома Восточный в Амурской области ведется с 2012 года. Сейчас завершено возведение большинства объектов. В общей сложности на строительство выделено 91 миллиард рублей. В России сейчас рассматривается ряд дел о хищениях в отношении строителей, участвовавших в реализации проекта, – в общей сложности речь идет о более 140 уголовных дел. В ноябре прошлого года Следственный комитет России сообщил, что по хищениям при строительстве космодрома Восточный в суды передано 42 дела, по ним осуждены 58 человек. Еще 12 уголовных дел расследуются.
